ЗЕМЛЯНКА
Возле печурки небритые, истомленные бойцы . Среди них - укрытый одеялом Иван . Его одежда сушится над печуркой. На простреленном щите надпись: "Здесь встали насмерть гвардейцы Родимцева". Тихо звучит Прелюдия ре-минор.
Иван. Спасибо тебе! Затонул бы я, если бы не ты…
Боец. Не стоит, папаша!
Иван. Очень даже стоит… Закурить не найдется? Мой табачок малость отсырел. ( Ему дают махорку, он закручивает козью ножку .) Сколько раз я тонул, и горел, и взрывался, и пулей меня брали, и штыком, а я все живой.
Солдат. Может, и вовсе не помрешь?
Иван. Может, и так! Но до главного дела - точно не помру.
Солдат. А какое оно - главное дело?
Иван. Ясно какое. Чтоб его назад погнали. Тогда можно и в бессрочный отпуск.
Входит лейтенант .
Лейтенант. Что же нам с тобой делать, отец? Отсюда не выбраться, разве что водой.
Иван. А я сушей уйду. Вместе с вами. На запад. Я солдат двух войн: мировой и гражданской. "Георгия" имею. Небось и тут сгожусь. Буду у вас "сыном полка".
Лейтенант. Скорей уж "дедом полка".
Иван. Винтарь лишний найдется?
Лейтенант. Лишнего оружия у нас хоть отбавляй. С боеприпасами хуже.
Иван. Хороший солдат даром зарядов не тратит!
Вбегает дежурный с криком "Фрицы!". Все бойцы кинулись по своим местам. Иван впервые воевал, закутанный в одеяло.
Затемнение.
У РАХМАНИНОВЫХ
Сцена в концертном зале в Нью-Йорке. Рахманинов в безукоризненном фраке, стройный, подтянутый, сидит за роялем. Звучит Прелюдия ре-минор. Прозвучал последний аккорд. Рахманинов с усилием поднялся, сделал шаг вперед, наклонил голову и схватился за поясницу. Мертвая тишина. Спустя несколько секунд раздался голос из зала: "Браво, Рахманинов!" За ним раздался еще один: "Брависсимо, великий Рахманинов! Слава!!!" Последовала буря аплодисментов.
Ведущий ( перекрывая овацию ). По залу раздавались голоса лучших людей века, среди них: Леопольд Стоковский, Артур Рубинштейн, Томас Манн, Ремарк, Бруно Вальтер, Орманди, Крейслер, Бруно Франк, Стравинский, Теодор Драйзер, Добужинский, Яша Хейфиц, Генрих Манн!
К ногам Рахманинова упал букет белой сирени. Аплодисменты стали затихать. К Рахманинову подбежал журналист.
Журн . Спасибо, мистер Рахманинов. Вы настоящий человек!
Рахм. Вы можете дать мое заявление в вашей газете? Пишите. Весь сбор от моих концертов пойдет в фонд Красной Армии. Я призываю всех честных американцев, своих соотечественников, живущих в Америке, всех людей доброй воли оказать посильную помощь воинам Красной Армии, отстаивающим Сталинград.
Журн. Ну и характер! Больше ничего не будет?
Рахм. Все остальное не важно!
Журналист выходит. Вбегает Наталья Александровна .
Наташа. Сережа, какой триумф!
Рахманинов вручает ей букет сирени.
Рахм. Фея Сирени - это Федюшин - генеральный консул Советского Союза.
Наташа. Сережа, почему ты схватился за поясницу?
Рахм. В самом деле? Я и не заметил!
Темнота.
БЛИНДАЖ
Усталые, потные, грязные, многие забинтованные бойцы ужинали.
1-й солдат. Сколько я этого горохового пирея сожрал… На всю жизнь музыки хватит.
2-й солдат (с забинтованной головой). Ты, видать, долго жить собрался?
1-й солдат. До самой смерти!
Лейтенант. Не раскупоривайтесь, ребята, и чтоб оружие под рукой. Он скоро опять пойдет!
2-й солдат. Когда он угомонится, дьявол!
1-й солдат. Когда мы его угомоним.
2-й солдат. Покрутите, товарищ лейтенант, может, чего поймаете!..
Лейтенант крутит трофейный радиоприемник. Шум, свист эфирных звуков… И вдруг тихий женский голос:
В жизни счастье одно мне найти суждено…
Это счастье в сирени живет…
2-й солдат. Оставьте это, товарищ лейтенант.
На зеленых ветвях, на душистых кистях
Мое бедное счастье цветет.
2-й солдат. Душевно!
Иван. Рахманинов! Сергей Васильевич! Старый друг!
2-й солдат. Ври, да не завирайся, сын полка! Какой он тебе может быть друг?
Иван. С самых молодых юных лет. Мы с ним одну девушку любили, она после моей женой стала.
2-й солдат. Отбил у Рахманинова бабу?
Лейтенант. Ладно травить! Он - Рахманинов - гений, а ты кто?
Иван. Крестьянин, потом солдат, потом колхозник, потом лес валил, после помощником на катере ходил, теперь обратно солдат. Мы в Ивановке оба жили, это на Тамбовщине, он в барском доме, я - при кухне, каждому свое. А Марина все-таки мне досталась. Правда, ненадолго, померла от рака.
1-й солдат. Что-то неинтересное ты сегодня травишь, сын полка. Повеселее чего не придумаешь?
Иван. Я вам не циркач!
По радио лейтенант поймал тихую музыку, все замолчали, слушают.
Ушастый боец. Расскажите про Рахманинова.
Иван. Зачем тебе брехню слушать?
Ушастый боец. Вы правду говорили. Я тоже учился музыке.
Иван. Да чего говорить-то? Были знакомы. Он барин, я мужик, разная материя. На Марине перехлестнулись. Ныне все быльем поросло, а переживал я крепко. А все-таки верх мой оказался.
Ушастый боец. Я сразу понял, что вы необыкновенный человек… Как только увидел.
Иван. Самый что ни есть обыкновенный.
Ушастый боец. А как же вас с Тамбовщины на Волгу понесло?
Иван. А это я, милок, чтобы к войне поближе.
Сигнал боевой тревоги прекратил разговоры, взвилась красная ракета.
Звучит 3-я часть "Колоколов" (картина разбушевавшейся стихии, обрушившейся на человека. Земля пылает огнем, пожирая все живое. Торжество злой силы). Бой изображается не только звучанием рахманиновских "Колоколов", но и визуально: густым бело-красным дымом, ракетами, трассирующими пулями (все в поэтическом ключе).
На сталинградской половине из дыма и огня возникают, постепенно увеличиваясь, проволочные заграждения, надолбы, жерла пушек и прочие препятствия. Вдалеке они - в проекции. Между этими препятствиями снуют солдаты.
Конец эпизода - музыка обрывается. Полная тишина.