5
Из дневника Саши:
Потом мы пошли к Машиной маме. Она принарядилась для камеры. Вышла в какой-то черной хламиде и трезвая, глаза как у панды нарисовала. Потом читала стихи. Сначала вроде интересно было, а потом я уже устал, но она все читала. Потом Маша заторопилась домой, и я вместе с ней. А мое стихотворение Арине Аркадьевне сразу понравилось. Она его с первого раза наизусть запомнила. И когда мы уже уходили, все цитировала, не могла остановиться. Вот что значит – профессиональная память! А, может, я и вправду хороший поэт? Может, права Маша – я талантливый и у меня все получится? И не все еще потеряно? Может, просто стоит взяться за ум, восстановиться в универе, снова начать рисовать? У меня ведь раньше графика неплохо выходила. Мне ведь не сорок и не шестьдесят, а всего двадцать четыре.
А пьесу я напишу. Мы с Машей напишем. У нее так-то голова хорошо соображает. Мы, когда я ее провожал, еще про пьесу поговорили немного. И Маша много дельных предложений высказала. Хотя я, конечно, больше идей придумал…
Мама опять мне читала нотации по поводу моей непутевости. Папа услышал и сказал: "Не лезь к пацану. Пусть сам со своей жизнью разбирается". И ушел в кабинет. Блин, а мне даже слова не сказал.
А у этой пусть вся ж. па на Таиланде сгорит и у хахаля ее тоже. Только не снись мне, Майка, пожалуйста. Если ты мне приснишься, я тебя прямо там, во сне, прибью.
Семь дней спустя:
Ну вот, пьесу мы за неделю написали. Получилось немного сбивчиво, но для первого раза сойдет. Я еще подумал, что надо ее будет на какой-нибудь конкурс отправить. Существуют же, наверное, конкурсы пьес? Потом погуглил в инете – оказывается, этих конкурсов, как грибов. И большие, и маленькие. Такое ощущение, что пол-России пишет пьесы. Почитал еще про победителей, ну и вообще, про современных драматургов. В принципе, там очень много таких лиц – как сказать, неинтеллигентных, что ли… Мало кто выглядит, как настоящий художник. Так что, думаю, мы с Машей среди них очень достойно будем смотреться. Хотя Маша от авторства отказалась. Сказала, что это ведь я все придумал. Я сначала протестовал, а потом подумал – действительно, там же очень много моих идей. А Маша только направляла… Завтра у нас первая репетиция с Ариной Аркадьевной. А потом я опять пойду провожать Машу.
Саша и Маша идут по городу.
Маша. У нее ведь очень хорошо получается, правда? Особенно про мужа…
Саша. Только зря она в этом месте там плачет. Пусть она в конце заплачет – так будет убедительней. В нормальных спектаклях актрисы всегда в конце ревут.
Маша. Ты ей об этом скажи. Ты ведь режиссер. Она тебя послушает. Ее вообще-то режиссеры всегда хвалили в молодости. Она и призы разные получала. И влюблялись в нее.
Саша. Ну, ничего… Будут у нее еще призы. Я ведь знаешь, я, правда, думаю, что мне нужно начать каким-нибудь творчеством всерьез заниматься.
Маша. Конечно! Я даже не думаю, я в этом абсолютно уверена. Если ты будешь работать, у тебя не просто все получится, у тебя – ого-го-го как получится! Ты разве в этом сомневаешься? Я вот ни секунды.
Саша. Хорошо бы роман написать… В принципе, наблюдений-то много. Я вот дневник пишу. Когда про себя по правде пишешь, как-то все легко получается. А начинаешь придумывать – не то совсем. Воображения не хватает, что ли.
Маша. А ты и напиши по правде.
Саша. А про что? Про тебя можно?
Маша. Про меня? Ну, знаешь… Я, думаю, про меня тебе быстро надоест писать. Я неинтересный герой.
Саша. Почему это?
Маша. Ну… Я скучная. Ничего со мной особенного не происходит. Красоты во мне особенной никакой нет.
Саша. Ты очень красивая.
Маша. Спасибо, Саша. Я знаю, что я не уродина, но у меня кость широкая, ноги, как у слона, ступни огромные. Нос утиный. Мне это еще мама в детстве говорила. Что я не в нее пошла, а в отца. Хоть я его ни разу и не видела.
Саша. Глупости, нет у тебя никакого носа!
Маша. Да это ерунда. Я уже со своей внешностью смирилась. Муж говорит – зато у тебя глаза красивые.
Саша. Хоть в этом мы с твоим мужем сходимся.
Маша. Да. Муж у меня хороший. Очень хороший. В отличие от меня.
Саша. Да, давай еще расскажи, какая ты плохая!
Маша. Нет, Саш, я правда плохая.
Саша. Ты убила человека? И закопала его в лесу?
Маша. Да ну тебя! Хотя, можно, наверное, и так сказать. Я маму бросила.
Саша. Это почему еще? Ты ведь каждый день к ней приходишь.
Маша. Если бы я не вышла замуж, может быть, она бы не чувствовала себя такой одинокой. А я от нее просто сбежала. Мне было двадцать лет. Хотелось какой-то жизни, нормальной, обычной. Как у людей. А от мамы как раз ушел муж, мой отчим. Он не пил, пытался ее вылечить, уговаривал, а потом сказал, что все бесполезно. Собрал вещи и ушел. Он очень хороший человек, спокойный, простой. До сих пор в театре осветителем работает. Но он не выдержал, я его понимаю. А маму тогда понесло. У нас в доме каждый день кутили. Даже незнакомые приходили – маме все равно было. Я тогда замуж и выскочила. На четвертом курсе подрабатывала в одной фирме, тексты редактировала. А Женя системным администратором. Ходил вокруг меня, присматривался. Два раза мы с ним в кафе сходили. А потом он как-то вдруг совсем спонтанно сделал предложение. Жене тогда было тридцать лет, он считал, что ему пришло время жениться. Я подумала и сразу же согласилась. А потом маму из театра выгнали… И понеслось еще больше. Пока не осталась совсем одна. Надо было к ней вернуться. Но у меня ведь и перед Женей теперь была ответственность. А, может быть, я просто не хотела возвращаться обратно? Вот что меня мучает.
Саша. Какая ты наивная, Маш. Ответственность. Мучает… А ты хоть раз пробовала послать их всех? Ты хоть раз пробовала пожить для себя?
Маша. Я так не могу.
Саша. Хорошо. Расскажи мне о самом глупом поступке, который ты совершала в жизни.
Маша. Не знаю… Вот с мамой, наверное…
Саша. Нет, с мамой ты поступила несправедливо, как ты сама себе придумала. Расскажи мне о своем самом безумном поступке.
Пауза.
Маша. Не знаю. Не могу вспомнить. Мне кажется, не было таких. Я всегда старалась думать, прежде чем что-то делать.
Саша. Хочешь, я тебе покажу свою тайну?
Маша. Ну?
Саша. Только это не здесь.
Маша. А где?
Саша. Туда нужно идти.
Маша. Долго?
Саша. Где-то полчаса.
Маша. Я не могу столько… Прости, Саш, но Женя будет волноваться за меня. Давай я с ним поговорю, и завтра мы с тобой туда сходим?
Саша. Нет. Идти нужно сейчас. Только сейчас. Больше никогда. Подумай – ты в жизни не совершила ни одного безумного поступка! Это же катастрофа! Пора начинать их совершать.
Маша. Но я правда…
Саша. Ладно, если ты не хочешь, я тебя не уговорю. А я хотел доверить тебе свою тайну.
Маша. Подожди. Я согласна. Ты прав. Один маленький безумный поступок в жизни должен быть. Пошли.
Саша. Только еще одно условие. Ты пойдешь с закрытыми глазами.
Маша. Это еще зачем?
Саша. Не спрашивай. Просто закрой глаза и давай руку.
Маша. Хорошо. Не спрашиваю. Ты у нас безумец, а не я. Тебе виднее, как нужно совершать безумные поступки.
Маша протягивает Саше руку, закрывает глаза. Саша ведет Машу по вечернему городу.
6
Саша привел Машу в рощу. Они поднялись на холм, с которого виден весь город.
Саша. Все. Открывай.
Маша открыла глаза.
Саша. Правда, красиво? Это еще не тайна. Тайна рядом. Пошли…
Саша с Машей поднимаются по тропинке. Доходят до большой бетонной плиты, лежащей на земле. Саша ложится рядом с плитой.
Саша. А теперь ложись и слушай.
Маша ложится рядом с Сашей.
Саша. Слышишь?
Маша. Ну да. Там, внизу, вода течет.
Саша. Нет. Прислушайся как следует. Слышишь?
Маша прислушивается.
Маша. А что я должна услышать?
Саша. Если хорошенько вслушаться, можно услышать, как поют эльфы. Там, на глубине, в своем подземном городе. Раньше они жили здесь, а потом им пришлось уйти от людей под землю. А вход они закрыли вот этой плитой. Слушай, не шевелись.
Саша с Машей прислушиваются.
Маша. Слышу! Я слышу! Они правда поют!
Саша. Слышишь, да?
Маша. Да! Они поют! Такими высокими голосами! Я слышу, правда! Я их слышу!
Саша. Они почувствовали, что ты пришла. Они не для всех поют. Только для людей с чистыми сердцами.
Маша. Да. Да… Они поют. Это потрясающе… Они поют.
Маша с Сашей лежат на земле и слушают, как поют эльфы.