Петровна. Во-от! Это наша валюта! Что, где, почём – но нам платите в поллитровках, а сдачу давайте чекушками. Чего-то не больно он тебе накинул! С тех пор он к другу-то не приезжал.
Каштанов. Закрутился.
Петровна. Мог бы помочь товарищу!
Каштанов. Да я и забыл про то, что мы с тобой учредители.
Петровна. Это ты учредитель! А я ничего не учреждала. А Борька твой жук – я всегда тебе говорила!
Каштанов. Слушай! К нему, значит, с год назад подступились два прокурора, говорят: "Нам больно название вашей фирмы нравится. Оно пришлось нам по душе"… Усекла?
Петровна. Нет.
Каштанов. Новая аналитическая логика…
Петровна. Ну, логика… И что?
Каштанов. Говорю по буквам: новая аналитическая логика – Н. А. Л.
Петровна. Нал…
Каштанов. Он самый! "Поделитесь налом, гражданин Велехов!" А он им сказал: "Нет!" – и подписал себе приговор.
Петровна. А это которые прокуроры? Не те, что к Розке приезжают?
Каштанов. А других прокуроров уже нет?
Петровна. Так они, прокуроры, не кузинские?
Каштанов. А дальше Кузина уже света нет?
Петровна. Ну а ты здесь с какого бока? Как они тебя-то нашли, учредитель?
Каштанов. Я в Марусино шёл за пивом. Остановилась машина, вышли парни какие-то. Говорят, "Гражданин Каштанов?" – "Он самый". – "А мы за вами. Садитесь с нами". Я говорю: "Ребята, а чего я сделал такого?" На руки мне наручники – и в машину. Привозят меня в Москву. По каким-то кабинетам водят, в анфас-профиль снимают. Короче, заводят в кабинет, и вот с таким рылом, как кадушка, прокурор как грохнул кулаком по столу, как заорёт: "Мы считаем, это ты, Каштанов, Велехова грохнул!"
Петровна. Во как!
Каштанов. Конечно! Говорят, "Мы проверили, ты его партнёр-учредитель, ты был заинтересован. Ты и убил!" Я говорю: "Окститесь, прокуроры, не я убивал!" – "Значит, баба твоя! Она тоже учредитель!"
Петровна. Во как!
Каштанов. А ты думала! Сейчас они только так.
Петровна. Сволочи! Не будет им теперь розкиного молока! Ни капли не получат!
Каштанов. Подожди. Я говорю: "Ребята, я никого не убивал".
Петровна. Так чего, я, выходит, убила?!
Каштанов. Подожди…
Петровна. Ну, ну…
Каштанов. Они меня в подвал. Приковывают к батарее цепями, как Прометея! Есть-пить не дают…
Петровна. Подожди-ка, подожди-ка, Прометей. Ты что же, всё это время прикованный был?
Каштанов. Не знаю, может, и был. Не помню, сколько дней прошло. Вижу, как будто сквозь сон, Сергей Иванович сидит напротив меня, улыбается… И по-доброму говорит: "Есть шанс у тебя, Каштанов. Ты учредитель, тебя они так просто не пришьют. Ты стой на своём и соглашайся только продать им свою долю". "А, вы, – говорю, – что так обо мне хлопочете?" – "А я о себе хлопочу, мне за услугу тридцать процентов"…
Петровна. Это сколько же?
Каштанов. Да ерунда – пятьсот… кусков…
Петровна. Баксов?
Каштанов. А чего ещё?
Петровна. Ишь он какой! Защитник! За пятьсот-то кусков…
Каштанов. Он хороший.
Петровна. У тебя все хорошие, только я плохая!
Каштанов. Да не он – был бы я уже в земле, и ты рядышком. Но он очень головастый и всю подноготную, всю оборотную сторону законную знает. Когда он документы изучил, он понял, в чём его интерес. Он мне сказал: "Вы можете смело просить с них минимум десять миллионов. Сторгуетесь на двух".
Петровна. Баксов?
Каштанов. А чего ещё? Ты сейчас стой, говорит, на своём. Скажешь: "Продать нашу с Петровной долю – продадим, а просто так ничего вам подписывать не будем!" И он мне тихонько говорит: "По закону нельзя, чтобы все учредители быть убиты… Некрасиво это будет выглядеть со стороны закона… Дайте мне доверенность, что я могу ваши дела вести".
Петровна. Ты ему дал?
Каштанов. Выбор какой? Какой выбор?
Петровна. Так сказал бы – продадим долю не за два, а за четыре! Меня там не было!
Каштанов. Не хватит тебе двух миллионов?!
Петровна. Мне не хватит! Ты посмотри, в каком мы доме живём!
Каштанов. Ты чего, Петровна? Два миллиона!
Петровна. Не два, а полтора! Пятьсот – этому "кислому".
Каштанов. Полтора "лимона"! Ты чего, Петровна?!
Петровна. Ну и что это сейчас за деньги?! Ну дал ему доверенность, и что?
Каштанов. В тот же день они меня выпустили. Всё, что на мне, это Сергей Иванович купил… Тебе одежду купил… А мы ему вроде как адвокату должны.
Петровна. Кто должен?
Каштанов. Он попросил для начала аванс… Это положено…
Петровна хотела возразить, но заметила, что к ним приближается Лена с коробками.
Петровна. Тихо! Это кто там идёт?
Каштанов. Это Лена, нотариус.
Лена. Здравствуйте!
Петровна. Здравствуйте.
Лена. Меня зовут Елена.
Петровна. Вы, девушка, мне сказали, нотариус?
Лена. Нотариус.
Петровна. Редкая у вас профессия.
Лена. Разве? Нас сейчас как собак нерезаных. В Москве в каждом подъезде по нотариусу.
Петровна. Да что вы говорите! Зачем это столько нотариусов?
Лена. Стало много собственников. Действия собственника должны подтверждаться подписью, а подпись должна быть заверена нотариально.
Петровна. Нотариально, правильно…
Лена. Вы ведь тоже теперь собственник.
Петровна. Да какая моя собственность – Моника и Розка, корова да коза!
Каштанов. Не прибедняйся, не прибедняйся! Леночка, вы там не скучали?
Лена. Что вы! Таких дивных полевых цветов не помню со времён пионерлагеря. Я счастлива, что вижу всю эту красоту…
Петровна. Ну а Горький там дышит ещё? Не умер?
Лена. Сергей Иванович спрятался в машине.
Петровна. Не понравился ему наш воздух.
Лена. Правда? По-моему, воздух удивительный – просто целебный настой из трав и цветов. Здесь надо стоять и дышать, стоять и дышать – и никаких лекарств не нужно будет.
Петровна. Ой, вы знаете, мы тут дышим, дышим, а всё равно болеем.
Лена. Лидия Петровна, вы интересовались дизайнером платья? Это Баллини.
Петровна. Да мне донесли уже про Баллини.
Лена. Меня жутко беспокоит ваша обувь. Если я ошиблась в размере, мы быстренько поменяем. (Достаёт из коробки туфли.) Это по сути босоножки… но на шпильках. Ремешок с запасом, но подъём есть подъём. Я говорю Алексею Николаевичу: нельзя в отсутствие женщины покупать обувь. Присутствие женщины необходимо – тут никуда не деться. Алексей Николаевич не помнил точно размера вашей ноги…
Петровна. Да как он мог помнить! Он меня кроме как в сапогах и валенках не видел последние двести лет.
Лена. В платье мы с вами не промахнулись, я это вижу. Слава богу. Посмотрите, какое это чудо! (Достаёт из коробки платье.) Но всё равно надо обязательно померить… Конечно, у Баллини такой бутик, что там можно даже поносить и сдать. Но померить надо.
Петровна. Да что вы, Леночка! Я докосить сегодня должна – кровь из носа. Ваш Баллини, как узнает, что в его платьях косят, он обидится.
Лена. А мне кажется – наоборот: это его только позабавит.
Каштанов. Померяй, Петровна. Ну чего ты?
Петровна. Как я мерить буду? С меня семь потов сошло! Я же на жаре целый день косила, не ты! Я, Леночка, мужа не дождалась, сама взяла косу в руки. А женщина с косой – это, как говорят немцы, "не есть корошо".
Каштанов. Хватит тебе косить!
Петровна. А ты Монике сено в супермаркете будешь зимой покупать?
Каштанов. Петровна, какое сено! Людей-то не смеши!
Петровна. Ты пойди Монике скажи: "Моника, зимой сена не будет".
Каштанов. Дай ты деньги узбекам – они докосят.
Петровна. Денег твоих ещё нет, а ты уже начал их тратить.
Лена. Пожалуйста, померьте. Порадуйте мужа.
Петровна. Девушка, спасибо вам… за беспокойство. Я дома померяю.
Лена. Это вы мужа благодарите. Пожалуйста… Если мы не попали в размер, надо будет позвонить в бутик. Ну, посмотрите, какая красота!
Петровна. Да неловко мне. Ну куда мне это носить?!