- Когда приходит пароход "Станиславский"?.. - спрашивает по телефону Коротеев. - Спасибо! - и вешает трубку. - Значит, в восемь вечера, - говорит он Евдокии Макаровне и продолжает: - Темновато, но ничего, встретим по всем правилам.
К Коротееву подходит Самохвалов, кладёт перед ним газету и, разглаживая её, показывает столбец, очерченный красным карандашом.
Тимофей Кондратьевич читает газету и постепенно меняется в лице. Закончив чтение, он поверх очков смотрит на Евдокию Макаровну, потом перечитывает газету, как бы не веря своим глазам. Резко повернув голову в сторону Самохвалова, спрашивает:
- Это правда?
- Наши газеты не врут, Тимофей Кондратьевич! - не скрывая своей радости и потирая руки, отвечает Самохвалов. - Тем более, наша районная газета (слово "районная" он произносит с ударением, как бы подчёркивая его чрезвычайно большое значение).
- Ну, я пошла, - безмятежно улыбаясь, говорит Евдокия Макаровна, не понимая, что лежащий на столе номер газеты имеет к ней самое непосредственное отношение.
- Иди на все четыре стороны, - сердито бросает Тимофей Кондратьевич.
- Что? - непонимающе спрашивает Евдокия Макаровна.
- То, что слыхала, - иди на все четыре стороны! - распаляясь, кричит Коротеев.
- Что случилось, Тимофей Кондратьевич?
- Вот что твой непутёвый сын задумал, - злится Коротеев, размахивая газетой перед носом Евдокии Макаровны.
Она, волнуясь, ищет в карманах очки и бормочет:
- Что случилось? Боже мой… что такое?.. Где мои очки?
- На тебе очки! - Коротеев срывает с себя очки и напяливает их Евдокии Макаровне на переносицу. - Читай! Вот что надумал твой сынок… бродяга… Любуйся!
И пока Евдокия Макаровна прочитывает заметку о патриотическом поступке сына, Тимофей Кондратьевич шагая взад и вперёд возле своего стола, кричит:
- Вот тебе и свадьба!.. Любовь, так сказать… Как будто в нашем колхозе земли не хватает, как будто ему жить негде… Лезет в эти самые Оренбургские степи. - И, остановившись перед Евдокией Макаровной, спрашивает: - Что он там потерял?.. Кого он там нашел?.. Зачем ему целина, я тебя спрашиваю?
- Откуда я знаю, - еле выговаривает Евдокия Макаровна. Только теперь до неё дошло, что на неё кричат; она вскакивает и кричит сама: - Ты чего на меня орешь? Кто тебе дал право кричать на меня? - Но вдруг опомнившись, беспомощно пожимает плечами и медленно опускается на стул.
Садится и Тимофей Кондратьевич. Они смотрят друг на друга, и оба безнадёжно разводят руками.
Доносится голос Самохвалова:
- Был непутёвым и остался непутёвым, этот Бровкин! Даже армия ему не помогла.
По затихшей вечерней реке плывет пароход "Станиславский". На палубе - солдат Иван Бровкин. Рядом с ним - молодая, красивая девушка и парень.
- Волнуешься? - спрашивает парень.
- Конечно, - вздыхает Ваня. - Два с лишним года здесь не был.
- Значит, на несколько дней - и в дорогу? - продолжает беседу девушка.
- Да, на несколько дней.
- Свадьбу будешь здесь справлять или на целине? - спрашивает парень.
- Конечно, здесь… - улыбается Ваня. - А на целину поеду уже вместе с женой.
Пароход плывёт вдоль крутых берегов. В сумерках виднеются очертания деревни.
Из-за прибрежного бугра выбегает встревоженная Любаша и, притаившись за берёзой, смотрит на пароход.
Пароход подходит всё ближе и ближе. На освещённой палубе Любаша видит улыбающегося Ваню и с ним красивую девушку.
Вдруг со стороны пристани послышались громкие звуки духового оркестра. Любаша встрепенулась, повернула голову к пристани.
- Ну вот - тебя встречают!.. С музыкой… - говорит парень.
- Может, меня, - скромно отвечает Ваня. - Знают, что приезжаю.
Звуки духового оркестра всё усиливаются. Ваня подтягивает голенища, вынимает из кармана бархотку и наводит блеск на сапоги.
- И невеста встретит? - спрашивает девушка.
- Какой разговор, конечно…
Оркестр гремит всё громче.
Ваня вместе с парнем и девушкой огибает палубу со стороны реки и смотрит на берег.
Пароход приближается к пристани. На берегу - ни души. Пристань пуста.
Радиорепродуктор разносит звуки духового оркестра. Ваня и его спутники молча глядят друг на друга.
- Наверно, телеграммы не получили, - пожимая плечами, смущённо бормочет Ваня. Он протягивает руку девушке, потом прощается с парнем и, взяв свой коричневый чемоданчик, спускается по трапу.
Бровкин бредёт по дороге. Лицо его встревоженно: "Что случилось? Почему никто его не встретил? Неужели, действительно, не получили телеграммы?"
Иван поднимается в гору.
Вот на вечернем небе вырисовываются первые дома деревни, освещённые электричеством. Никого… ни одного человека - никто не идёт ему навстречу из деревни, никто не догоняет его с пристани.
Но вот в придорожной берёзовой роще хрустнула ветка. Ваня быстро обернулся и увидел Любашу. Да, это она!
Любаша, строгая и непонятная, стоит у берёзы.
- Любаша! - вскрикивает Ваня. Бросив чемодан на землю, протягивает к ней руки.
Строгое выражение лица Любаши его настораживает.
- Любаша! - повторяет он. - Здравствуй, родная.
- Здравствуй, - холодно отвечает девушка и отводит его руки, протянутые для объятия. - Говорят, ты уезжаешь?
- Куда? - удивился Иван, забыв в эту минуту о том, что он действительно скоро уезжает.
- На целину, - напоминает ему Любаша и с иронией добавляет: - Как будто не знаешь куда?
- Да, но ты же поедешь со мной!
- Почему ты решил, что я с тобой поеду?
- Как - почему?.. Ты же… моя… ты же моя невеста… Мы ведь скоро поженимся…
Любаша не может больше сдержать себя и прижимается к груди любимого. Её глаза наполняются слезами, и она решительно произносит:
- Ты не поедешь!
В эту минуту она чем-то напоминает своего отца, Коротеева, в минуты гнева.
- Я не могу не поехать, Любаша. Я должен ехать… Я дал комсомольское слово… Поеду… И ты со мной.
- Ах так? Значит, ты меня не любишь. Ты всегда мне врал, - сдавленным голосом, чуть не плача, шепчет Любаша.
И, чтобы вконец не разрыдаться, бросается бежать в сторону деревни. Ваня погнался за ней. Но Любаша вырвалась вперёд и оказалась на главной улице…
Навстречу ей идут знакомые женщины, и Ване приходится скрыться в переулке.
На улице - весёлый смех. У калиток - влюблённые пары. Парень и девушка, обнявшись, целуются в темноте. Слышны звуки гармони. А за ней и песня. Песня Вани, но поёт её чей-то басистый голос:
Не для тебя ли в садах наших вишни
Рано так начали зреть?
Рано весёлые звёздочки вышли,
Чтоб на тебя посмотреть.
Конечно, Евдокия Макаровна готовилась торжественно встретить сына. Ждала, надеялась, что сегодня к ним придут близкие и будут поздравлять Ваню с возвращением. А он, даже не спросясь у матери, решил покинуть родной дом.
- Нехорошо, обидно, сынок, - сердито шепчет она и убирает со стола приготовленную закуску.
Но вот в сенях послышались шаги. Евдокия Макаровна быстро снимает со стола блюдо с жареным гусем, с лихорадочной поспешностью ставит его в шкаф и уходит в другую комнату.
Открывается дверь, и в дом входит Ваня. Оглядывается.
Постояв несколько секунд, он громко зовёт:
- Мама!
Молчание.
Иван снова кричит:
- Маманя!
- Ну что? - послышался равнодушный голос Евдокии Макаровны, и она выходит на порог с таким видом, будто ничего особенного не случилось, будто её Ваня не отсутствовал почти три года, а она видела сына всего лишь полчаса назад. Для большей убедительности она начинает неторопливо подметать пол.
Удивлению Вани нет границ. Даже не поставив на пол чемодан, он смущённо спрашивает:
- Ты что, мама… Не узнаешь меня?
- А ты меня узнаешь? - выдерживая суровый тон, отвечает мать, продолжая подметать пол.
- Маманя, родная…