Во время сексуального союза мужчины и женщины их страсти должны смешиваться гармонично. Если [в момент оплодотворения] первой придет "кровь-инь" (т. е. женские яичники) и ее встретит "семя-янь", то мужское семя будет окутано кровью женщины. Тогда начнут образовываться кости, которые и составляют основу мужского зародыша. Если же, напротив, первым придет мужское "семя-ян", а "кровь-инь" смешается с ним и окажется окутанной им, то кровь останется неподалеку от места своего появления и образуется женский зародыш. Энергия-ян (ян ци) скапливается в передней части человеческого тела, отчего эта часть тела мужчины тяжелее, и труп утонувшего мужчины плавает лицом вниз. Но энергия-инь (инь ци) скапливается в задней части человеческого тела, отчего спина женщины тяжелее, и труп утонувшей женщины плавает лицом вверх. Тот же принцип применим и к утонувшим четвероногим.
Если [в момент оплодотворения] инь и ян прибывают одновременно, то возникает зародыш, который не является ни мужским и ни женским, поскольку кровь и семя поделены в нем поровну..
У минского автора Сюй Ин-цю имелась другая теория. В его записках "Юй чжи тан тань хуй" в гл. 11 приводится несколько исторических примеров гермафродизма. Он утверждает, что гермафродиты часто рождаются у бисексуальных отцов, и добавляет при этом, что в эры Сянь-нин (275–279) и Тай-кан (280–289), когда наблюдался расцвет мужского гомосексуализма, родилось необычайно много гермафродитов.
Как уже отмечалось выше, китайцы относились к этим несчастным с глубоким подозрением, поскольку считали их "противоестественными чудовищами" (яо), способными на самые черные преступления. Один случай приводит минский автор Чжа Цзин в гл. 8 своего дополнения к сборнику "И юй цзи", знаменитому собранию криминальных историй. Там рассказывается, что при династии Сун в годы Сянь-чунь (1265–1274) одна семья взяла к себе в дом буддийскую монахиню, чтобы та обучала их дочерей вышивке. Вдруг выяснилось, что одна из дочерей забеременела. Она рассказала родителям, что монахиня на самом деле является мужчиной, который и соблазнил ее. Однажды он сам признался ей: "Я двуполый. Когда я встречаю ян, то являюсь женщиной, когда же встречаю инь, то становлюсь мужчиной". Отец привлек монахиню к суду, обвиняя ее в том, что она соблазнила его дочь, но монахиня все отрицала, и когда судья провел обследование, оказалось, что она женщина. Тогда судебная надсмотрщица велела положить ее на спину и заставить пса лизать ее интимные части, смазанные мясным бульоном. От этого клитор монахини удлинился и в конечном счете принял форму и размер мужского члена. Тогда этот гермафродит признался, что он соблазнил много и других девушек, за что и был обезглавлен.
* * *
Поскольку цитаты в "И синь фан" затрагивают почти все аспекты сексуальной практики в Китае, будет уместным на некоторое время отклониться от линии исторического повествования и бегло рассмотреть сексуальные извращения, чтобы представить сексологам более полную картину. Аномальные и патологические явления вообще не очень характерны для древних китайцев, поэтому данная тема здесь покажется читателю менее омерзительной, чем это часто бывает, когда речь идет о других древних цивилизациях.
Садизм у мужчин встречается очень редко, и в литературе до династии Цин попадаются только отдельные примеры. Упомяну случай, описанный в "Линь хань ши хуа", сборнике рассуждений о знаменитых стихотворениях, составленном ученым Вэй Таем, жившим при династии Сун (ок. 1080 г.). Когда Люй Ши-лун был наместником в Сюаньчжоу, он получал удовольствие от того, что при малейшей возможности хлестал кнутом казенных проституток. Однако после того как наместник влюбился в куртизанку из Хан-чжоу, он по ее просьбе перестал это делать. Эта история вдохновила известного поэта Мэй Яо-чэня (1001–1060) на сочинение следующего сатирического стихотворения (в связи с которым Вэй Тай и рассказывает о данном событии):
Не избивайте уток,
Ибо если вы избиваете уток,
То вспугнете утку-мандаринку.
Утка-мандаринка только что опустилась в пруд,
И ее нельзя сравнить с плешивым, старым аистом.
Плешивый старый аист все еще хочет полететь далеко,
Но разве у утки-мандаринки нет длинных крыльев?
Утки-мандаринки всегда плавают парами, почему в Китае традиционно считаются символом супружеской верности. Поэт предостерегает Люй Ши-луна (старого аиста): в его же интересах не отпугивать куртизанку (утку-мандаринку), поскольку сам он далеко не является образцом мужской красоты и она без труда найдет себе другого покровителя.
То, что Люй порол проституток, вполне может быть не проявлением садизма, а просто примером крайней суровости наказания. По моему мнению, понятие "садизм" применимо не просто к удовольствию, получаемому от проявления жестокости, а только к сексуальному наслаждению, получаемому при виде страданий другого. Китайская история изобилует примерами чрезмерной жестокости, но крайне редко отмечается, чтобы кто-то испытывал сексуальное удовольствие от жестокостей. Не следует забывать, что на Востоке жестокость измерялась иной меркой, чем у нас, и что нередко за мелкие проступки в судебной управе, в армии или дома применялись суровые телесные наказания.
В древних "сексуальных пособиях" нигде не говорится о том, чтобы мужчина заставлял женщину страдать во время соития, а в эротических и порнографических сочинениях об этом упоминается крайне редко. Один пример мы находим в эротическом романе "Цзинь Пин Мэй", созданном в конце эпохи Мин. Та-м говорится о человеке, который для повышения сексуального наслаждения помещает на тело женщины, прежде чем овладеть ею, три маленьких кусочка благовоний: один между грудей, другой на живот, а третий на бугорок Венеры, после чего их поджигает (ЦПМ, 3, с. 103–104; 4, с. 59). Еще в двух случаях женщина идет на это добровольно, и, как явствует из текста, сама от этого возбуждается. Однако в целом истории о мужчинах, издевающихся над женщинами, встречаются крайне редко, если не считать случаев причинения им легкой боли, например покусываний шеи или плеч; один такой пример будет приведен ниже, в цитате из романа "Чжао хоу и ши". В этом отношении китайские сексуальные обычаи успешно выдерживают сравнение с обычаями древней Индии. В написанных на санскрите "наставлениях в любви" во всех подробностях сообщается, как надо ударять, царапать или кусать партнера.
С другой стороны, часто встречаются упоминания о садистских действиях одних женщин в отношении других, как правило вызванных ревностью или желанием отомстить сопернице. Типичным примером является эпизод из романа "Гэ лянь хуаин" (гл. 32), датируемого началом эпохи Цин. Некая госпожа Сун обнаружила, что ее супруг где-то на стороне имеет любовницу. Вместе со служанками она отправляется за девушкой, велит привести ее к себе домой, раздевает, выставляет нагишом в большом зале и собственнорунно избивает плетью, пока все тело девушки не начинает кровоточить, после чего вырывает у нее волосы. Как явствует из романа, госпожа Сун обладает мужскими наклонностями и любит облачаться в военный мундир; она сведуща и в военных искусствах. Это заставляет предполагать, что речь здесь идет не только о мести сопернице, - госпожа Сун испытывает сексуальное удовлетворение от унижений, которые доставляет девушке, и тем самым компенсирует свое ущербное состояние: то, что она сама является женщиной. Я думаю, что в данном случае мы имеем дело с подлинным садизмом. В романе "Цзинь Пин Мэй" есть два похожих эпизода: когда женщина пытается возместить свою сексуальную неудовлетворенность, проявляя жестокость в отношении другой женщины. Это Золотой Лотос, которая избивает кнутом и царапает ногтями юную девушку по имени Жасмин (ЦПМ, 1, с. 110–111); далее мы узнаем, как она же избивает свою служанку Хризантему (ЦПМ, 3, с. 62–74).