Захватил все мысли и чувства,
Её душу околдовал.
Через год играла искусно,
Словно кто уроки давал,
Словно много лет занималась
В музыкальной школе она.
(Нотной грамоте обучалась
На досуге она одна).
После школы домой спешила
К инструменту чудному вновь,
В сердце музыка приходила,
Как весна, как свет, как любовь.
С десяти она сочиняла
И родителей дорогих
Иногда всерьёз изумляла
Красотой мелодий своих.
Замирали они и немели,
Когда Маша бралась играть,
Было время, даже хотели
Её в школу искусств отдать.
А потом подождать решили:
Может это скоро пройдёт?
Хорошо, что так поступили,
Как пошёл двенадцатый год,
Маша к музыке охладела,
Появилась знакомых тьма,
И чего-то душа хотела,
А чего – не знала сама.
Пару раз на танцы сходила,
Не понравилось что-то ей,
Мальчик был, с ним она дружила
В общей сложности десять дней.
IV
Средь знакомых своих, ровесниц
Ей бывало скучно порой,
Проходил за месяцем месяц,
Дни текли своей чередой,
Одноклассницы расцветали,
Маша скромной была меж них,
Почему-то смешны ей стали
Разговоры важные их.
Не найдя средь людей примера,
Погрузилась в книги с тех пор,
В жизни всё банально и серо,
А душа рвалась на простор…
Но и в книгах, как оказалось,
Та же глупость и примитив –
Книг хороших мало осталось,
Всюду пошлость иль детектив…
Где вы, Пушкины, Гумилёвы,
Достоевские, Грины где?
Где Некрасовы, Гончаровы?
Никого не слышно нигде.
Лишь в учебниках строк по десять,
И портреты от них видать.
Но нормальные разве дети
По указке будут читать?
Вот и Маша что-то не очень
Рвалась классиков перечесть,
Но когда не спалось среди ночи,
Начинала луна блестеть,
Маша книжку брала любую,
Что была тогда под рукой,
И читала напропалую.
В тишине блестящей ночной
Хорошо ей всегда читалось,
А потом, при свете луны,
Невзначай глаза закрывались,
И сходили чудные сны.
В этот раз такое приснилось…
Впрочем, знает читатель, что.
Но…контрольная приключилась
С ней по алгебре, а потом
Пару раз к доске вызывали,
И забылся тот сон совсем.
Много на дом назадавали –
Сразу несколько теорем,
По английскому – Present Future,
По физике – Бойля закон,
Фотосинтез белков до кучи –
Тут забудешь не только сон!
Ах, годы школьные златые!
Беспечной юности деньки,
Проказы, шалости живые,
Тетради, парты, дневники,
Уроков долгое теченье,
На переменах беготня
И бесконечное мученье
Из года в год день ото дня!
Учителям спасибо строгим,
Не понимали мы всего,
Учили нас наукам многим,
А что мы помним? Ничего!
Но Маша к знаниям стремилась.
Не всё хоть было по душе,
Уроки делать не ленилась,
И одноклассники уже
Подходы к ней найти пытались,
Чтоб жить чужою добротой.
Но только зря они старались –
С улыбкой милой и простой
Их Маша обрывала твёрдо,
Подруг теряя и друзей.
Её считали нудной, гордой,
Но уважали лишь сильней.
V
Вернёмся вновь теперь к сюжету.
Из школы Маша уж пришла,
В рот сразу бросила котлету,
Поела суп и прилегла.
Глаза закрыла… Видит: тучи
По небу медленно плывут,
Легки, таинственны, могучи,
И словно вдаль её зовут.
Вот облачко одно такое
Приятно-мягкое на вид,
Шаг Маша сделала ногою
И вот… на нём она стоит!
Внизу домов мелькают крыши:
Дорога, школа, детский сад…
Несётся Маша выше, выше,
Уж звёзд огни везде горят.
Светло, как днём, легко как будто
Ей гири отвязали с ног,
И свет не слепит почему-то.
Вдруг Маше видится чертог,
Блестящий разными огнями,
К нему скорей она летит,
Его касается руками,
Но тут рассеивается вид…
Как будто лист бумаги белой
Перед её глазами лёг,
Взглянула Маша вправо, влево -
Подушка, стены, потолок,
Мерцает в полумраке люстра,
Как тот чертог из её сна,
И то ли вечер, то ли утро,
Никак всё не поймёт она.
Но постепенно сон проходит,
Мир обретает прежний вид,
И Машины глаза находят
Учебник, рядом что лежит.
Его берёт она, листает
Страницы трепетной рукой,
За стол садится, пишет, правит,
Проходит час, затем другой…
Уже разобраны успешно
И свойства газов и белки,
Английский выучен прилежно,
И неожиданно легки
Все теоремы оказались.
Уроки сделаны, и вот
За фортепиано Маша взялась,
Играет Маша и поёт:
"На зелёной, на поляне
Приземлились марсиане,
На поляне, на зелёной
Марсианин изумлённый.
На лесистой, на опушке
Громко квакали лягушки,
На опушке, на лесистой
Марсианин золотистый.
Он качает головою,
Смотрит в небо голубое,
И ему поют растенья,
И травинки, и деревья:
– Здравствуй, здравствуй, марсианин!
Облик твой немного странен,
Облик твой нам непривычен,
Только очень симпатичен…"
Вдруг словно ветра дуновенье
Её коснулось головы,
Вмиг Маша прекратила пенье,
Глаза её, как у совы,
От изумленья округлились,
Повсюду тихо стало так…
Но тут же форточка закрылась:
"Наверно, всё-таки сквозняк", -
Решила Маша, улыбнулась,
Ещё сыграла пару нот,
Со стула встала, повернулась,
Два шага сделала вперёд,
И так на месте и застыла…
Нам трудно здесь пересказать
Всё то, что перед нею было,
Язык не сможет описать,
А разум объяснить не сможет
То, что увидела она,
Но попытаемся мы всё же:
У самого её окна
Огромная луна стояла,
Мерцая странным серебром,
И своим видом заслоняла
Всё то, что было за окном.
Её поверхность совершенно
Казалось ровной, посреди
Окружности блестели мерно,
Глаза как будто на груди.
В них, словно в окнах, отражались
И облака и машин дом,
Потом луна вдруг завращалась,
Блеснула голубым огнём,
И вмиг бесследно растворилась,
Как будто не было её,
Как будто это лишь приснилось,
Но так реально было всё!
Почти минуту без движенья
Стояла Маша, рот открыв.
Потом её воображенье
Какой-то ощутило взрыв -
Всё пронеслось перед глазами,
Все чудеса последних снов:
Чертог, сияющий огнями,
Улыбки нежные цветов,
И тихий голос: "Маша, Маша!"
Раздался снова в голове…
Что приключилось с нею дальше,
Мы скажем в следующей главе.
Часть вторая
I
Темнеет небо, звёзды блещут,
Опять красавица луна
На Землю свет волшебный плещет,
Опять повсюду тишина.
Мир засыпает, гаснут окна,
Деревьев тени всё черней,
Туч редких нежные волокна
Ласкают плечи тополей,
И вот уж ночь совсем сгустилась,
Остановило время ход,
Реальность старая сменилась,
Реальность новая живёт.
Где ж Маша? У окна, конечно…
Стоит задумчива, бледна,
И осторожна, и беспечна,
И оживлённа, и грустна.
Стоит и смотрит вдаль привычно,
С последней нашей встречи с ней
Прошло три дня, всё как обычно,
Ничто не снилось больше ей.
Сначала страшно было очень,
Боялась Маша засыпать,
Вставала часто среди ночи,
И до утра могла читать.
Потом привыкла, шорох каждый
Её не волновал уже,
И страхи все прошли однажды,
Но стало скучно на душе.
Казались серы, одиноки
Теперь ей ночи все и дни –
Всё те же школа, дом, уроки,
И шум, и глупости одни.
Теперь она почти хотела
Увидеть вновь всё наяву,
К окошку подходила смело,
Глядела в неба синеву,
Считала облака седые
До жжения в глазах и слёз,
Пыталась голоса живые
Услышать в шорохе берёз,
Старалась угадать движенье,
В ночную глядя вышину,
Читала вслух стихотворенья,
В бинокль смотрела на луну…
Но только зря она старалась,
Зря расточала юный пыл –
Ничто ей больше не являлось,
И голос с ней не говорил.
Но скоро грусть прошла и эта,
Мелькает дней круговорот,
Однажды наступило лето –
Конец трудов, конец забот.
Вставать не надо рано утром,
Не надо время торопить
И одеваться по минутам,
И муть какую-то зубрить.
Теперь закончились мученья,
Пришла пора очистить ум,
Пора законного безделья
И тишины и разных дум.