Фээскашник посмотрел на Алексея, буркнул ворчливо:
– Чего вскочил-то, деятель? Давай закрывай дверь, салон выстудишь. Потом за полчаса не согреешься.
– Что говорят-то? – устало спросил Алексей, уставясь на него все таким же мутным, плывущим взглядом.
– А ты не догадываешься? Говорят: ни о каком аэродроме слышать не слышали. И вообще они здесь дорогу строят.
– Ты его спросил?..
– Что? Кто здесь был в ночь на тридцать первое? Да никого не было. Технику они оставили, как и всегда оставляют, в конце дороги. Разошлись часов в пять. Вернулись на работу только сегодня утром.
– И что?
– Да ничего, – размышляя о чем-то своем, буркнул Проскурин. – Пустенько. Никаких тебе кунгов, никаких самолетов, ни людей, ничего. Правда, говорят, уходили – куча гравия вон там, на обочине, была небольшая. Вернулись – нет кучи. Спер кто-то. Но бригадир сказал: не жалко. Там гравия оставалось – за десять минут в две лопаты перекидать можно.
– А что, ты и про самолеты спросил? – усмехнулся Алексей и сам удивился тому, что еще в состоянии усмехаться.
– Юморишь? – посмотрел на него фээскашник. – Ну-ну, молодец. Раз юморишь, значит, живой еще.
– Ну а серьезно?
– А если серьезно, то о самолетах я их спрашивать не стал. Просто поинтересовался. Короче говоря, когда они сюда утром пришли, пусто тут было. Пусто и чисто.
– А про песок? Вон, видишь? Песок, – указал Алексей пальцем через плечо. Проскурин обернулся.
– Да видел я, видел. Насчет песка говорят, что он здесь уже недели полторы как лежит. Заказчик надумал что-то вроде площадки построить: то ли под магазин, то ли еще подо что. Потом, говорит, остыли. Решили повременить. А песок остался. Но рыхлый, я попробовал. За полторы недели под снегом слежаться должен был до бетонной твердости, а он рыхлый. Кто-то ворошит, видать, время от времени.
– А когда начали строить?
– Договор подписали примерно месяц назад, а строить начали недели три как. Точнее, двадцать три дня.
– Молодцы, – хмыкнул Алексей и качнул головой.
– Да уж, постарались.
– Значит, часов в пять рабочие ушли, а до двух часов ночи тут успели два капонира возвести.
– Ерунда! – Проскурин тряхнул лысоватой головой. – На фиг им нужны были эти капониры?
– Так ты что, думаешь, я вру, что ли? – прищурился Алексей.
– Да нет. Мне кажется, ты просто что-то перепутал. Местом ошибся.
– Нет, не ошибся, – ответил Алексей. – Здесь мы садились, точно.
– Откуда знаешь? – спросил фээскашник.
– Там на обочине, у самого асфальта, следы остались от полевой дорожки.
– Что такое полевая дорожка?
– Да брось ты, не знаешь, что ли? Железные листы, а внизу кружочки такие и выступы, чтобы плотнее за почву цеплялись. Наши знакомцы одолжили у бригады экскаватор или бульдозер, не знаю точно, соорудили здесь два капонира и выложили их такими дорожками. Вес незаправленного самолета на мерзлой земле выдержит запросто.
– Ну допустим… – Проскурин на секунду задумался. – Но капониры-то зачем понадобилось возводить? Ты можешь объяснить?
– Капониры – это все-таки что-то вполне армейское, осязаемое. Может быть, для техников, а может быть, и для нас, чтобы не догадались, куда садимся. На каждом военном аэродроме капониры есть. Поверь на слово. Я ведь так и не понял, что это все липа.
– Ну-ну.
– Кто заказчик-то, узнал?
– Еще бы. – Проскурин похлопал себя по нагрудному карману.
– Все выяснил. Алексей взглянул на него и спросил:
– Ты до сих пор мне не доверяешь?
– Да нет, доверяю.
– И кто же заказчик? – хмуро поинтересовался Алексей. – Поделись уж, будь другом.
– Да пожалуйста, запросто. Заказчик – некое ТОО «Лукоморье». Что-то вроде дачного кооператива. Тебе название говорит о чем-нибудь? Нет? Мне тоже. Так вот, прораб мне поведал, что они эту дорогу к коттеджному городку тянут.