Новозаветная история нам, следовательно, открыта Богом, как постепенное развертывание двух контрастных процессов: положительного, знаменующего ко Христу спасающихся, и отрицательного, знаменующего гибель людей, Христа отвергших. В центре так воспринимаемой истории человечества находится Церковь. Ею держится мир, и через нее осуществляется спасение. Только Она одна видит вещи в их истинном свете. Если это так, то разве этим не определяется особое положение в мире русского народа?".
Более чем определяется. Самый последний отбор из живых христиан, в последние времена, будет осуществляться преимущественно из тех, кто сохранил свою "русскость", которую можно понимать и чисто этнически и "метафизически", что не отменяет первого.
И тут перед нами встает один очень важный и неоднозначно решаемый вопрос, а можно ли считать русским любого, кто сам себя таким хочет считать.
Современные идеологи национализма (спектр их широк: от национал-большевиков до недавних рыночников либералов, держащих нос по ветру, дующему из высоких кабинетов) убеждены, что так оно и есть. Достаточно вызвать в человеке сиюминутное желание стать, например, русским, как он тут же им и становиться, вполне готовым к восприятию любой пропаганды, которая будет доходить до него в фирменной обертке "а-ля рюс".
Однако такой убогий и плоский национализм, которым пользоваться легче всего и для нужд коммунистов, и для фашистов, и для либералов (а они, по Леонтьеву, отнюдь не чужды заигрываниям с национальным инстинктом для своих антинациональных целей), в данный момент более всего усматривается как подспорье в главном – в культивировании сознания гражданской сообщности, на основе осознания государственного единства как предельной ценности, безотносительно национальных приоритетов, культуры, традиции, этики, наконец.
Опасность заключается в том, что все то, что базируется лишь на плоском политическом национализме, есть, по сути, отказ от более высоких форм человеческих объединений, в первую очередь духовных. Национализм лишь ступень. Традиционный национализм, образца девятнадцатого века, есть всего лишь горячая любовь к политическому единству одного народа, достигаемому посредством выдвижения на первый план единой культурной и языковой традиции, из которой вырастает лозунг "одна страна – один народ". Например, вьетнамский национализм питался страстным желанием объединить этнографические группы родственного происхождения, которые еще не знали единства современной государственности в двадцатом веке, в единое государственное тело, воспользовавшись революционной идеологией марксизма, отрицавшей ценность государства как такового.
Такой национализм есть национализм века девятнадцатого. Политическое созревание американских негров также зачастую выливается в страстное желание создать республику "Черная Америка" или устроить нечто вроде апартеида наизнанку. Современный национализм, таким образом, есть "голая" биология, идет ли речь о неграх или об украинских самостийниках, которые подогревают себя откровенной ложью о "москальских" притеснениях и мечтают о том же "москальском империализме" только в украинских шароварах.
Государство есть высшая идея нации, которая, в свою очередь, не описывается исключительно в биологических категориях. Без высшего духовного единства и национальное и государственное единство есть бесполезные мечтания неисторических народов.
В постсоветское время стал очень модным тезис, "дескать, русский – это любой, кто сам о себе так думает". Люди искренне верят, что такой широтой и терпимостью они оказывают услугу русскому народу, который будет пополняться за счет масс инородцев, решивших вдруг стать русскими.
Казалось бы, в таком взгляде на вещи преодолевается голый биологический подход к идее нации. Но здесь сказывается старый синдром упрощения в деле, касающемся такой тонкой и, в основном духовной ткани, какой является национальность.
Нельзя захотеть стать русским и тут же стать им. Для людей иной национальности, особенно людей, пропитанных своей национальной культурой – это почти непосильный духовный подвиг. И те, кто с ним справляются, воистину становятся духовными маяками истинной русскости. Ярчайшим примером тому служит судьба еврея по рождению архимандрита Константина (Зайцева).
Но таких духовных подвижников единицы.
В Белграде, на стенах Кадетского корпуса белых изгнанников с Родины был девиз: "Родиться русским – очень мало, им надо стать, им надо быть!".
Действительно, очень мало родиться русским, духовную русскость надо в себе подвижнически воспитывать и подвижнически хранить. Преступно наивно полагать, что любой человек легко может стать русским при любом обмене паспортов. Да даже при русских родителях и соответствующей отметке в паспорте не всякий в современном мире может быть и оставаться русским. Чтобы быть русским, необходимо иметь русские гены, которые как показывает генетика, не менее чем на 80 процентов определяют личность. Смешанные браки в рамках современного, в полном смысле слова, антитрадиционного мира, очень часто ведут к духовной и психологической "дисперсности" психических свойств личности, которой нет никакой возможности найти духовную опору ни в традициях родителей, ни в традициях общества, за отсутствием таковых вообще. Даже этнически гомогенный индивидуум в современном мире обречен, без соприкосновения с традицией, чувствовать некую неполноту, собственное несовершенство, психологическую незаконченность личности. Его характер никогда не будет характером сильной и цельной натуры. Что же говорить о смешанных браках современности!?
Те люди, которые думают облегчить постсоветской общественности путь к русскости, формулой личного пожелания вдруг стать русским, сильно заблуждаются по поводу желаний этой самой общественности.
Да и для рожденной по крови русской молодежи они оказывают медвежью услугу. Ведь если так просто стать русским, значит, так же просто и безболезненно им не быть, а выбрать себе что-нибудь более модное, например, захотеть и стать американцем. Если национальность можно выбирать, то современные обыватели с удовольствием выберут себе "голливудскую".
Необходимо помнить, что русскость есть высшая духовная драгоценность, дарованная Свыше, которой мы должны дорожить, которую мы должны оберегать сейчас, когда, настоящих русских по крови и по духу мало, оберегать и самих себя от духовной скверны, пороков, пьянства и блуда.
Мы привыкли мыслить, что мы огромный народ, нас чуть меньше, чем китайцев, а посему ничего с нами не случится, не вымрем как динозавры. Случилось! Вымираем рекордными темпами, и понять не можем того, что самое ценное, что у нас с вами, маленькой и далеко не могучей кучки, в современном безбожном мире золотого тельца еще осталось и за что мы должны быть всегда готовы сражаться – это наша вера и наша русскость!
Теперь более чем когда-либо раньше мы должны помнить и передавать нашим детям тот факт, что священная загадка истории России, ее истинное сокровище – уникальность цивилизации и непосредственная кровная преемственность народа русского к своим древним предкам, которая позволяет нам приобщиться к их духовному и культурному миру, стать его частью.
Общеизвестным местом стало признание удивительного факта исторической "живучести" народа еврейского. Пленения, разгромы, уничтожение колен Израилевых – ничто не сломило народа этого, продолжающего свою уникальную жизнь в истории и продолжающего нести особую миссию.
Для христианского мировоззрения не подлежит сомнению факт, что не может исчезнуть народ на котором должны свершиться пророчества о последних временах, данные нам в Апокалипсисе.
Евреи должны пребыть до конца времен, так как с их участием должен свершиться последний акт человеческой истории, как о том говорят священные пророчества Евангелиста Иоанна. Их древность и этническая живучесть обусловлена их особой исторической ролью.
Но абсолютно то же самое верно и для Нового Израиля, народа русского, которому заповедано стоять под Крестом истинной Веры до конца времен и противостоять антихристу до победного конца, до Второго и Славного пришествия Спасителя. Этим фактом, в большей степени, чем многими другими, обуславливается наша, ни с чем несравнимая в Европе, историческая и этническая, устойчивая и древняя преемственность по отношению к нашим самым отдаленным предкам. Но это накладывает на нас и особые обязательства, если не подвиг в самом непосредственном смысле слова – сохранить себя как народ, имеющий одно и то же, издревле данное нам особое духовное и вполне плотское русское лицо.