Эльза. Муж… Он был такой… Он бы этого не понял.
Василий. Ну так идемте скорее!
По маленькой скрипучей лестнице Василий и Эльза забираются на чердак. Эльза чихает.
Василий. Будьте здоровы!
Эльза. И вам не болеть.
Оба вдруг смеются. Дождь изо всех сил барабанит по крыше.
Эльза. А что люди делают на чердаках?
Василий. Строят дома.
Эльза. Это как?
Василий. А вот так.
Василий накрывает старый стол каким-то покрывалом.
Василий. Залезайте скорее.
Василий помогает Эльзе залезть под стол.
Эльза. И что в этих домах делают?
Василий. Играют в пиратов. Рассказывают страшные истории.
Эльза. Расскажите одну…
Василий. Одна маленькая девочка заблудилась в темном-темном лесу и встретила там волка. Страшно?
Эльза. Нет.
Василий. Почему?
Эльза. Потому что она взяла с собой ружье. Кто бы отпустил маленькую девочку в лес без ружья?
Василий. Хорошо. Тогда расскажите свою.
Пауза.
Эльза. Одного человека вызвали в НКВД. Он знал, что с ним хотят поговорить о каком-то важном деле. Поэтому он помылся, побрился и надел рубашку с галстуком. Он ушел и больше его никто не видел. А это страшно?
Василий. Таких историй много.
Эльза. В детстве я думала, что страшнее этого ничего не может быть.
Василий. Еще на чердаке читают книги. Про пиратов или обычные. Только нужен фонарик.
Эльза. Я видела какие-то книги на столе.
Эльза выглядывает из укрытия, вытягивает со стола первую попавшуюся книгу. Василий достает сотовый телефон, включает его как фонарик.
Василий. Страница семьдесят два, четырнадцатая строчка сверху.
Эльза(вглядывается в буквы, сбивчиво читает)
Любовь богаче делом, чем словами:
Не украшеньем – сущностью гордится.
Лишь нищий может счесть свое именье;
Моя ж любовь так возросла безмерно,
Что половины мне ее не счесть.
Эльза неловко откладывает книгу.
Эльза. Вы что-нибудь поняли? Я – нет! Белиберда, правда?
Эльза смеется, вылезает из-под стола.
Эльза. Вот сколько всего я, оказывается, пропустила.
Василий вылезает из-под стола следом за Эльзой.
Василий. Не переживайте, вы быстро наверстаете. (Тихонько напевает.) Трам-таратам-тарарам-трам-там-там… Был в моей юности такой вальс. Помните?
Эльза. Вот этот? Трам-там-да-да-трам-да-ра-рам?
Василий. Нет, там дальше было (берет Эльзу за руки, кружится с ней) трам-та-да-дам-трам-тарам-трам-тарам.
Эльза. Там-та-да-да-та-да-та-да-да…
Василий. А вы любите танцевать?
Эльза. Я не знаю. Никогда не пробовала.
Василий. Неужели вы с мужем не ходили на танцы?
Эльза. Нет. Мой муж, он был такой… Как вам сказать… Я бы не сказала, что он был злой. Для Оли он всегда был добрый, например. Но я ему сломала жизнь, понимаете? И вот за это он меня, конечно, ненавидел.
Василий. Как же вы так умудрились?
Эльза. Не знаю. Я закончила техникум, вернулась в деревню, устроилась учетчицей в колхоз. Он работал там шофером. Поздно вечером предложил подвезти. Я была наивная и ни о чем таком не подозревала даже. А он выпивший был. Вырывалась, кричала. Он потом сказал – раз сама в машину села, значит, хотела. Я забеременела Олей. Ну а Петя вроде как испугался огласки, пришел свататься. Мать сказала – выходи, деваться некуда. Ты – немка, бесприданница, да еще и с таким позором, кто на тебя позарится? Вот я и вышла. Сломала ему жизнь. Меня он бил, обзывал по-разному, всякое случалось. А для Оли был готов на все. Как будто два разных человека в нем сидели. Олю он всюду с собою брал. А мы с ним никуда не ходили. Так и прожили, словно чужие. Даже не целовались ни разу. Мне фильмы нравятся только такие, где люди целуются… У меня вот дома тарелка, и по ней всякие каналы. Там один такой есть, я его иногда включаю. И чего только люди не придумают, ой! Я не то, чтобы это все смотрю, но в философских целях… Интересно! Разврат, конечно, я понимаю. Но вот они там целуются, а я все представить пытаюсь… Щекотно, наверное, и носы мешают?
Василий. Целоваться – это очень неприятно. И носы мешают, и щетина колется, и губы потом болят.
Эльза. Вы серьезно?
Василий. Абсолютно.
Эльза. А зачем же люди тогда целуются?
Василий. Мазохисты.
Эльза. Ну вот видите, может, оно и к лучшему, что я так и не…
Василий целует Эльзу.
Василий. Щекотно?
Эльза. Дождь кончился. И вдруг захотелось конфет.
Василий. Я принесу.
Эльза. Пойдемте вместе? Не хочу без вас…
Василий. Давайте руку.
Берет Эльзу за руку.
Василий. Она у вас дрожит.
Эльза. Это потому что жарко…
Василий. Или потому что холодно.
Эльза. Но ведь это одно и то же.
Василий. Я скажу сыну, он привезет мне из города целый багажник конфет.
Эльза. Нет, что вы. Мне хватит одной.
Василий. Я все равно скажу. Лето только начинается.
Эльза. А у меня огород не полот.
Василий. Ну и пусть зарастает. Зачем он вам нужен? У меня есть газон. Много газона. Нам хватит.
Эльза. Завтра обязательно посадим розы.
Эльза вдруг целует Василия.
Эльза. Нет. Не мешают.
8
Дом Эльзы. Эльза вытащила из шкафа весь свой скудный гардероб, аккуратно разложила на диване платья, блузки, юбки. В дом заходит Ольга.
Эльза. Оля? Вот решила провести ревизию, давно не разбирала шкаф…
Ольга. Мама? Ну и с кем это ты вчера в палисаднике у нас целовалась, мне соседи доложили?
Эльза уходит на кухню. Ольга идет за ней.
Эльза. Чаю хочешь?
Ольга. Ты мне на вопрос ответь.
Эльза. Да с кем, с кем… Я не знаю. Люди тебе всякое скажут…
Ольга. Приехали! Я чего угодно от тебя могла ожидать! Мама, ты дату рождения в своем паспорте видела? Тебе уж помирать пора, прости господи, а ты на гульки побежала!
Эльза. Не надо разговаривать со мной в таком тоне!
Ольга. А в каком, в каком еще тоне с тобою разговаривать? Ты – девочка малолетняя? Или совсем в старческий маразм впала? На всю деревню позор! Не успела мужа схоронить, побежала на гулянки!
Эльза. Ну, допустим, мужа я схоронить все-таки успела…
Ольга. Сорок дней не прошло. Ты – предательница, понимаешь? Самая настоящая! Отец для тебя все, все сделал – дом построил, сад, все своими руками! А ты…
Эльза. А что я от отца-то твоего за все эти годы видела? Слова доброго не сказал! Только и слышала – голодранка, стерва, фашистка! Ни цветочка, ни конфетки за всю жизнь не принес!
Ольга. А тебе дома мало?
Эльза. Дом, дом! Всю жизнь только на этот дом и горбатились! На этот огород! С утра до ночи не разогнуться! Ни семьей собраться, ни чаю выпить посидеть, а только – работай, работай, давай, не сиди, впахивай, не сахарная поди!
Ольга. Ну уж извините, сударыня, не дал вам бог богатеньких родственников! Если бы не отец, где бы ты сейчас была?
Эльза. Тебя не спросила!
Ольга. Да сдохли бы вы с бабкой в своей теплушке от голода! Отец тебя из грязи в князи вытащил, всю жизнь на дом, на семью горбатился. И вот, дожили! Побежала в палисадник целоваться! В палисадник, который, между прочим, твой муж построил!
Эльза. Всю жизнь в галошах, черт-те в чем, с культей на голове. А я красивая была, красивей профурсеток ваших в телевизоре, у меня талия была пятьдесят шесть сантиметров, ноги длинные, волосы до попы.
Эльза идет в комнату, собирает в охапку свои вещи.
Эльза. Вот что он мне оставил, вот! Сломанную руку и тряпье из сельмага! Богато уже ведь жили, а он все на рынках торговался, за каждую копейку, думала, удавится. Попросила помаду однажды, – не для вашего рыла, было мне сказано, не про вашу честь.
Ольга. Значит, ты ему, мертвому отомстить теперь решила, так сказать?
Эльза. Нет! Не хочу я никому мстить! А если я по правде в первый раз в жизни? А если он человек хороший, если он разговаривает со мной, если мне с ним дышать по-другому сразу…
Ольга. Мам, ты совсем?