Штейниц. Такими утверждениями в последнее время стали запугивать почтенную фрау Петерс даже посредством анонимных писем, составленных в самых площадных выражениях. Одно из этих писем она мне показала. Я собираю подобные документы человеческой подлости. Кажется, открытка при мне. (Достает открытку из кармана и протягивает ее Пауле Клотильде.) Да вот она, если кому-нибудь интересно.
Паула Клотильда (немного растерявшись, так как открытка написана ею). Мне неинтересно. Почему это может меня интересовать?
Штейниц. Я думал, что открытка вас заинтересует; автор этой недостойной мазни высказывает то же мнение, что и вы.
Паула Клотильда. Как так "мазни"? Кто мог написать эту анонимную открытку?
Штейниц. Не знаю, – ведь она анонимная.
Вольфганг (Штейницу). Надеюсь, вы не хотели этим сказать, что образ мыслей моей жены совпадает с образом мыслей анонимного автора?
Штейниц. Разумеется, нет. Я, конечно, далек от этого.
Паула Клотильда. Подобные вещи просто швыряют в камин. (Пытается это сделать, но открытка падает на пол.)
Штейниц. Я хотел бы, чтобы вы так же поступили с вашим ошибочным мнением о фрау Петерс. А открытку я должен сохранить. (Поднимает ее.) Возможно, она еще пригодится фрау Петерс для защиты.
Паула Клотильда. Пригодится или нет – мне безразлично.
Во время этой сцены профессор Вольфганг Клаузен и Беттина под руку прогуливаются по комнате и оживленно шепчутся. У Беттины на глазах слезы. Вольфганг останавливается и пристально смотрит на Беттину.
Вольфганг. То, что ты говоришь, невозможно.
Беттина. Клянусь Богом, чистая правда, Вольфганг!
Вольфганг. Это было бы расхищением самого дорогого, самого священного, что у нас осталось.
Беттина. Я прошу тебя, Вольфганг, молчи!
Оттилия. Можно узнать, о чем вы говорите?
Беттина. Прошу тебя, не спрашивай. Пусть об этом знаю я одна.
Вольфганг. Оттилия – наша сестра, Беттина. Даже хорошо, чтобы она узнала. Отец взял и отдал этой девушке кольца и драгоценности покойной мамы! Следовало бы завесить портрет матери, если вы переживаете это так же, как я.
Оттилия. О Господи! Мне это так же тяжело, как тебе!
Паула Клотильда (сильно встревоженная тем, что Штейниц подозревает в ней автора анонимной открытки). Вольфганг, пожалуйста, возьми меня под руку. Я с утра плохо себя чувствую. Пожалуй, лучше было бы остаться дома.
Вольфганг (берет жену под руку и водит ее взад и вперед по комнате). Тебе часто помогает рюмка коньяку, Паула. Да, впрочем, я тебе уже говорил: драгоценности нашей матери постепенно переходят к любовнице отца.
Паула Клотильда. Вздор! Это совершенно невозможно! Ты меня не уверишь в этом, Вольфганг! Какой скандал!..
Эгмонт (Оттилии). Ради Бога, не поднимайте шума из-за пустяков! Пусть маленькая Инкен позавтракает с нами, всем хватит!..
Оттилия. Ты слыхал? Теперь я окончательно боюсь за рассудок папы!
Эгмонт. Что еще я должен был слышать?
Оттилия. Отец разбазаривает драгоценности покойной мамы. Эта Инкен уже носит ее кольца, браслеты, брошки… Если я скажу мужу, Эрих будет вне себя. (Быстро уходит искать мужа.)
Вольфганг. Скажите откровенно, доктор, верны ли слухи, будто отец купил на Цугском озере старый замок и поручил берлинскому архитектору реставрировать его?
Штейниц. Я знаю только, что подобные планы у тайного советника были. Он не раз говорил, что хочет на старости лет иметь уединенный уголок.
Эгмонт (обнимает за плечи доктора). Дядя Штейниц, ведь вы не можете одобрить, если отец действительно дарит Инкен наши и мамины фамильные драгоценности? Наверно, и вам это кажется непонятным.
Штейниц. Все это нисколько меня не касается. Вы давно знаете, что я не вмешиваюсь в интимную жизнь семьи Клаузен.
Эгмонт. Тогда нужно завесить портрет мамы. (Подходит к Беттине.) Ты слышала, Беттина, что произошло с мамиными драгоценностями?
Беттина. Ради всего святого, не говори об этом! Я доверилась Вольфгангу, а он, к сожалению, не скрыл от Оттилии.
Эгмонт. Сомнений нет – отец безумный!
Беттина. Эгерт, умоляю тебя, не говори так! Это терзает мне душу. Я не могу выдержать! Только бы Оттилия не сообщила Кламроту. Я не выношу его манеру говорить об отце. Оставь меня, я ненадолго пойду к себе. (Уходит.)
Входят Кламрот и Оттилия.
Кламрот. Это уж слишком! Он еще начал раздавать фамильные драгоценности!
Оттилия. Говорят, от них осталась только половина.
Кламрот. Быть может, еще хуже другие дела, в которые он пускается. Я говорю о бессмысленных затратах, угрожающих всему его состоянию! Он уже не может всего охватить; у него неполная или пониженная вменяемость.
Вольфганг (Штейницу). Скажите, нельзя ли аннулировать покупку замка, если она действительно состоялась?
Кламрот (вмешиваясь в разговор). Я был у юстиции советника Ганефельдта. Закон не дает нам таких прав. Или должно произойти нечто невероятное!
Вольфганг. Я уже считаю отца невменяемым.
Паула Клотильда (у стола). Я сдерживаюсь, а то я бы вышвырнула с балкона этот прибор. Мне хочется закричать: "К черту! К черту!"
Входит Винтер.
Вольфганг. Ты права. Винтер, уберите эти тарелки, эту салфетку, эти вилки и ножи! За семейным столом нас только восемь.
Винтер. Простите, но мне строго приказано…
Вольфганг. Если вы не хотите, я сделаю сам. Будете упрямиться, придет время – я вам припомню.
Винтер убирает прибор.
Паула Клотильда. Надо стремиться вверх, а не опускаться.
Эгмонт (хватается за голову). Я начинаю думать, что каждая семья – это замаскированный сумасшедший дом!
Кламрот. Тише, немыслимое, кажется, свершается!
Клаузен вводит Инкен Петерс.
Клаузен (принужденно весело). Доброе утро! Потеряли терпение? Наверно, проголодались? Который час? Я привел к вам Инкен Петерс. Мы с ней и с Эгертом побывали в зоологическом саду. Доставили себе это детское удовольствие. – Очень мило, что ты пришел, Вольфганг! – С добрым утром, милая невестка! (Обращаясь к Вольфгангу.) Кстати, какие у тебя дела с советником юстиции Ганефельдтом? Говорят, он встречал тебя на вокзале?
Вольфганг. Как ты знаешь, мы друзья детства.
Клаузен. Значит, как я и Гейгер. Это чрезвычайно редкий случай – молодость и дружба исчезают одновременно. Итак, сядем. (Замечает отсутствие Беттины.) Где Беттина? Пора уже начать завтрак. Эгерт, милый, скажи Беттине, что мы все в сборе.
Эгмонт уходит.
Какие новости ты привез из Фрейбурга, дорогой Вольфганг?
Вольфганг. Там все как всегда – ровно ничего нового.
Клаузен (Кламроту). Хорошо ли работает новая ротационная машина? Но об этом поговорим после завтрака. Если Беттина не придет, давайте сядем за стол.
Вольфганг. Мне все же хотелось бы подождать Беттину.
Возвращается Эгмонт.
Эгмонт. Беттина просила передать, что ей сегодня не по себе. Просит начать без нее.
Клаузен (подчеркнуто, Штейницу). Я прошу Беттину прийти… Ведь она должна заменять хозяйку дома. Дорогой Штейниц, надеюсь, вы скажете мне, что с ней случилось?
Штейниц уходит.
Эгмонт. Думаю, обычная мигрень.
Инкен. Господин тайный советник, вы не очень рассердитесь, если я попрошу вас отпустить меня? Вы помните, я уже просила вас об этом. Меня ждет дома мама. У нее срочные дела. С детьми останется только дядя.
Клаузен. В садоводстве есть телефон. Эгерт, будь добр, позвони фрау Петерс.
Инкен. Я ведь сказала: мама должна уйти, у мамы срочные дела.
Клаузен. Ах да, у фрау Петерс срочные дела… (Бледнеет, тяжело дышит, хочет говорить, многозначительно смотрит то на одного, то на другого, собираясь что-то сказать, но сдерживается, с возрастающим нетерпением молча ходит взад и вперед. Внезапно останавливается перед Вольфгангом.) Ты, собственно, знаком с фрейлейн Инкен?
Вольфганг. Нет. В день твоего рождения фрейлейн не была представлена мне.
Клаузен (с ударением). Тебя не представили даме? Итак, я хочу тебя представить: это мой сын Вольфганг, фрейлейн Инкен.
Входят доктор Штейниц и Беттина.
Штейниц. Господин тайный советник, я привел вам исцеленную.
Беттина. Прости, папа, я охотно пришла бы, но только думала, что я больше здесь не нужна.
Клаузен. Почему ты так думала?
Беттина. Почему? На это трудно ответить.
Клаузен. Прошу к столу. (Беттине.) Об этом после.
Все садятся. Инкен остается без места. Клаузен замечает это и быстро вскакивает.
Клаузен. Что это значит? Пожалуйста, сюда, на мое место, Инкен!
Винтер. Прошу прощения, я сначала накрыл на девять приборов, и…
Клаузен. И что же?… Куда он делся? Я спрашиваю о девятом приборе.
Винтер. По приказу господина профессора Вольфганга я…
Тяжелая пауза.
Клаузен (ударяет кулаком по столу так, что падают бокалы). Черт возьми! Подать его сюда!
Инкен поспешно ускользает.
Штейниц. Успокойтесь, ради Бога, дорогой тайный советник.
Клаузен (приходит в себя, замечает отсутствие Инкен). Куда исчезла фрейлейн Инкен?