Дока – баллада о снайпере
Они влюбились с малолетства,
Возможно даже, лет с пяти,
Но вот окончилось их детство,
Ему и в Армию идти.
Прощались долго в поцелуях,
Казалось, свет вокруг погас,
Говорил он ей: – "Вернусь я",
Не отводя от милой глаз.
Два года службы – не помеха,
Для этой пламенной любви,
Но бывают в жизни схемы,
Иные, чем хотелось бы.
В тот год в Литву уехал отчим,
Увез ее и всю семью.
Союз распался и грохочет,
Его отправили в Чечню.
Любовь разлукой проверялась,
На Земле который раз,
Их переписка оборвалась,
И слезы вышибла из глаз.
Как фугас, немая тяжесть,
Брала сердце на излом,
И толкала, будто в пропасть,
Подогнав на горло ком…
Два года службы пролетели,
Жив, здоров, вернулся в дом,
Душа вот только опустела,
И в характере надлом.
Искать пытался – безуспешно,
Запросы слал и ждал ответ,
И вывод сделал безутешный –
Его любви на свете – нет.
А раз так и жизнь постыла,
Он пошел в военкомат,
Есть желание и сила,
Подписался на контракт.
Снова он в военной форме,
Руки помнят "калаша",
Паек сухой и каша в норме,
И успокоилась душа.
В школе снайперской учился,
И назначен был в Чечню,
Опыт первой пригодился,
Во вторую там войну.
За глаза был прозван Докой,
Что похвально на войне,
А с оптической винтовкой,
Докой стал еще вдвойне
Снайпер все прошел по полной,
Не раз груз – 200 провожал,
Друзей терял, а ворон черный,
Уже над ним круги сжимал.
Там, где фронт и тыл размыты,
Проходит линия огня,
По сердцам солдат убитых,
Злость, в живых сердцах будя.
Дока стал еще мудрее,
Прикипел душой к стволу,
Винтовку первую лелеял,
И завидовал орлу.
Вот ему бы эту зоркость,
И размах крыла в сажень,
Одолел бы мира косность.
И любовь нашел за день…
А война все грохотала,
Горы плавились в асфальт.
Сколько драться дней осталось?
Правды нет, кругом лишь фальшь…
На войне и так все мерзко,
А тут повадился стрелять,
Снайпер вражеский и дерзкий,
Головы не даст поднять.
Хитроумный волонтер,
Мастер маскировки,
Сделал он не мало дыр,
В наших гимнастерках.
Только наш герой в сноровке,
Не уступит ни кому,
Потому ему с винтовкой,
Поручают одному,
Посидеть день, два в засаде,
И прочесать зеленку,
Отыскать того, кто гадит,
Померяться силенками.
День сидит в засаде Дока
А оттуда нет вестей,
Его винтовочка промокла,
День второй он ждет гостей.
И он пришел, под вечер только,
Проскользнула в зелень тень,
Дока ждал ее ведь сколько,
В маскировке тут, как пень.
В окуляре Дока видит,
В боевом раскрасе взгляд,
Платок зеленый, он не выдаст,
И зубов в улыбке ряд.
Ну, пора поставить точку,
Мы не лыком шиты.
Выстрел – падает платочек,
С головой прошитой.
Так уж принято в отряде,
Там, где снайпер наш служил,
Нет предлога для обряда,
Не смотреть, кого убил.
Только здесь особый случай,
Или интуиция,
Парень выбрался за ручей,
Нарушив ту инструкцию.
Он пошел, ползком руками,
Где бегом, где кувырком,
Подобрался к цели ловко,
И повернул ее рывком.
Голова пробита пулей,
Кровь струится по лицу,
А глаза ее…ее ведь были,
Он узнал их за версту…
Последняя одиссея Шатла-Колламбия
Небосвод раскинул дали,
В нем, как звездное руно,
Ласкает взгляд и удивляет,
Бездна та, что за Луной.
Земля же кружит в танце,
На скошенной оси,
Вокруг протуберанцев,
Солнца колесит.
А Человек обжил планету,
На Земле, где только не был,
Сам в XX век ракету,
Запустил к Луне на небо.
Сошел с ракеты первый спутник,
Облетел вокруг Земли,
А потом настали будни,
Людей в те дали повезли.
Челноком летал к орбите,
Шатл уже в который раз,
Человек путем открытым,
Выполнял страны наказ.
Шатл – Коламбия испытан,
В одиссеях к МКС,
В космос плыть ему обыденно,
Отдыхает МЧС.
НАСА знает цену риска,
Космос игр не любит,
На орбиту путь не близкий,
Шатл канаты рубит.
Полет нормальный, все о-кэй,
Впереди стыковка,
В режиме штатном у дверей,
МКС парковка.
Стыковка – четкая работа,
Регламент выполнен и в путь,
Впереди уже суббота,
И пора бы отдохнуть.
Астронавты сели в кресла,
И готовы стартовать,
Аргонавты жмут на весла,
И отмашку просят дать.
Вот МКС исчезла в бездне,
Шатл идет сквозь невесомость,
Отметив путь последней песней,
Позывными в безысходность.
Атмосфера гуще, гуще,
Оболочка, словно в пекле,
Жить Каламбии отпущено,
Чуть, чуть, чуть и вот затлела.
В потоке яростном горели,
Кресла, люди и металл,
На Земле осиротели,
Те, кто больше всех их ждал…
Слез не выплакать и горе,
Поселилось в Пенелопах,
В платочках скорбных облака,
Корабль Каламбия в обломках…
Но небо будет звать отважных,
Там руно из звездной пыли,
И важно, что уже отжата,
Пружина, что пронзает, дали.
Ностальгия
Дни летят на склоне лет.
Вереницей птиц,
Ставит время метку-след.
По страницам лиц.
Год за годом резво катит,
Время колесо,
Молодым был, думал, хватит,
Здоровья лет на сто,
А теперь, когда полтинник,
Мимо пролетел,
Познал банальность поликлиник,
И больниц удел.
Пусть душой остался молод,
Где та новизна?
Красит бороду и волос,
Жадно седина.
Тают искорки во взоре,
И не так силен,
Красоваться буду вскоре,
Как осенний клен.
Так охота в те края,
Где когда-то рос,
Может быть, остался я,
В памяти берез.
Вот приеду приласкаю,
Их кору рукой,
И меня они признают.
Свой ведь, не чужой.
Ветерок по листьям свежей,
Пробежит волной,
Прикоснусь лицом к ним нежно,
Я пришел домой.
В профессии каждой изюминка есть
Богата в России талантов палитра,
Каждый талант в ремесле, словно бог,
Не зная усталости, творит, и в молитве,
Люди ступают к нему на порог.
Но сколько талантов погублено водкой,
Сколько утоплено в красном вине?
Всех не спасти, не построена лодка,
Видимо, тоже по их же вине.
В России сапожник всегда без сапог,
Зато напивается в стельку,
Если б не пил он, конечно, бы мог,
Сшить сапоги за недельку.
Портной, пусть кудесник в своем ремесле,
А в безделье не будет скуп,
Отличаться не будет в том же числе,
Напьется вот только в лоскут.
Печник отличится, напившись в дым,
Ему это сделать не трудно,
Печь вот сложил движеньем простым,
И проси дымовые потрубно.
Старьевщик напьется, похоже, в хлам,
Собрав всякой мелочи кучу,
Работа, как хобби, и выпить не срам,
Ремеслу он любого научит.
Столяр строгает в своей мастерской,
Стружки летят в полоску.
Устанет, работая день-деньской,
Напьется с усталости в доску
Наваристых щей из котла отведав,
Повар пропустит сто грамм,
Но если повторит сто раз до обеда,
В сосиску напьется там.
Охотник устанет в лесу колесить,
На колени присядет к костру,
Натянуты струны души на ветру,
Просят сто грамм и курить.
Убыль природе он не нанес,
Убежало зверье в лес,
В дупель напьется, и будет пес,
Лизать его красный нос.
В профессии каждой изюминка есть,
Познать ее можно с годами,
А время несется и надо успеть,
При жизни наполнить делами.
Буровая
Недра тундры с ранней рани,
Рвут вертушки сильной грани.
Вышка вверх поднялась кедром,
Бур все глубже бурит недра,
Метр за метром, метр за метром.
Фреза алмазными зубами
Режет грунт и дробит камни,
Зовет трубу на поле брани.
День за днем буряты бурят,
Редко курят,
Щели глазок узких щурят.
Их буровая, тужась в схватках,
Рождает нефть в истоме сладкой.
И вот уже струя фонтаном,
Вверх рванула долгожданным,
Из глубин Земли по трубам
Нефть пошла струей упругой,
Впереди другая жизнь,
Гудит труба: "Держись, держись"
В процессе этом есть резон,
Бензин рождает нефть потом.