Там Анжель поджидал его с несколькими своими головорезами. О чем шел короткий разговор в пустынном парке - даже всеведущие жулики с Пенсильванского вокзала не смогли прознать.
В утренней тишине прозвучало с десяток выстрелов из разных стволов. Серега успел лишь выхватить финку и полоснуть по шее одному из противников.
Так и остались лежать на тропинке Центрального парка: вор из далекой Одессы и бандит из Южной Америки.
"Серебряный мальчик" не пожелал или не успел увезти своего убитого подручного.
Месть одесситов
От Ворона приятели слышали, что Анжель со своими "быками" остановился в Вашингтон-сквер отеле.
- Эта падла не должна ходить по земле, - сказал Бристоль.
- Не должна, - кивнул Чумелый. - Одесса-мама не поймет нас, если не сыграем хану "серебряному мальчику".
Они добрались до Вашингтон-сквер отеля вовремя. У входа стояли два новеньких форда. Люди поспешно загружали в них чемоданы.
Бристоль и Чумелый даже издалека узнали среди суетившихся возле автомобилей тех, кто приезжал вчера на рассвете за Вороном.
Приятели переглянулись и спрятались за стволами деревьев. Выжидали молча. Обменивались только взглядами и жестами.
Наконец появился Анжель. Бристоль и Чумелый не видели его ни разу, но мгновенно сообразили, что это именно он. Все так же молча они кивнули друг другу и выхватили пистолеты.
Атака была столь стремительной, что в ответ не последовало ни одного выстрела. Двое головорезов "серебряного мальчика" замертво рухнули на мостовую. Шофер второго автомобиля ткнулся окровавленной головой в руль и затих. Сам Анжель, с простреленной грудью, все же успел прыгнуть в первый форд.
Машина мгновенно рванула с места.
Достали ли выстрелы вдогонку "серебряного мальчика" - Бристоль и Чумелый так и не поняли.
В свой отель они уже не вернулись. Решили не рисковать. Сразу отправились на квартиру к земляку в Южный Бронкс. Там и договорились несколько дней переждать и подумать, чем заняться дальше.
Поворот судьбы
А утром к ним заявился нежданный гость издалека.
- Ай, здравствуйте! Не надо лишних слов. Я знаю, какое горе постигло вас. Поверьте: это и мое горе…
Глаза Монечки, и без того всегда красные и слезливые, стали еще красней и печальней.
- Ворон был славным юношей и умел толково "лепить панамы" и чисто лопошить фреев. Он никогда не был фуф- лыжником. Потому берусь похоронить его как человека.
Старик неожиданно усмехнулся:
- Правда, Ворон думал: добряк Монечка настолько сделался дряхлым, что забыл, заключая пари, упомянуть минимальную сумму, за которую надо продать статую Свободы. Предъяви он контракт хоть на один доллар, я бы все равно считался проигравшим…
Монечка хитро взглянул на приятелей.
- Но я ничего не забываю… - Он сделал многозначительную паузу и заговорил о другом. - Ну, а вы что собираетесь делать?..
- Если Анжель не сковырнулся, доведем его до гроба, по-скорому срубим в Нью-Йорке деньжат и - айда на Одессу, - ответил Бристоль.
Старый шнеерзон покачал головой:
- "Серебряный мальчик" остался живым, но теперь скрывается, и явно не в Нью-Йорке. Так что он пока не доступен. А насчет Одессы - забудьте. Нетуже больше старой доброй "мамы". Война шумит в Европе. Грядут большие перемены…
- А чё нам в этом Нью-Йорке без Ворона делать? - обреченно махнул рукой Чумелый.
Монечка вздохнул.
- По правде говоря, я ввязался в дурацкое пари с Вороном лишь потому, что собрался переезжать в Нью- Йорк. - Старик сделал многозначительную паузу и продолжил. - Я знал: здесь мне понадобятся расторопные и умненькие юноши…
Бристоль и Чумелый выжидающе и с удивлением уставились на Монечку.
- Ша! - резко взмахнул рукой старик. - Не говорите только, что из-за бестолкового спора на мне есть хоть одна капля крови Ворона!
Бристоль затряс головой:
- Нет-нет, Монечка, ты чист. Серега сам "лепил панаму" "серебряному мальчику" и другим, и мы помогали ему. Нет на тебе его крови. Любое толковище подтвердит: ты чист…
Торговец фальшивыми драгоценностями остался удовлетворен словами Бристоля.
- Так вот, здесь, в Нью-Йорке, у меня начинается новая жизнь. Открываю свое ювелирное дело, и больше - никакого блатняка, - старик пристально посмотрел в глаза приятелям. - Согласны работать на меня? Это может быть для вас весьма счастливый поворот судьбы…
- А чё ж делать, если в кармане пусто, а Одесса не ждет тебя? - вздохнул Чумелый.
- Согласен! - после секундного колебания ответил Бристоль…
"Больше никогда"
… - Это знаменитый магазин Хауста, - сказал Стив и кивнул на пятиэтажное здание на углу Бродвея и Брум-стрит. - Его построили еще в 1857 году. Здесь до Второй мировой войны располагалась ювелирная компания моего прадеда…
Стив резко повернулся ко мне:
- Но ты ведь не забудешь наш уговор, не так ли?
- Какой?
Стив сделал нарочито строгое лицо и поднял вверх указательный палец:
- Ни при каких обстоятельствах не называть фамилию моего прадеда. У нашей ювелирной компании хорошая репутация. Не стоит бросать на нее тень, даже столетней давности…
Я приложил руку к сердцу и заверил:
- Ни фамилии твоего предка, ни названия фирмы не разглашу!..
Стив улыбнулся и продолжил рассказ.
- Бристоль и Чумелый верно служили моему прадеду. При этом они все же сумели отомстить за Ворона. Точно не знаю, но каким-то образом, благодаря моему предку, приятели-одесситы сурово подставили "серебряного мальчика" с фальшивыми бриллиантами. Короче, из-за этого Анжеля убили его же близкие…
А Ворона, как и обещал мой прадед, похоронили достойно на каком-то нью-йоркском кладбище. Мне в детстве говорили, но я забыл, где точно. А вот старую фотографию его могильной плиты помню отлично. На ней - странная для Америки надпись, придуманная моим предком: "Здесь покоится тот самый Ворон. Рожденный в Одессе, погибший в Нью-Йорке".
А дальше были выбиты строки из столь любимого Вороном Эдгара По:
Наконец я птице кинул: "Раньше скрылись без следа
Все друзья; ты завтра сгинешь безнадежно!.."
Он тогда Каркнул: "Больше никогда!..
Где-то горит звезда
Бесконечна ночь утраты,
И темна стезя.
Умирающий уходит,
И вернуть нельзя.
Он все дальше от надежды
На пути своем.
Но несбыточней надежда
Умереть вдвоем.
И не легче пригвожденным
К одному кресту.
Все равно уходит каждый
На свою звезду…
Хуан Хименес
Негаснущая вспышка
…Доктор склоняется надо мной. В глазах усталость, тревога, беспокойство. Кажется или на самом деле он шепчет:
- Чернобыль бесследно не проходит… Не проходит… У доктора сдвинулась набок шапочка. И от этого в одно
мгновение он стал похож на веселого пирата из мультфильма.
- Пульс! Пульс!
Лицо доктора затягивается дымкой.
- Выживешь… Выживешь… - голос его становится глуше, как будто доносится из подземелья.
Но пока можно разобрать слова:
- Выживешь! И еще походишь по морям и по дальним странам… Только не сдавайся! Не сдавайся…
И наступила тишина.
Потом удар молнии. Она сверкнула не в небесах, а где-то в глубине моего сознания. Негаснущая вспышка… Грохот…
И доктор, и вся операционная, и я сам опрокидываемся в прошлое…