Ницше говорил то же самое. Но его сверхчеловек был только колоссолизацией современного вида, и мы видели, как он обрушился на Европу. Это не был эволюционный прогресс, это был возврат к прежнему варварству зверя в человеческом обличье в образе блондина или брюнета, возврат к человеческому эгоизму.
Мы не нуждаемся в сверхчеловеке, нам нужно что-то другое, что уже пробуждается в человеческом сердце и что отличается от человека так же, как кантаты Баха от первого рычания, которое извергали обезьяны.
Но на самом деле и кантаты Баха бедны по сравнению с гармониями будущего, навстречу которым начинает осторожно раскрываться наш внутренний слух.
Именно это раскрытие, этот переход мы и хотим изучить в свете того, что мы узнали от Шри Ауробиндо и от той, которая является продолжателем его дела, modus operandi перехода, для того, чтобы мы могли сами ухватить рычаг и работать методично над своей собственной эволюцией.
Секрет жизни не в самой жизни, секрет человека не в самом человеке, точно также, как "секрет лотоса кроется не в той грязи, из которой он вырастает", – сказал Шри Ауробиндо; и все же грязь и солнечный луч объединяются вместе, чтобы создать другую степень гармонии. Мы должны найти именно это место соединения, точку трансмутации, и тогда, может быть, мы снова откроем то, что ребенок видит на пляже в комке шальной пены, ту наивысшую музыку, которая создает миры, то единственное Чудо, которое ждет своего часа.
И то, что казалось для человека невозможным, станет для него детской игрушкой.
1. МЕНТАЛЬНАЯ КРЕПОСТЬ
Трудности возникают потому, что мы думаем, что должны разрушить их самостоятельно. Если бы наша интеллектуальная сила (или слабость) не вмешивалась, если бы мы не применяли при решении проблемы свои большие или малые способности, то, как мы полагаем, мы были бы обречены на провал. Таково убеждение ментального человека, и мы очень хорошо знаем результаты этого. Но даже если бы они были великолепны, они все равно имели бы высший порок, который заключается в том, что они несут в себе плод только интеллекта, кроме тех случаев, когда жизнь вдруг расстраивает наши планы.
Иначе говоря, наше ментальное существование – это замкнутая система. Ничто не может туда войти, кроме того, что мы сами туда вносим. Это краеугольный камень нашей Крепости.
Вторая неизбежная характеристика – это его строго механическая система: все развивается под колпаком мысли, плана или вышеназванного мускула, который мы задействовали, и почти ничто не может войти, кроме того, что мы задумали. И всё промерено заранее, вплоть до последнего метра: каков вес, такова и мера... Все предусмотрено, но в коэффициенте пущенного в ход интеллекта. Мы получаем то, что ожидаем – и все это уже предвидено в интеллектуальном уравнении, введённом в игру. То есть вся система крепко-накрепко скреплена до малейшего закоулочка.
Нет ни одного слабого места, кроме того, когда вдруг само наше существование потрясает наши безупречные мерила.
И его третья характеристика, неизбежно вытекающая из первых двух, – это его совершенная "объективность": ничто не ускользает или то, что ускользает, будет в тот час же учтено, сведено к уравнению и "запрограммированно", чтобы быть вложенным в круговорот машины и тем самым раздуть еще больший воздушный шар. И, конечно, всё объективно, поскольку все носят одни и те же очки. Инструменты подтверждают именно те результаты, которые мы от них ожидаем. Это значит, что система строго и четко обусловлена.
Мы начертили ментальный круг и, словно зачарованные, поместили себя внутрь, вот и всё.
Но возможно, станет ясно, что это потрясающая иллюзия. И на самом деле иллюзия может лопнуть независимо от нас. То, что мы принимаем за ужасный беспорядок, есть, может быть, великий поток новой мощи, который несет свежий воздух в легкие ментализированных землян...
"Новая сила" – вот слово, которое уже имеет свой мистический дух, которое вызывает живой протест материалиста. Но признаем то, что сегодняшние материалисты так же устарели, как и вчерашние верующие, потому что они в замкнутой системе, они закреплены, стянуты болтами, обусловлены и являются пройденным этапом. И те, и другие являются продуктом ментального круга, орлом или решкой одной и той же монеты, которая вот-вот будет признана фальшивой. Речь не идет о Боге или не-Боге, речь идет совсем о другом; как дышится с другой стороны? А там очень хорошо дышится; и можно сказать, что раньше мы не дышали вовсе, и что мы впервые вдохнули по-настоящему.
Итак, совершить переход, рассчитывая только на свои собственные силы, мы не сможем; если бы условие было таковым, то никто не смог бы этого сделать, за исключением, может быть, духовных атлетов. И эти духовные атлеты – медитаторы, аскеты, занимающиеся концентрацией, – на самом деле не выходят из круга, хотя внешне они производят такое впечатление: они раздувают еще больше свое умственное эго (эта формула эго еще хуже, чем другая; она более скрытая, потому что в ней есть некоторое зерно истины), и их озарения – не что иное, как световой разряд их собственного аккумулированного облака.
Логика проста: невозможно выйти из круга силами самого круга, так же как лотос не выходит из грязи в силу самой грязи. Нужно добавить туда немножко солнца. Аскеты, святые и основатели религий коснулись только разреженной макушки ментального пузыря и с течением времени породили Церковь или что-то другое, странно напоминающее замкнутую систему, от которой они оттолкнулись, то есть догму, свод законов, правило единственного пророка, родившегося в 000 благодатном году, вокруг которого витала красивая легенда, навечно привязанная к 000 году, как электрон к ядру, звезды к Большой Медведице, а человек к своему пупку.
Или же они выходили из этого, но только духовно, оставляя землю и тела гнить по-прежнему... Мы очень хотим, чтобы наш новый двигатель был более светлым, чем прошлый, более мудрым, более добродетельным и чтобы он помог людям, но, как мы видим, в течении тысячелетий в ментальном круге ничего не изменилось, потому что его свет был только другой стороной той же самой тени, белое от чёрного, хорошее от плохого, добродетель от ужасного порока, который сдавил нас всех в глубине наших подвалов.
Эта беспощадная двойственность, которая обуревает всю жизнь ментального человека, очевидно, неразрешима на уровне самой двойственности: это тоже самое, как если бы мы стали правой рукой бороться против левой. Это именно то, что делает, без большого успеха, ментальный человек на всех уровнях своего существования, противопоставляя свое небо – аду, свою материальность – духовному, свой индивидуализм – коллективизму или любому другому "изму", который профилирует в данной злополучной сфере. Но оттуда не выходят по декрету какого-то "изма", доведенного до совершенства: лишенная своего неба, наша Земля будет простой вращающейся машиной; лишенное своей материи, наше небо будет бледной туманностью, в которой плавают спокойные медузы невоплощенного духа; и лишенные индивидуумов, наши общества будут страшным муравейником, и даже лишенный своих грехов индивидуум потеряет плюс напряжения, который помогал ему расти.
Никакая идея, как бы велика она ни была, не имеет силы изменить эту Искусственность, ибо сама Искусственность имеет свой смысл и свое время.
Природа все время напоминает нам о том, что у нее есть на все свои причины. Мы возомнили, что превзошли ее, потому что мы ее ментализировали, классифицировали и воспользовались кое-какими из ее секретов, но, делая это, мы еще раз подчиняемся ее закону. И если правда то, что она создала из бледной протоплазмы щупальца актиний, отливающие разными цветами, для того, чтобы лучше захватывать свою добычу, и миллионы других видов, составляющих разноцветную картину нашей доброй Земли, то, надо думать у нее есть свои основания на то, чтобы создать разнообразные человеческие типы актиний, которые захватывают свою добычу, которую они способны удержать в многоцветной сети тысяч мыслей, чувств, импульсов. И если этот беспокоящий полип, этот ментальный круг, замкнулся на нашем виде, то, конечно, он не является бесполезной западней, через которую мы могли бы перепрыгнуть, если бы мы были немного похитрее. И зачем ставить эту западню, если только не для того, чтобы выйти из нее?
Если бы какой-нибудь пастух времен Упанишад мог сразу совершить скачок и стать сверхчеловеком, то зачем тогда, с точки зрения эволюции, все эти труды и эта кровь? Нет в мире ничего бесполезного, и мы находимся в нем, чтобы испытать боль, которая несет в себе скрытые силы освобождения.