Ну, как тут у вас?
- Да все так же.
Тетка выглядела не столько больной, сколько недовольной. Говорить она больше ничего не стала, а молча повернулась и зашлепала задниками стоптанных туфель по дорожке, что вела к дому. Аллочка направилась следом, но не в дом, а обошла его и постучала в маленькую дверку легкой пристройки - не то сарая, не то летней кухни.
- Ты, что ли? - послышался хриплый голос.
Звякнула щеколда, и Аллочка оказалась в помещении с окнами, прикрытыми ставнями. Здесь, рядом со столярным верстаком, стояла железная койка. Человек, открывший дверь, тут же улегся на смятую постель. Наверно, и Мазин не сразу узнал бы в нем Эдика Семенистого.
В этом Эдике не было ни малейшего лоска. Вместо модных полубачек небритая, взлохмаченная щетина, осунувшееся, побледневшее лицо. Даже колечко уже не поблескивало, а как-то пожухло и болталось на похудевшем пальце с нестриженым, грязным ногтем.
- Водки принесла? - спросил Эдик тускло. Чувствовалось, что вопрос этот задает он не впервые, но на положительный ответ не надеется.
- Принесла.
Эдик приподнялся недоверчиво. Алла достала бутылку, папиросы и шпроты, поставила на верстак.
- Сейчас у тетки возьму поесть.
- Не надо. Я не голодный. Ничего не надо.
Выпил он жадно, отдышался, взял одну рыбку, пожевал.
- Вроде полегчало, - сказал удовлетворенно. - Выпьешь со мной?
Алла покачала головой:
- Мне на нее смотреть противно.
- С каких это пор?
- С нынешних. И тебе в бутылку заглядывать нечего.
- Ну-ну... Командуешь! Думаешь, как посадила меня в эту конуру, так я уже в подчинении у тебя? От такой жизни денатурату напьешься, не то что "белой головки".
- Не я тебя сюда посадила, а глупость твоя.
- Знаешь...
- Ладно, не психуй! Послушай-ка, что я тебе скажу.
- Еще что-нибудь на мою голову выдумала?
- Я сейчас с Мазиным разговаривала. Помнишь такого?
Эдик отставил стакан:
- Заложила?
- Дурак! Сам он меня нашел.
- Да тебя-то он Откуда знает?
- Он, по-моему, все знает. Кроме того, что ты здесь сидишь. Думает, уехал, а я знаю куда.
- Ну, а ты что?
- Да ничего. Сказала, если напишешь - сообщу.
Семенистый улыбнулся:
- Правильно. Ты голова все-таки.
- Эдик! Ты меня любишь?
Он потер кулаком небритую щеку:
- Сейчас до этого разве?
Аллочка поднялась с табурета:
- Значит, не до этого? А я, дура, прячу тебя, сама рискую, тетку подвожу, старую женщину. Из-за кого? Из-за такой свиньи!
- Алка! Подожди, подожди! Ты ж знаешь! Если б я... Я бы сам тут не сидел. В Сибирь бы подался. А то заперся, как дезертир какой. Из-за тебя ж. Сама знаешь. Думаешь, мне легко? Нервы все натянулись. Видишь, аж пальцы дрожат.
- От водки они у тебя дрожат.
- А пью с чего, думаешь? Сладкая она? Будь она проклята!
Семенистый со злостью стукнул по столу, схватил со стола недопитую бутылку и швырнул ее в угол сарая, на стружки.
У Аллы по щекам побежали слезы:
- Что же нам делать, Эдик?
- Говорил я, что делать! В Сибирь, на стройку подаваться.
- Да найдут и там.
- Ну, лучше придумай.
- Эдик, а что, если к Мазину сходить?
- Тронулась?
Алла быстро смахнула со щек слезы, села на кровать рядом, заговорила горячо:
- Эдик, ну послушай, Эдик! Ведь не скроешься же. За мной Лешка по пятам ходит. Сегодня парня какого-то подослал. Лучше уж Мазину открыться. Расскажешь все как было.
- Суку хочешь из меня сделать?
- А кого ты жалеешь? Они ж тебе мстить хотят!
- Нечего мне мстить! Не виноват я перед ними.
- Да не верят же они тебе! Найдут - зарезать могут! Лучше к Мазину попасть, чем к ним.
Семенистый стукнул кулаком по верстаку:
- Дура дремучая! Да Мазин, ты понимаешь, чего за мной ходит? Понимаешь? Думаешь, Мазину эта мелочевка нужна? Мазин мне вышку строит! Слыхала такое слово? Знаешь, что за убийство полагается?
- Но не ты ж убил.