Лучшие художники, поэты и писатели начинали создание новой эпохи, потому что внутри них накапливалось недовольство. Так начинались "эпохи возрождений", но творцы знали, чем они недовольны. Классическое понимание искусства перепевало то, что было когда-то уже создано, но они не могли говорить теми же средствами, которые чувствовали предыдущие художники, они шли дальше – на поиски новых оттенков красок. Я приводил в пример творчество Микеланджело и Родена, а также Пикассо и Дали, которые в совершенстве знали классическое искусство, но для того чтобы выразить время и себя, им надо было рвать старую материю и создавать свою.
Литература более консервативна, а поэзия еще более консервативна со своими требованиями рифмы, ритма, мелодичности выражения. С другой стороны вся система импрессионизма и всех ветвей искусства, которые вышли из него, опиралась на одно: эмоциональное восприятие мира, потому что человечество уже имело высочайшие образцы искусства, а сделать большего оно было не в состоянии.
Наиболее успешным и, пожалуй, единственным писателем этого сложного рисунка, с помощью символов, действующих на подсознание, был Э. Хэмингуэй, который при этом точно понимал значение знаков и ритма. Действие на подсознание в свою очередь означало готовность сознания или памяти иметь тот арсенал красок, которые когда-то были понятны ему и приняты им, чтобы в дальнейшем, воздействуя словом или символом, человек видел картину. После Э. Хэмингуэя так уже не мог писать никто.
Вся литература постимпрессионизма искала новые оттенки, чтобы выразить чувства, искала свой язык, естественно, опираясь на лучшие образцы старого, когда создавались новые направления в искусстве, и по которым можно было судить о времени.
Что мы хотим или будем делать? Мы будем создавать искусство, но так, чтобы каждый мог делать и понимать, что сейчас новое время, новое в том, что оно дает все возможности познавать мир и жить этим миром.
ИСТОРИЯ ПОЗНАНИЯ ЧУВСТВ
Французы первыми попытались выстроить некие каноны, которые необходимо было знать или пройти, чтобы добраться до вершины – построения чувств и направления.
XIV век, Ля Шеплен, "Искусство любви": "Скука – это червь, который убивает любовь", – одно из правил.
Э.Ростан в своем произведении "Сирано де Бержерак" показал, что совершенство чувств и их понимание – гораздо больше и выше, чем внешние формы. Он показал, как может работать сердце и условия, следуя которым, оно может любить. Потому-то французы всегда считались лучшими в проявлении чувств, в мелодиях, в их понимании: они пришли туда первыми. И здесь впервые автор дает определение того, что должен знать мужчина и что может и хочет слышать женщина – особый язык для изложения чувств и сердца. "Они почувствовали всю сладость этой необыкновенной игры, которая наполняла их жизнь, и они полностью отдавались ей".
Мне нравятся французские песни и мелодии, мне нравится их слушать, не понимая языка. Может, это даже лучше, потому что в синтезе я открыл для себя звуки и мелодию.
Каждый язык имеет определенное представление о страсти и любви, но только у французов, как мне кажется, оно было доведено до совершенства. Каждый такт большинства их мелодий и песен рисует танец с женщиной, и вы можете представить себе разные картины: как вы с ней разговариваете, шутите и ждете. С ними вместе и ты слышишь ритм ее шага, и в этом содержится представление о том, какой должна быть женщина.
Необходимо понимать соотношение части и целого. Описывая одну из особенностей чувства, вы доводите его до совершенства, но только тогда, когда оно трогает вас или добирается до вас, и вы ищете ему объяснения. Французы изучили полотно, и они поняли, как надо смешивать краски. В этом состоит прелесть их достижения.
Пока я коснусь только легким штрихом понятия "женщина". Родиться женщиной – это признак пола, стать Женщиной – стремиться к совершенству в создании собственного образа.
Кругом много красивых женщин, одетых в лучшие образцы модной одежды (в представлении немногих мужчин – дизайнеров, которые редко бывают мужчинами или остаются ими). Мужчины бегут на образ, но, попробовав наживку внешнего, они уходят, потому что для чувств необходимы другие образы и украшения.
Для того чтобы понять, какие "украшения" нужны чувствам, лучше всего обратиться к японской или китайской поэзии, потому что культура внешнего образа европейцев разительно отличается от японской и китайской. В какой то мере она опередила европейскую и азиатскую, которая больше направлена на описание чувств и ощущений, в то время как японская и китайская, заранее определив символы чувств в природе, в своей поэзии переходит сразу к их расстановке. То есть поэзия заключается в таком сложении символов, которые могли бы вызвать наибольшее количество красок конкретного чувства: тоски, грусти, ожидания, красоты, воспоминаний и так далее.
Европейцы, создав направление импрессионизма, как теоретически, так и практически использовали японскую и китайскую культуру применения символов, не побоявшись представить ее в собственном понимании и создав направление эмоционального восприятия и представления мира.
Практически большинство великих художников, начиная с эпохи Возрождения (Микеланджело, позже Роден), стремясь воспроизвести классические образы в своих произведениях, показывали совершенство в классическом понимании форм.
В зрелый период своего творчества они тоже переходили к символам, что в свою очередь представлялось им переходом от гармонии внешнего к описанию чувств и страстей через жесты и символы. Слабость могла показать силу духа, воли и так далее.
Но то, что для японской и китайской поэзии и культуры было каноном, для европейцев становилось открытием, к которому они шли, разрушая старые направления. Европейцы шли к чувствам и краскам через их собственное понимание и представление. От японцев и китайцев они отличались тем, что их воля, их страсти и чувства были всегда свободны, но они хотели представить их такими, как виделось каждому из них.
Естественно, что центром создания новых направлений могла быть только та страна, которая опережала в своем развитии или в представлении чувств остальные, и это была Франция, Париж, потому что здесь постоянно появлялась необходимость в получении новых оттенков красок, и сюда приезжали работать те, кто чувствовал, что может их создать.
Э. Хэмингуэй написал: "Если ты был молод, и тебе повезло жить и работать в Париже, то Париж – это праздник, который всегда с тобой". Вся мысль и идея моего представления направлений в описании чувств сводится к одному: довести до каждого, кто хочет жить и кому не хватает красок, начинать самому творить, потому что это может сделать каждый.
Для японских самураев было обязательным умение расположить символы и представить их своим друзьям и женщине, они говорили языком чувств и представлений.
Один аргентинский поэт сказал: "Что значит сказать о женщине, что она только красива?" В переводе фраза может быть понята только так: или ничего не сказать о женщине, или это не женщина, или оскорбить женщину, – потому что женщина это больше.
Я хотел бы немного коснуться и искусства кино. Я очень люблю его, но здесь необходимо принять во внимание и то, что наши поколения учились и жили в ожидании кино, настоящего кино, где играли настоящие женщины.
Мне запомнился один польский фильм "Графиня Коссель", где король не мог добиться взаимности у женщины. Тогда он решил отказаться от нее и подошел к молодой и красивой итальянской певице. В это время ему поднесли кувшин из фарфора, который только собирались начать изготавливать в Саксонии. Восхищенный новинкой король как великую ценность преподносит кувшин певице, а та спрашивает его: "Это фаянс?.." Король с той же вазой поднимается к графине, и она восторженно описывает всю прелесть кувшина. В результате король подписывает соглашение, которого она добивалась долгие годы. В жизни тоже есть "фаянс" и есть "фарфор".
Много великих актрис, представлявших образы женщин, имена их известны, они всегда играли женщин разных темпераментов и характеров. Такие как Софи Лорен, Вивьен Ли или Одри Хепберн, но только одна из них сыграла так, что ты начинаешь задумываться над образом женщины – Анни Жирардо. В первый раз я видел ее в фильме "Рокко и его братья" – как она надевала чулки. Это была невероятная, потрясающая картина моего открытия Женщины.
Через сорок лет я напишу "Красота мира проявляется приблизительно так, как женщина надевает чулки: с наклоном головы, перед тем, как уйти".
Посмотрите еще фильм "Мужчина, который мне нравится" К. Лелюша. Самые последние пять минут – это пять минут ожидания, когда ты понимаешь разницу между женщиной и мужчиной. Она может поверить в чувства и бросить для этого все, плюс музыка М. Леграна, которая движется в такт действию, в сердечном ритме ожидания, равномерно следует за чувствами, объясняя их. Здесь нет порывов, лишь мощь чувств как наполненная чаша, которая может быть полна как меда, так и яда. И это Франция.
Не думайте, что бывают посредственные картины, стихи и кинофильмы. Бывают и великие картины. Все зависит от того, насколько они трогают чувства, насколько вы готовы понять картину или, вернее, слушать и видеть ее своими чувствами. Картины в таком случае сильно различаются между собой.
Созданные же в последнее время не отличаются. Это картины, которые действуют только на инстинкты и ничего не дают и не могут дать, а картин, описывающих чувства, очень мало.