Когда ко мне со взором благосклонным
Ты обращала искреннюю речь,
Боялся я божественные тоны
Движением, дыханьем пересечь.
Уже дала ты моего ответа,
А я стоял недвижный и немой; -
Казалось мне – исполненный привета
Еще звучал небесный голос твой.
Когда ты струны арфы оживляла,
А я внимал, утаивая дух, -
Ты расплавляла мой железный слух,
Ты мучила, ты сердце надрывала;
Но сладостей прекрасных этих мук
Я не знавал, я ведать их не чаял…
Я каждым нервом вторил каждый звук,
Я трепетал, я нежился, я таял!
Когда же ты воздушною царицей
Средь пестрых пар танцующих гостей
Со мной неслась, на яхонты очей
Слегка склонив пушистые ресницы,
Когда тебя в летучем танце мча,
Я был палим огнем прикосновенья,
Когда твоя косынка средь волненья
Роскошно отделялась от плеча,
Когда в твоем эфирном, гибком стане
Я утоплял горящую ладонь, -
Казалось мне, что в радужном тумане
Я обнимал заоблачный огонь.Я был вдали. Кругом меня всечасно
Мне виделся воинственный разгул;
Но образ твой, как лик денницы ясной, -
Среди тревог в забвеньи не тронул.
При звуках труб с мечтой женолюбивой
Я мысль мою о славе сопрягал;
На пир вражды летел душой ревнивой
И мир любви в душе благословлял.
Повсюду – твой! Тяжелой жизни опыт
Меня мечтать нигде не разучил;
Военный гром во мне не заглушил
Таинственный, волшебный сердца шопот.
Как часто нам, при сталкиваньи чаш,
В кругу друзей, в своем весельи диком
Мой сумрачный соломенный шалаш
Я оглашал любви заздравным кликом!
Иль на часок лукаво заманив
Бивачную, кочующую музу,
Пел дружества веселому союзу
Святой любви торжественный порыв!
Я тот же все. Судьбы в железных лапах
Затиснутый, среди ее обид,
Я полн тобой: цветка сладчайший запах
И скованного узника свежит.
Ты предо мной. С таинственной улыбкой
Порою ты взираешь на меня,
И счастлив я – хоть, может быть, ошибкой,
Пленительным обманом счастлив я.
Пусть обманусь надеждою земною:
Есть лучший мир за жизненным концом -
Он будет наш; – тем вечности кольцом
Я обручусь, прекрасная, с тобою!
Радуга
За тучами солнце – не видно его!
Но там оно капли нашло дождевые
Вонзила в них стрелы огня своего, -
И по небу ленты пошли огневые.Дуга разноцветная гордо взошла,
Полнеба изгибом своим охватила,
К зениту державно свой верх занесла,
А в синее море концы погрузила.Люблю эту гостью я зреть в вышине:
Лишь только она в небесах развернется,
Протекшего сон вдруг припомнится мне,
Запрыгает сердце, душа встрепенетсяДни прошлые были повиты тоской,
За тучками крылося счастье светило;
Я плакал, грустил, но в тоске предо мной
Все так многоцветно, так радужно было.Как в каплях, летящих из мглы облаков,
Рисуется пламя блестящего Феба,
В слезах преломляясь блистала любовь
Цветными огнями сердечного неба.
N. N.-ой
О, не играй веселых песен мне,
Волшебных струн владычица младая!
Мне чужд их блеск, мне живость их – чужая;
Не для меня пленительны оне.
Где прыгают, смеются, блещут звуки.
Они скользят по сердцу моему;
Могучий вопль аккордов, полных муки,
Его томит и сладостен ему.Так, вот она – вот музыка родная!
Вздохнула и рассыпалась, рыдая,
Живым огнем сквозь душу протекла,
И там – на дне – на язвах замерла.
Играй! Играй! – Пусть эти тоны льются!
Пускай в душе на этот милый зов
Все горести отрадно отзовутся,
Протекшего все тени встрепенутся,
И сонная поговорит любовь!
Божественно, гармонии царица!
Страдальца грудь вновь жизнию полна;
Она – всего заветного темница,
Несчастный храм и счастия гробница -
Вновь пламенем небес раскалена.Понятны мне, знакомы эти звуки:
Вот вздох любви, вот тяжкий стон разлуки,
Вот грустного сомнения напев,
Вот глас надежд – молитвы кроткий шопот,
Вот гром судьбы – ужасный сердца ропот,
Отчаянья неукротимый рев;
Вот дикое, оно кинжал свой точит
И с хохотом заносит над собой.
И небо вдруг над бешенным рокочет
Архангела последнего с трубой!Остановись! – струнами золотыми,
Небесный дух, ты все мне прозвучал;
Так, звуками волшебными твоими
Я полон весь, как праздничный фиал.Я в них воскрес; их силой стал могуч я -
И следуя внушенью твоему,
Когда-нибудь я лиру обойму
И брошу в мир их яркие отзвучья!
Смерть в Мессине
Какое явленье? Не рушится ль мир?
Взорвалась земля, расседается камень;
Из области мрака на гибельный пир
Взвивается люто синеющий пламень,
И стелется клубом удушливый пар,
Колеблются зданья, и рыщет пожар.Не рушится мир, но Мессина дрожит:
Под ней свирепеют подземные силы.
Владения жизни природа громит,
Стремяся расширить владенья могилы.
Смотрите, как лавы струи потекли
Из челюстей ярых дрожащей земли!Там люди, исторгшись из шатких оград,
От ужаса, в общем смятеньи немеют;
Там матери, в блеске горящих громад
С безумной улыбкою нежно лелеют
Беспечных младенцев у персей своих
Потеряны мысли, но сердце при них!Взгляните: одна, как без жизни – бледна,
Едва оживает в объятьях супруга;
Вот дико очами блуждает она…
Узрела – и двинулась с воплем испуга:
Малютка родимый – души ее часть -
Стоит на балконе, готовом упасть;Стоит, и на бурные волны людей,
На лаву и пламя с улыбкой взирает
И к жалам неистовых огненных змей
Призывно ручонки свои простирает,
Как счастлив прекрасным неведеньем он!
Как счастлив! – Мгновенье – и рухнет балкон.Нет, он не погибнет: жива его мать.
Напрасно супруг всею силой объятий
Стремится порыв его сердца унять!
Бесплодно усилье мольбы и заклятий!
Смотрите – толпа, как стрелой, пронзена:
Тут матерней грудью рванулась жена!Она уж на лестнице – дымная мгла
Ее окружает; вдруг сыплется камень…
Уж вот на балконе… вот сына взяла -
Ее пощадили дождь камней и пламень!
Спасение близко… Но падает дом -
И дым заклубился могильным столбом.
Праздник на биваке
(7 июня 1831)
Пируя на полях чужбины,
Вы были веселы, друзья, -
И я бивачного житья
Увидел светлые картины.
Хоть шаткий пиршества шалаш
Столичной залы был теснее,
Зато в нем ход отрадных чаш
Был громозвучней и вольнее;
В нем меры не было речам,
Ни сжатых уст, ни хитрых взглядов,
Что некогда бывало там -
В стране нескучливых обрядов.
Ура гремело. Каждый гость
Здесь был участником веселья,
И добротой блестела злость,
Укрыв свой яд, хоть до похмелья.
Кипуч был праздник средь полей;
Но, признаюсь, печален сердцем,
На пир ликующих друзей
Смотрел я хладным иноверцем -
И, чужд их кликов и речей,
Ждал втайне праздника мечей.
Ночь близ м. Якац
(5 мая 1831)
Как сон невинности, как ангелов молитва,
Спокойна ночи тень;
А завтра – грозная воспламенится битва,
Настанет бурный день.Роскошно озарен бивачными огнями,
Здесь ружей целый лес
Торжественно глядит трехгранными штыками
На звездный свод небес -И воина очам ко звездам беспредельный
Указывает путь:
Нам нужен только миг – один удар смертельный,
Чтоб чрез него шагнуть.Усталых ратников рассеянные тучи
На краткий сон легли,
Не ведая, кого с зарей свинец летучий
Сорвет с лица земли.При мысли о конце душа моя не стонет,
Но рвусь от думы злой,
Что в сумрачных волнах забвения потонет
Туманный жребий мой;Кипящая душа в немую вечность ляжет
Без отблеска небес;
Лишь дева милая подруге томно скажет:
"Он был, любил, исчез!"
Ореланна
Взгляните, как льется, как вьется она -
Красивая, злая, крутая волна!
Это мчится Ореланна,
Величава, глубока,
Шибче, шибче – и близка
К черной бездне Океана.
Бурлит и ревет Океан – великан, -
Гроза на хребте, на плечах ураган;
Вздулся – высится приливом,
Горы волн шумя крутит -
Будет схватка: он сердит,
И река полна порывом.Летит в Океан Ореланна стрелой -
И вот налетела, рвет волны волной,
Где ж победа? где уклонка?
Ты нейдешь назад, река,
Ты упряма и дика!
Бейся, бейся, амазонка!Свое взяла сила: река не сдалась
И в грудь Океану, как жалко, впилась.
Уязвлен боец огромной
Захрипел и застонал;
Тише, тише – и помчал
Волны с жалобою томной.