Мы с Педро заявились к Стефану одновременно.
Удивительно, что самый пунктуальный из нас, Соломон, в тот вечер опаздывал. Прождали его около часа. Думали-гадали, что же могло задержать нашего пилота. Пробовали шутить по этому поводу, придумывая разные "веские" причины.
Неудачно…
И вот, наконец, Соломон появился. Он и так никогда не отличался излишней веселостью, но сегодня был особенно грустен и задумчив.
Впрочем, я обратил внимание: в тот вечер и Стефан, и Педро тоже выглядели какими-то сникшими, озабоченными.
Не дав Соломону раскрыть причину своего опоздания, мы поспешно уселись за стол.
Хозяин постарался. Может, хотел, чтобы во время суровых экспедиционных будней мы вспоминали это гастрономическое изобилие. А может, просто перед долгой отлучкой хотел опустошить - чтоб добро не пропадало - свой холодильник.
Не успели увлажнить стаканы, как Стефан ринулся произносить тост. Однако красноречие почему-то изменило ему.
Он запинался на каждой фразе, делал затяжные паузы, закатывал вверх глаза, мучительно вспоминал и подбирал слова.
Из всей его сумбурной речи я понял только то, что время как бы отбрасывает нас от поиска таинственных подземелий, поскольку в своих исследованиях мы подошли к опасной черте…
Но завершил Стефан свой странный тост вполне оптимистично:
- И все же мы преодолеем трудности и отправимся в путь… Ничто нас теперь не остановит! Ни козни врагов, ни оккультные силы, ни проклятия древних…
Что за опасная черта? Почему и каким образом время "отбрасывает нас от поиска"?.. И какие враги и оккультные силы ополчились против нашей экспедиции? Наверное, и сам произносящий тост не смог бы толком все это объяснить.
Но речь произнесена. Стаканы глухо стукнулись друг о друга. Надо было веселиться, а веселья-то как раз и не получалось.
Разговор не клеился. Шутки и остроты становились все тяжелее и бесцветнее. Даже водка и джин в тот вечер отлынивали от своих обязанностей опьянять, будоражить, веселить…
Странные сновидения
- Знаете, что мне сегодня приснилось? - неожиданно спросил Соломон и тут же с содроганием в голосе ответил на свой вопрос. - Видел я во сне пожар… Горела "шаловливая куропатка"!.. Я пытаюсь потушить, а она горит, горит, родимая…
Слова нашего пилота произвели на всех удручающее впечатление.
- Такой сон - не к добру перед вылетом, - немедленно заявил Педро - самый впечатлительный и суеверный в нашей компании. - Вот помню, однажды мне приснилось перед экспедицией…
Начал и замер на полуслове. Так мы и не узнали, какое ночное видение одолевало нашего приятеля и каковы были его недобрые последствия.
Расспрашивать не стали…
- Она горела в воздухе или на земле? - деловито и озабоченно обратился к Соломону Стефан.
Тот задумался.
- Огонь помню… Как пылает самолет - помню. Видел все, как наяву. А вот где точно это происходило - не знаю. Но раз я был не за штурвалом и пожар заметил вроде бы со стороны… Значит, наверное, трагедия случилась на земле?..
- Выходит, так, - согласился я.
- Уже легче, - с видом опытного толкователя снов заключил Стефан. - А не снилась ли тебе карта расположения "причалов корабля времени"? Напряги свою память.
Соломон, не задумываясь, кивнул:
- Снилась! И очень отчетливо.
Стефан и Педро многозначительно переглянулись.
- И мне она снилась, - обреченно признался Педро. - А еще - всякие ужасы… Какое-то подземелье, то жар, то холод… Вокруг - ужасные рожи. Деталей не помню, но то, что меня пытали и жгли на костре инквизиторы, - видел отчетливо. Здоровые такие, гады, откормленные…
Педро помедлил, словно вспоминая ночной кошмар.
- А одеты они были почему-то в черно-золотистые балахоны. Вместо дров они бросали в костер подо мной свернутые в рулоны карты. Много рулонов!..
Приятеля аж передернуло от жуткого сновидения.
- При этом инквизиторы кривлялись и орали: "Сам делал, сам и жарься на них, сатана! Вечно ходить тебе на том свете вверх ногами! Не тронь того, что неприкосновенно!.."
Педро взглянул на всех, словно ища сочувствия.
- За что они меня? Ну, разве я похож на сатану?
- Когда долго не бываешь в парикмахерской, в общем-то немного похож, - жестоко, но честно ответил Стефан и поинтересовался. - Ну, а видел себя сожженным? То есть пепел, золу, угли?.. Или что там после тебя осталось?..
Педро задумался.
- Да вроде бы нет… Огонь… Боль… Мучение мое и крики и хохот инквизиторов… На том все и закончилось.
- Уже легче, - снова тоном знатока сновидений произнес Стефан. - Гораздо хуже, если бы ты увидел свои сгоревшие останки…
- Значит, теперь, наяву, мне будет плохо, но не совсем? - с надеждой в голосе поинтересовался Педро.
Стефан ничего не ответил. Лишь тревожно взглянул на приятеля.
Грустная мысль, что мои соратники слегка свихнулись от чересчур усердной подготовки к экспедиции, все настойчивее волновала меня. Я еле сдержался, чтобы не влезть с ехидными замечаниями в их содержательный разговор о снах, и сохранил глубокомысленное молчание.
Двадцать пятое каприччио
И все же что-то надо было делать! Вырывать соратников из опасного плена мистики!
Но тут вдруг выяснилось, что ночной кошмар не обошел стороной и Стефана.
- Мне снилось, что я Паганини, - с легкой грустью заявил он и с виноватым видом оглядел соратников.
- От мании величия ты даже во сне не можешь избавиться, - не утерпел я.
- А что тут поделаешь? - развел руками Стефан. - Талант всегда тянется к таланту, даже во сне. И потом, не мы ведь выбираем сновидения, а они - нас.
- Ну, и что с тобой происходило? - заинтересовался Педро.
- То, что и должно происходить с великим музыкантом. Я играл на скрипке…
- Конечно, с оборванными струнами, - "подсказал" я.
- Может, и с оборванными… Весь сон подзабыл, и начало и конец, а вот некоторые детали прочно врезались в память, - охотно пояснил Стефан. - Виделся мне какой-то мрачный концертный зал. Я на сцене… Где это было?.. Может, даже в подземелье…
- Неужто в перевернутой пирамиде? - снова не утерпел я.
- Кто его знает? - не заметил моей иронии Стефан. - Вокруг темнота. Лишь несколько свечей горят. А публика орет: "Давай двадцать пятое каприччио!" Я им объясняю, что Никколо Паганини, то есть мной, написаны только двадцать четыре каприччио… А публика не слушает, продолжает орать: "Давай двадцать пятое!.." Представляете? И что им втемяшилось в башку? Почему требовали не написанное Паганини каприччио?..
На лице Стефана появились озабоченность и удивление.
- В общем, начинаю играть нечто невообразимое. Публика снова недовольна: "Прекрати импровизировать! Давай, как положено, по нотам! И без всяких выкрутасов!"
Кто-то выносит мне на сцену пюпитр. Смотрю, а на нем вместо листов с нотами… - наша карта с обозначением "причалов корабля времени". Чтобы не злить публику, снова начинаю играть… по знакам на карте. И не могу понять, как это происходит… Смычок, не подчиняясь моей руке, будто пляшет по единственной целой струне…
- Ты же говорил, не помнишь, были оборваны струны или нет, - заметил я.
- Атеперь вспомнил, - невозмутимо ответил Стефан. - Но весь ужас положения был в том, что я не мог завершить свое выступление.
Только подходил к концу странного каприччио, как скрипка и смычок, словно сами по себе, начинали его сначала, с первых нот.
При этом какой-то зловещий голос мне нашептывал: "Ты запутался во времени… Тебе уже не выбраться из временного лабиринта… Вечное тебе блуждание - без выхода. И играть… играть… играть…"
И все же они сбываются
- Кажется, надо отнять у вас карту, - перебил я Стефана. - Иначе окончательно свихнетесь.
- Бери… - поспешно согласился Педро и протянул мне свернутый рулон.
Но потом вдруг спохватился и с подозрением взглянул на меня:
- Кстати, а почему ты ничего не рассказываешь? Неужели ничего не снилось в эту ночь?
- Конечно, ничего! - бодро соврал я. - Это только на ваши неокрепшие души могут так повлиять всякие сказки, жуткие истории и кусок бумаги с рисунками. Спал спокойно, и никакая дрянь не вползала в мое сознание. Ни мальчика, ходящего на голове и руках, ни костров инквизиции, ни двадцать пятого каприччио Паганини…
- Как же, признается он! - усмехнулся Стефан и кивнул в мою сторону. - Выпускник советского юридического вуза. Да там ему постоянно вбивали в голову: ни во что не верить, кроме как в светлое коммунистическое будущее!
Приятель призадумался:
- А вот интересно, если бы гражданину Эс-Эс-Эс-Эр приснился коммунизм. В такой сон у вас разрешали верить?
Я ничего не ответил - лишь махнул рукой.
Не знаю, почему, но мне не хотелось признаваться, что проклятая карта с расположением фантастических "причалов корабля времени" привиделась и мне, только несколько с другими обозначениями.
Это был жутковатый сон.
Мой старший товарищ, который когда-то в Советском Союзе занимал такой высокий пост, что его портреты висели в кабинетах начальников и в красных уголках, их носили по улицам во время праздничных демонстраций, разговаривал со мной: тихо, но сурово. Кажется, грозил пальцем. Взгляд из-под стекол очков обдавал холодом. Хотелось вытянуться перед ним по струнке, но не было на это сил. Во сне казалось: он более могущественный, чем в реальной жизни.