* * *
В комфортабельном салон-вагоне едут командиры социалистического строительства: секретарь комитета коммунистической партии Василий Коробов, несколько советских инженеров, Мак Рэд, Де-Форрест, баварец Краус, переводчицы и одетый в штатский костюм Петр Арбузов. Они сидят за столиками, уставленными едой и многочисленными бутылками.
Происходит обычная дискуссия о советских достижениях. Коробов в расстегнутом френче, рисуясь и дымя трубкой, жестикулируя ораторствует:
- Наша промышленная продукция возросла по сравнению С девятьсот тринадцатым годом в три раза. Заработная плата тоже увеличилась в несколько раз. Мы ликвидировали безработицу. Мы строим…
- Однако, в вашей стране отсутствует полнокровный жизненный импульс. Ликвидировав мелкую частную собственность, тем самым вы уничтожили инициативу человека, то есть, ту движущую силу, которая является главным условием процветания и прогресса любой страны, - говорит Краус.
- У нас свободный и радостный социалистический труд! - с пафосом отвечает Коробов, - движущая сила у нас - воля партии и ее вождя!
- Не это ли воля партии?… - иронически спрашивает Краус, показывая на партию заключенных, работающих по прокладке вторых железнодорожных путей. Мак Рэд и Де-Форрест, взглянув в окно медленно проходящего поезда, рассматривают бородатых людей в однообразной грязной оборванной, одежде. Несколько человек сгорбившись несут тяжелую рельсу.
- Я, знаете, - продолжает Краус, - прожил в вашей стране четыре года и видел и слышал не мало.
Коробов бросает полный ненависти взгляд на Крауса. Арбузов подергивается на своем кресле.
* * *
Два охотника шорца бредут тайгой, возвращаясь от шамана. Они останавливаются на горном перевале, прислушиваясь к еле слышному гудку паровоза. Шорцы прячутся за ствол роскошного сибирского кедра и с ужасом глядят на медленно появляющийся поезд. На лице, поросшем жидкой бородкой мелькает полный ненависти взгляд.
Медленно приближается поезд. Старый шорец достает из колчана стрелу. Пробует хорошо ли натянута тетива лука. Зеленые вагоны мелькают сквозь ветви. Шорец вкладывает стрелу и туго натягивает Тетиву… Второй, прикладывает к плечу кремневое ружье…
* * *
В салоне продолжается дискуссия. Коробов по-прежнему разглагольствует, а Краус ему оппонирует:
- Дикая техническая отсталость! Труд рабов! А вы говорите догнать и перегнать передовые индустриальные страны? С кем? С этими людьми, которых мы видели? Они едва держатся на ногах и превращены в жалкий и малопродуктивный рабочий скот?…
- Объективные причины… - начинает Коробов, но Краус перебивает его:
- Я удивляюсь, как вы не боитесь гнева народа; ведь не вечно же он будет бессловесен и покорен. Я тоже коммунист и на мой взгляд…
Арбузов, развалившись в кресле и нагло улыбаясь, произносит:
- Во-первых, уважаемый господин Краус, большевикам вообще незнакомо чувство страха, а во-вторых…
Оперенная стрела разбив стекло застряла в спинке сиденья. Гремит выстрел. Осколки стекла со звоном сыплятся на пол и столики. Пассажиры вздрогнув, нервно поворачиваются к окну, но реакция не знающих страха большевиков - Коробова и Арбузова - сильнее и они дружно, как по команде прячутся под столы… Видя, однако, что серьезной опасности нет они появляются вновь и Коробов говорит:
- Спокойствие, товарищи! Стрела, пущенная каким-нибудь потомком Чингизхана, не остановит победного шествия социализма!
Многие улыбаются в ответ на эту тираду.
- Итак "во-первых" - мы видели. Что же "во-вторых"? - не унимается Краус.
- Товарищ Краус! В порядке партийной дисциплины, я призываю вас прекратить неуместный разговор, - резко говорит Коробов.
- Я в порядке критики и самокритики… - пытается оправдаться немецкий коммунист.
- Что происходит? - удивлен Де-Форрест.
- Может быть, это инсургенты!? - спрашивает Мак Рэд.
Де-Форрест вынув стрелу и рассматривая ее произносит качая головой:
- Это мне напоминает семидесятые годы прошлого столетия, у нас, на диком Западе…
10. Вавилон двадцатого века
Начальник строительства Иван Шеболдаев с искренним русским радушием принимает американских гостей в своем кабинете. Жесты его размашисты и подчеркивают широкую, грубовато-добродушную русскую натуру. Обстановка самая простая и даже сердечная. Он говорит громко, как и подобает "отцу-командиру".
- Ну, вот и прекрасно. Теперь наша механизация Сдвинется с мертвой точки. Работы не боитесь? - спрашивает он.
- Мы приехали сюда не развлекаться, - отвечает Мак Рэд.
- У нас работы много - Шеболдаев показывает рукой на развернувшуюся за окном панораму огромного строительства. - Идемте, покажу нашу гордость!
Шеболдаев показывает инженерам строительство. Он увлечен и его глаза блестят, будто у влюбленного юноши. Они подымаются на строительные леса доменных печей. Свежий ветер треплет полы пальто и развевает волосы сопровождающей их Ирины.
- Поразительно! Мы не ожидали здесь увидеть строительство такого масштаба, - замечает Мак Рэд.
- Не верили в наши силы? Ленин завещал нам индустриализировать Россию. И мы, - старые большевики-ленинцы, честно выполняем его завещание, - горделиво произносит полный пятидесятипятилетний мужчина. Петлица его пальто украшена красным эмалевым флажком члена правительства.
Они сходят вниз и оживленный Шеболдаев ведет иностранцев по территории завода.
- Большой завод, - соглашается Мак Рэд.
- Э, батенька… Русский богатырский размах! Одна строительная площадка тридцать квадратных километров… Не то, что вникнуть в дело, а обойти невозможно. Здесь в стужу, лютые сорокаградусные морозы, когда руки прилипают к металлу, советские, рабочие, отказывая себе во многом, строят детище пятилетки, - объясняет Шеболдаев.
Десятки бездействующих экскаваторов напоминают стадо железных слонов, запутавшихся в непроходимых джунглях строительных материалов.
Горы цемента, леса и рельс свалены в хаотическом беспорядке, Рядом с подъезными путями, в грязи, под открытым небом ржавеют сложные машины и оборудование.
Мак Рэд и Де-Форрест останавливаются перед копировальным американским станком, застрявшем до половины в тинистом неустойчивом грунте.
- Это расточительство!… - возмущается Де-Форрест - вы заплатили долларами за станки и теперь выбрасываете их на свалку…
- Это наш приемный двор… - объясняет Шеболдаев.
- О… Это техническое варварство! Первым долгом необходимо навести порядок здесь, устроить крыши, смазать машины…
- Мне пять раз меняли главных инженеров… Они действительно здорово напутали. Сам я по профессии пекарь и занимаюсь только организационными вопросами. Лишь только теперь мне дали настоящего инженера. А вот и он, - говорит Шеболдаев, кивнув в сторону направляющегося к ним навстречу стройного молодого человека с интеллигентным лицом.
- Познакомьтесь, Илья Николаевич, со своими иностранными коллегами, - произносит Шеболдаев и повернувшись к инженерам добавляет, - это мой заместитель. Инженер русской школы. Универсал. Золотые руки.
- Очень приятно! - по-английски отвечает Шахматов, - очень рад. Мы остро нуждаемся в вашей помощи!
Инженеры пожимают друг другу руки и продолжают шествие.
Мак Рэд и Де-Форрсст всматриваются в лица людей. Монголы и финны, русские и грузины, узбеки ц стройные аджарцы, говорящие на разных языках, удивленно рассматривают американцев.
Мак Рэд тоже удивленно рассматривает группу плохо одетых рабочих, подымающих огромную строительную рельсу.
- Почему вы не используете механизмов? - спрашивает Мак Рэд, указывая Шахматову на бездействующий электромагнитный кран.
- Он наверное снова испорчен, - с досадой отвечает русский инженер, - из-за большой текучести рабочей силы мы не в состоянии как следует обучить специалистов…
Шахматов направляется к крану и, устранив неполадку в моторе, пускает машину в ход… Отбежавшие в сторону рабочие наблюдают, как кран легко, будто соломинку, подымает тяжелую рельсу.
- Какое у тебя впечатление от этого строительства, Джордж? - спрашивает Мак Рэд.
- Мне, кажется, что я попал на вавилонское столпотворение, где смешались двунадесять языков.
- Вавилон двадцатого века! Образное сравнение, но оно мне не нравится…
- Почему?
- Я не суеверен и лишен предрассудков, но сравнивать… строительство социализма с Вавилоном, не совсем приятно для идейного коммуниста, - недовольно отвечает Мак Рэд.
- Мой друг! - многозначительно и с укоризной качает головой Де-Форрест. - Поживем-увидим.