* * *
Арбузов, открыв отмычкой дверь, вбегает в пустой кабинет Де-Форреста.
- Бежали! И если они доберутся в свое проклятое консульство… Нет, голубчики, не ускользнете! - рычит чекист.
На пороге комнаты появляется женская фигура в кимоно Нежданный посетитель сталкивается лицом к лицу с Айше. Вид чекиста гасит улыбку на ее лице.
- Айше! Где Форрест?
- Он ушел в большой, большой город.
Арбузов глядит на Айше тяжелым остановившимся взглядом. Нехорошая улыбка посетителя, пугает шорскую девушку. Она, скрестив на груди руки, готовится к защите.
- Так! Идея! - шепчет Арбузов. - Нет, ты не уйдешь. Вы, иностранцы, не учились в школе имени товарища Дзержинского!
Его взгляд нащупывает на письменном столе нож для разрезания книг.
Айше, охватив руками голову в ужасе бросается бежать. Чекист настигает ее в глубине спальни.
Короткая борьба. Легкий стон. Потухающий взор косых монгольских глаз.
Арбузов хладнокровно осматривает свою жертву и щупая пульс, добавляет:
- Поза хороша! Убийство из ревности… Вполне правдоподобно.
Осматривая комнату и вскрыв ящики письменного стола, он неторопливо складывает ценности и бумаги в портфель. Его внимание привлекает стоящая на столе скульптура.
- Хороша вещица! - смакует он, упаковывая скульптуру в покрывало, - за границей за нее дадут кучу долларов!
Арбузов удаляется из квартиры инженера. Защелкнув дверь, он осклабливается по-рысьи и снимая перчатки произносит:
- Чистая работа!
39. Рулетка фортуны
Грациозная дама в нарядном манто и меховой шапочке входит в кабинет.
- Товарищ Петерс!
Седой чекист подымается и по-приятельски пожимает ей руку.
- Товарищ Зеркалова! Однако, какая ты сегодня нарядная! Откуда это?
- Это… своеобразная иностранная премия за выполнение чрезвычайного задания, - игриво шутит она.
- Как оно выполнено? - интересуется чекист.
- Блестяще, товарищ начальник, - отвечает Зеркалова, доставая из сумочки объемистый, запечатанный сургучом пакет, - это от товарища Арбузова.
Петерс, вскрыв пакет, просматривает донесение и фотографические снимки рукописи Мак Рэда. Заинтересовавшись он глубокомысленно читает. Анна, усевшись в мягкое кресло, курит папиросу.
- Да! Мое чутье никогда не подводит! - говорит Петерс, поворачивая лицо к Анне, эта книга в руках наших врагов могла бы оказаться острым оружием.
- Антисоветская пропаганда заработала бы полным ходом, - соглашается Зеркалова.
- Орден! Не меньше "Красной звезды"! - улыбается Петерс.
Резко звонит телефон. Чекист снимает трубку.
- Слушаю… да… да… Вот так новость… Говоришь, они скрылись?
Петерс, повесив трубку. возмущается:
- Идиоты, болваны! Выпускники школы имени Дзержинского… Таких китов выпустили, - и обращаясь к Зеркаловой, он сообщает новость, - американцы бежали!
- Вот как! - поражена она.
- Ничего… Я сейчас дам приказ о всесоюзном розыске, и этих молодчиков поймают, как куропаток, - говорит Петерс.
* * *
Залпы телефонных звонков раздаются о дан за другим сразу в нескольких комендатурах НКВД.
Агенты в форме НКВД и в штатском, толпами выходят на перроны, входят в вагоны. Они всматриваются холодными пристальными взглядами в лица людей:
- Граждане! Предъявите ваши документы!…
* * *
В двухместном купе спального вагона царит полумрак. Видны головы спящих Мак Рэда и Де-Форреста. Последний блаженно улыбается.
Иллюзия сна воскрешает воспоминания полузабытого юношества. Он на берегу Теннесси удит рыбу. На его леске бьется крупная и сильная добыча…
Рука агента тормошит за плечо. Спящий резким движением делает выпад рукой, стараясь схватить добычу, но вместо рыбы хватает руку чекиста.
- Гражданин! Ваши документы?
Де-Форрест бормочет сквозь сон:
- Не люблю когда снятся рыбы. Это всегда приносит неприятности.
- Это иностранцы! - произносит чекист. - Паспорт!
Два агента НКВД просматривают паспорта полусонных инженеров.
- Руки вверх! Вы арестованы! Следуйте за нами!…
* * *
- Чорт возьми! - рычит в телефонную трубку человек с львиным лицом, - товарищ Петерс! Что за эпидемия!? Большинство приезжающих к нам иностранных коммунистов разочаровываются и становятся нашими врагами! Работу необходимо перестроить… Спрашиваете как?… Вербовать заграницей из скомпрометировавших себя людей и идейных коммунистов новых кандидатов в наш университет народов запада. Да… Это задание. Средств не жалейте, Приезжайте ко мне с подробным докладом по делу номер 3303 и получите новые инструкции…
40. Признание в несовершенном преступлении
Де-Форрест, шагая по коридору, морщится от резкого специфического запаха социалистической тюрьмы, смеси прелого человеческого пота, аммиака, разлагающейся крови и кислой капусты. Надзиратель вталкивает новичка в пустую и таинственную одиночную камеру.
Человек первыми робкими движениями напоминает мышонка, осматривающего захлопнувшуюся мышеловку. Он испытывает ни с чем несравнимое чувство неожиданной потери сразу всего: свободы, любимой женщины и собственного достоинства.
- Что за нелепость?! Как они смели арестовать меня - американского гражданина? задает он один и тот же навязчивый вопрос, - эти стены очевидно храпят многие кровавые тайны… Я предпочел бы попасть в плен к китайским хунхузам, пиратам или оказаться заложником у отпетых гангстеров… Но в стране, где все окутано густой непроницаемой завесой тайн, это может кончится очень печально… Я… - меланхолически произносит Де-Форрест, и умолкает пугаясь собственного голоса. Он чувствует, что его прежнее гордое "Я" уже не существует. Оно раздавлено потрясающим комплексом удивительного морального и материального воздействия и приняло бесформенные формы, будто улитка под пятой чудовища. Вместе с сумерками в таинственную камеру подкрадывается все смелее, назойливее фантастический страх…
* * *
- Обвиняемый Де-Форрес! Как долго вы будете упорствовать. Мы имеем доказательства, что вы занимаюсь шпионажем! - спрашивает молодой, но седой чекист.
- Как вы смеете говорить мне это?! - возмущен американец.
- Признайтесь, что в припадке ревности, будучи в состоянии аффекта, вы убили проживающую у вас девицу Айше?
- Айше!? Убили!!? - взволнованно кричит Де-Форрест.
- Вы убили ее!
- Я? Это абсурд! Я очень любил Айше, - отвечает Де-Форрест. В его отяжелевшей, будто налитой свинцом, голове все перемешалось; весть об убийстве Айше, железные решетки, малиновые петлицы следователя и конвейер - за всем этим смертельная усталость, жажда и пустота.
- Обвиняемый Де-Форрест! Сознайтесь! Тогда вы понесете лишь небольшое наказание. Если будете упорствовать - вас расстреляют!
- Нет. Я никогда не смогу сознаться в несовершенном преступлении!
- Все равно придет время и вы сознаетесь… Здесь все сознаются…
- Нет… нет! Этого не будет…
- Примите подследственного на конвейер! - кричит следователь.
Де-Форрест вздрагивает. Два чекиста уводят его. В пустой комнате ему одевают огромный тяжелый кожаный шлем, наполненный песком. Стоящий сзади чекист опускает с размаху тяжелую дубину на голову американца. Подследственный падает на пол, хватая воздух, будто выброшенная на берег рыба.
Довольные мастерским ударом чекисты обмениваются репликами:
- Прекрасная работа.
- Знаменитый удар!
- Гидра шпионская! Возьмем в ежовые рукавицы - сознаешься, что было и чего не было…
* * *
- Хотите закурить? - предлагает следователь сигару.
Де-Форрест жадно затягивается несколько раз дымом, чувствуя странный привкус какого-то сильнодействуюшего наркотика. Спустя несколько минут его охватывает удивительное оцепенение. Его воля будто уплывает в бесконечную перспективу. Сопротивление сломлено. Ничего не нужно. Все безразлично.
- Может быть, смерть будет лучшим избавлением, - шепчет он, - я больше не могу переносить побоев и жажды… Две недели ни капли воды… а впрочем все равно… а пока так приятно…
Де-Форресту, кажется, будто он плывет на волнах чудесной фантастической реки в сказочный город.
Следователь протягивает обезумевшему Де-Форрссту протокол допроса для подписи.
…признаюсь в том, что будучи в состоянии аффекта, убит ударом ножа девицу Айше. находящуюся в моей квартире. Кроме того переслал иностранной фирме фотографии транспортируемых экскаваторов…
И странно. Так рьяно и упорно отбрасывающий ранее это несуразное обвинение Де-Форрест чувствует, что это ничтожная привычная и до невозможности надоевшая пошлая шутка, будто совершенно не касающаяся его…
- Давайте! Я подпишу! Я хочу конца, - говорит помимо воли он.
- Вот и прекрасно! - доволен следователь.
* * *
Де-Форрест лежит на койке в своей одиночке. Охватив руками голову, узник постепенно начинает сознавать неисправимую, роковую ошибку, совершенную им на допросе. Подписанный протокол, кажется, медленно опускающимся паровым молотом, на его череп.
- Не хватило силы воли сопротивляться до конца, - шепчет он, - но конец у них смерть… Теперь я понимаю почему признавались обвиняемые на московских процессах. Для того, чтобы понять этот ужас - необходимо пережить.
В камеру, будто гадюка, вползают вечерние сумерки…