Величатель (утрачивая свой лирико-эпический тон). Мне тяжело сомневаться в твоих словах, но есть ли на свете такая птица?
Элесин. Как? Ты хочешь меня убедить, что она никогда не являлась к тебе?
Величатель (с улыбкой). Загадки Элесина не просто орехи, об которые отгадчики ломают зубы: Элесин высыпает орехи в костер, предоставляя людям вытаскивать их оттуда.
Элесин. А я уверен, Олохунийо, что птица НЕ-Я наведывалась к тебе. Может, ты прятался от нее на чердак, передав через слуг, что тебя нет дома?
Элесин начинает короткий, слегка шутовской танец. Появляется барабанщик и подбирает к его танцу ритм барабанной дроби. Танцуя, Элесин приближается к рынку и одновременно рассказывает в стихах о птице НЕ-Я; чтобы ярче изобразить своих героев, он, прирожденный сказитель, то и дело искусно меняет голос, а его жизнерадостная насмешливость окончательно покоряет слушателей. Пока он говорит, появляются еще несколько женщин, и среди них – Ийалоджа.
Кто верит в смерть?
Ее сипатую свирель
Все слышали в последнем хриплом стоне
Подрубленной арабы. И однако -
– Не я! – кричит крестьянин, спешно бросив
Свой урожай
И взявши ноги в руки.– Не я, – бормочет доблестный охотник, -
Но ведь темнеет, а ночная лампа
Того гляди загаснет в небесах
Из-за нехватки масла. Лучше я
Вернусь домой, а поохочусь утром…
Вот дурень! – проклинает он себя. -
Накаркал, и погасла в небе лампа!.. -
Не знает он теперь, куда податься:
Вперед, чтоб отыскать немного листьев
Для этуту, а может быть, обратно,
По направленью к дому, к очагу,
Где у огня светло и безопасно…
Короче, он стоит, как изваянье,
Уже дней десять все на том же месте.– Не я, – скулит от страха куртизанка,
Чуть приоткрывши рот – едва ли робо
Туда войдет грошовый. Разодевшись
Для ублаженья Сборщика налогов,
Она шлет вестника к нему: "Скажи, мол,
Меня вдруг одолел недуг, хотя,
Надеюсь, месячный, а не смертельный".А почему рыдает ученик,
Чуть не разбивший лбом костяшки пальцев
Учителю? Тот гневно возопил:
– О сын ехидны и гнилого праха,
Как смеешь ты цитировать Коран,
Но доверять языческим приметам? -
А сам удрал домой и, проорав:
– Не я! – призвал на помощь амулеты.А то еще жил-был служитель Ифы
С руками как у резчика: в них сила
И чуткость уживались. Но однажды
Они – я видел сам – дрожали, будто
Беспомощные крылья у цыпленка.
Он бросил на доску для ворожбы
Отполированную временем опеле,
А посетитель, попросивший предсказанья,
Возьми да и спроси его: – Не ты ли
Призвал тот вечер, что сломал арабу?
– Не я! – вскричал он. – Где уж мне? Я даже
И ветра не слыхал; оглох, наверно,
От старости. Прощай. – Он запер дверь,
Заделал протекающую крышу
И не решился Ифу вопрошать
Еще раз в тот же день, хотя… Постойте!..
Ведь воплощенную премудрость Ифы
Взял на себя Осаньин. Я не знал,
Что в небе кружит коршун и что Ифа -
Птенец в гнезде у Матери-наседки.Да, не забыть бы, кстати, о вечернем
Посланце плодовитой пальмы – он,
Присев за нужным делом у дороги
В священной роще, с ужасом кряхтел:
– Не я! Ведь это гадкий Элегбара
Загнал меня сюда!.. – Нет, вы представьте,
Как он в тоске бормочет заклинанья,
Прося прощенья у небес за то,
Чего не собирался делать;
И если кто-нибудь увидит близ дороги
Бутыль из тыквы с пальмовым вином,
А рядом скрюченного человека,
Вокруг которого клубится
Туман тревожных заклинаний,
Пусть знает, что я спас от страха
Поля, жилье и винаря.
Величатель. Когда ты был с нами, мы не ведали страха – и дома, у очага, и в поле, и на дороге, и даже в лесу мы не ведали страха.
Элесин
Нет, страх теперь гнездится и в лесу.
– Не я! – уже рычат в своих берлогах
Лесные звери. И гиена, и виверра
Ворчат "Не я", а крохотная птаха,
Которую застигла Смерть в гнезде,
Хотя она слыхала вещий шепот
Лесной листвы о приближенье Смерти,
Считает, что ее зовут Не-Я.
Не-Я уже давно по миру бродит,
И вот сегодня утром я услышал,
Как этот возглас прозвучал в небесных
Чертогах. Вы подумайте, друзья!
Бессмертные и те обречены
На веки вечные
Страшиться Смерти.
Ийалоджа
А ты, муж многих, что нам скажешь?
Элесин
Что ж мне сказать?
Когда лесная птаха,
Зовущая себя Не-Я, пугливо
Присела отдохнуть ко мне на крышу,
Я убедил ее найти себе гнездо
В другом лесу. И, улетев, она
Не будет петь живущим, ибо вы
Прекрасно знаете, кто я.
Величатель
Утес, где гаснут, словно свечи,
Убийственные стрелы молний.
Бесстрашный пешеход, который
С улыбкою идет навстречу
Смертельно ядовитой кобре.
Элесин
Я, господин своей судьбы,
Уйду, когда мой час настанет,
По суживающейся тропке,
Отполированной стопами
Моих отцов
.
Женщины
Уже? Так скоро?
Элесин
Лесная буря направляет,
Когда желает и куда
Ей хочется, гигантов леса. Дружба
Зовет нас в путь, когда уходит друг.
Женщины
Ничто тебя не остановит?
Элесин
Решительно ничто. А вы не знали?
Я связан воедино с властелином
И все решил заранее. Мой рот
Не скажет, что не хочет пить до дна
Он эту чашу. Я его заставлю.
Мы не всегда пьем сладкое вино,
И я не раз довольствовался малым,
Но неизменно вместе с властелином
Моим и вашим… Впрочем, чаще
Нам подавали бронзовые чаши
С такими сочными кусками мяса,
Что наши зубы хищно тосковали
Хоть по какой-нибудь работе. Мы с владыкой
Делили все, и я еще не ведал,
А он уж видел по моим глазам,
Чего мне хочется, – и тут же все являлось.
Женщины
Тебе принадлежал весь город, вся страна.
Элесин
Нам, а не мне. Мой властелин и я -
Мы возвели столь прочный замок дружбы,
Что даже время – все сжирающий термит -
И лютая, все разъедающая зависть,
Как ни пытались, не могли его разрушить.
Величатель
Так это ты в ненастный день однажды
Увидел из окна, как мимо дома
Хромает бог удачи в грязном,
Промокшем до последней вши рванье,
И пожелал ему счастливой жизни?
Он предсказал, что это пожеланье
Преобразится в счастье для тебя,
И предсказание сбылось. Я знаю,
Ты вскоре обнаружил у дороги
Сосуд из тыквы, полный чести, и, решив,
Что он наполнен пальмовым вином,
До капли осушил его.
Ведь так?
Элесин
Мы смертны все. Но тот, кто пережил
Честь, уважение и дружбу, хуже трупа.
Седой старик, облизывая жадно
Свою тарелку, должен твердо знать,
Что уваженья младших он лишится,
Жизнь – это честь. И вместе с честью
Мы – даже вживе – расстаемся с жизнью.
Женщины. Мы знаем, Элесин, ты – воплощение чести.
Элесин. А ну, довольно! Прекратите!
Женщины (на мгновение умолкнув). В чем дело? Из-за чего он разгневался? Разве мы сказали ему что-нибудь оскорбительное?
Элесин. Хватит, я сказал! Мне надоели эти излияния. Я достаточно их наслушался.
Ийалоджа. Мы, должно быть, взяли неверный тон. (Выступив из толпы женщин немного вперед.) Элесин-оба! Не спеши обвинять нас, мы просим прощения.
Элесин. Я глубоко оскорблен!
Ийалоджа. Мы темные люди, Элесин. Прости нас. Прости и просвети, как любящий отец.
Элесин. И в такой день!..
Ийалоджа. Не надо гневаться, Элесин. Нам понятно, что, оскорбив тебя, мы оскорбили богов. Хуже того – мы оскорбили небеса. О всеобщий отец, прости нас и просвети!
Она опускается перед Элесином на колени. Остальные женщины тоже.
Элесин
Даже подернутый пеленою слез,
Глаз остается зрячим. Стыдитесь!
Даже храбрейший из нас, вознесясь
Мыслями ввысь, опускается на колени.
А вы принялись меня унижать,
Едва заметив мое смиренье!
Ийалоджа. О конюший короля! Я совсем сбита с толку!
Величатель. Даже строжайший из отцов смягчается, увидев раскаяние провинившегося ребенка. Когда времени мало, людям не до загадок. Плечи женщин, собравшихся здесь, не вынесут бремени тяжкой вины, если ты не простишь их невольное прегрешение. Просвети их простыми словами, о Элесин, чтобы свет раскаяния воссиял в их душах.
Элесин