Негативным следствием греческого маловерия было широкое распространение материализма и прагматизма. Эти установки с самого начала стали проникать и в философию, но такие интеллектуалы, как Парменид, Платон и Аристотель, в течение какого-то времени могли их нейтрализовать своей метафизикой. Но ведь людям надо не только размышлять о принципах и началах, но и жить повседневной жизнью, а чем могла помочь такой жизни эта мудрёная метафизика? Если бы у эллинской цивилизации была настоящая религия, люди в ней искали бы ответы на жизненные вопросы, но её не было: у Зевса об этом не спросишь. Поэтому в качестве альтернативы "заумной" классической философии в Греции возникла доступная каждому система рассуждений, которую тоже назвали "философией", хотя в строгом смысле этого термина (как поисков универсальных основ сущего) она ею не являлась. Её скорее следует называть "житейской мудростью", и, хотя такие вещи не входят в число предметов нашего рассмотрения, нам следует кратко с нею познакомиться, как мы ознакомились выше с натурфилософией ионийцев, тоже не представлявшей собой подлинной философии.
Прагматическое направление греческой мысли оставило в стороне теоретические исследования отвлечённых категорий и сосредоточилось на проблеме правильного поведения, то есть на этике.
Древнегреческий материализм, не в бытовом смысле, а как космологическая концепция, впервые заявил о себе в учении Демокрита (460–370 гг. до н. э.). Понятие материи, оставаясь философской категорией, обрело у него также конкретный вещественный смысл, воплощаясь в атомах – мельчайших неделимых частицах, сочетания которых образуют все чувственно воспринимаемые предметы. Атомы – это бытие, пустые промежутки между атомами – небытие. Атомы вечны и неизменны, предметы, возникающие в результате их соединения, преходящи и текучи.
Первый из философов-прагматиков, Эпикур (341–270 гг. до н. э.), построил свою этику на базе атомизма, но сама по себе атомистическая космология его не интересовала – физика для него была служанкой этики. Вот его программное заявление:
"Пусты слова того философа, которые не врачуют никакие страдания человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезнь из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезнь из души".
Разрабатывая своё учение о мире и человеке, Эпикур столкнулся с проблемой, которая, как кошмарный сон, преследовала затем и всех других мыслящих материалистов. Их философия кладёт в основу своей космологии тезис "Существует только материя и вечные неизменные законы её движения и развития". Материя же по самому определению есть мёртвое вещество. Значит, мир, в котором существует только материя, есть мир мёртвый, механический, представляющий собой огромный автомат, движение которого на вечные времена предопределено законами физики. Это – детерминированный мир, в котором никакая его часть не может обладать свободой, это заведённые часы, в которых шестерёнки, колёсики и стрелки не могут изменить фатально предназначенного им хода. Но окружающий нас мир не мёртв – он живёт, дышит, он полон упрямых, своевольных существ, которым наплевать на мировые законы, которые делают не то, что предписано этими законами, а то, что хотят. Каждый человек знает это по себе. Всякое "я", существующее в этом мире (а таких "я", включая высших животных, триллионы), обладает свободой выбора хотя бы в узких пределах и этим моментально разрушает материалистическую модель бытия. Эпикур это прекрасно понимал. Он верил в атомы как универсальные и единственные носители реальности, следовательно, и человека представлял состоящим только из атомов и больше ни из чего. Но поскольку траектории атомов подчинены физике, значит, и вся деятельность человека определяется физикой, а тогда он не отвечает за свои действия, ибо не выбирает их – за него их выбирают законы движения атомов. Другими словами, если весь мир есть автомат, то автоматом является и человек, ибо он есть часть этого механического мира, так что за все его поступки надо спрашивать не с него, а с атомов, а в этом случае как можно говорить об этике? Ведь это наука о правильном поведении, а в механическом мире, состоящем из прыгающих атомов, поведение любого его фрагмента, включая человека, должно быть признано правильным – тут же нет альтернатив, всё заранее обусловлено сцепленными между собой шестерёнками и колёсиками. Этика – это учение о том, как выбрать между таким-то и таким-то поступками, но в атомистической вселенной нет никакого выбора. Я убил ближнего, но я не виноват, так как его убили двигающиеся во мне атомы – меня они не спрашивали.
Чтобы выйти из тупика и дать всё-таки место этике, Эпикур делает поразительное предположение: он допускает, что законы физики предписывают атомам их траектории не абсолютно жёстко, а оставляют некоторый "люфт", в пределах которого атом может отклоняться в своём движении от заданного. Отклоняться от положенных траекторий могут и атомы в человеческом организме, и, собираясь вместе, эта вариативность даёт человеку определённую меру свободы. Поразительной эту теорию Эпикура можно назвать по той причине, что через две с лишним тысячи лет квантовая механика неожиданно для самих учёных установила с абсолютной достоверностью, что движение микрочастиц не является однозначно детерминированным. Для каждой из частиц имеется набор возможных траекторий, каждая со своей вероятностью (вероятности же определяются однозначно), так что две одинаковые частицы, например два электрона, оказавшиеся в одних и тех же условиях, могут двигаться по-разному.
На что должен, по Эпикуру, употребить человек эту возникающую из небольшого своеволия атомов свободу? В чётком ответе на этот вопрос и заключается вся суть этики Эпикура. Человек должен вести себя так, чтобы безболезненно вписаться в жизнь вселенского организма, частью которого он является. Человек должен всегда помнить: "Ducunt volentem fata, nolentem trahunt" ("Послушных судьба ведёт, непослушных тащит"). Для того чтобы быть послушным природному порядку и подчиняться ему добровольно, надо знать, в чём состоит этот порядок, то есть знать физику.
Каков же результат правильного поведения? Эпикур называет этот результат наслаждением – в его достижении и заключается цель человеческой жизни. Современные люди, вкладывающие в понятие наслаждения совсем не тот смысл, который вкладывал в него Эпикур, называют "эпикурейцами" тех, кто пьёт хорошие вина, вкусно ест и гуляет вовсю (пример – Стива Облонский из "Анны Карениной"). Это грубое искажение, даже противоположность исходному пониманию слова. По Эпикуру, наслаждение заключается в душевном спокойствии, в "безмятежности". Вот его собственное разъяснение на этот счёт.
"Когда мы говорим, что наслаждение есть конечная цель, то мы разумеем отнюдь не наслаждение чувственности или распутства, как полагают те, кто не знают, не разделяют или плохо понимают наши учения, – нет, мы разумеем свободу от страданий тела и смятений души".
От страданий тела избавляет умеренность, смятение же души, или страхи, бывают, по Эпикуру, трёх родов: страх перед богами, страх перед смертью, страх перед загробной судьбой. Это мнимые страхи, от которых необходимо избавляться. Надо усвоить, что никаких богов нет, что всё сущее сводится к игре атомов. Смерть есть, но она не имеет к человеку никакого отношения: пока он жив, смерти нет, а когда она приходит – нет человека. Так что человек и смерть не пересекаются, почему и не надо её бояться. Загробной жизни нет – умрёшь, лопух вырастет. Поэтому живи, пока живётся, и ни о чём не думай, будь во всём умеренным, "живи незаметно", не давая овладеть тобой страстями – ни чрезмерной радостью, ни глубоким горем.
Схожее учение, основоположником которого был Зенон из Китеона (не путать с учеником Парменида), живший в конце IV – начале III века до нашей эры, получило название стоицизма от дома с портиком (по-гречески "стоя") в Афинах, где Зенон преподавал свою философию ученикам. Школа стоиков просуществовала до II века нашей эры.
Философия стоиков отличается от философии эпикурейцев только своей космологической составляющей – этика у них почти одинаковая. Стоики – не атомисты, космос у них не механизм, а одушевлённое целое. Такое мировоззрение именуется пантеизмом. У стоиков меньше свободы, чем у эпикурейцев, – у тех есть "люфт атомов", а у этих неотвратимый рок, который определяется всеобщим Божественным началом. Поэтому главной этической установкой у стоиков является покорность обстоятельствам, уход во внутреннюю жизнь, бесстрастие и созерцание – то, что в Индии зовут "нирваной". Стоик должен равно воспринимать бедность и богатство, здоровье и болезнь, людские почести и поношения.
С течением времени философия стоицизма становилась всё более пессимистичной. Провозглашённая ею в качестве идеального состояния души "атараксия" (безмятежность) всё заметнее переходила в уныние. Примечательно, что это упадническое настроение начинало проникать в высшие слои римского общества. Главный идеолог стоицизма I века Сенека был одним из самых богатых людей своего времени, наставником императора Нерона. Ему были доступны любые чувственные наслаждения и утехи, но он вёл аскетический образ жизни, пытаясь в крайнем воздержании найти смысл жизни, однако так и не нашёл его и вскрыл себе вены, опасаясь мести бывшего ученика. А крупнейшим стоиком II века был аж сам римский император, а именно – Марк Аврелий. Он правил с 161 по 180 год, и правил весьма успешно, одержав ряд внешних побед и укрепив внутренний порядок государства. Тем не менее его философия была проникнута чувством беспомощности и слабости человека, которого он видел существом "навязчивым, неблагодарным, завистливым, заносчивым, коварным, неуживчивым, злобным". Это приводило его в отчаяние и чувство безысходности. Вот его жалобы на жизнь: