Поскольку Пропп сводил к общему знаменателю всех без исключения сказочных чудовищ, их образы утратили свою специфичность, на что не преминул указать Новиков. О забвении образа героя говорил и Мелетинский, но его волновал только человек как носитель идеи сказки. Поэтому он поспешил очеловечить и демонических персонажей, оставшихся после инициации. В эпосе злого духа-людоеда заменяет иноплеменник или национальный враг, а в сказке - женщина, взятая из чужого племени, мачеха. Создатели сказки не воспринимали духов мифологически - в качестве реально существующих сил. Сказочные чудесные силы - это фантастическое воплощение сил коллектива, выражающее веру в победу справедливости. Царь Соломон заставлял демонов строить храм, а Мелетинский - светлое будущее.
"Коллективизм" был присущ в основном благожелательным к герою существам. Подчеркивалась их принадлежность к нечеловеческому миру. Но нечеловеческий - не значит сверхъестественный. Например, говорящее животное. Такое, с позволения сказать, чудесное существо может воплощать любые "силы". А главное - "чудес" этих хватает и в мифах дикарей, якобы предваряющих волшебную сказку.
По словам Леви-Брюля, эскимосы и австралийцы, как почти все "первобытные" народы, считают животных умнее людей. Животные знают все, включая человеческие мысли. Конечно, речь идет не о проникновении в природу вещей - иначе прощай дологическое мышление! - а о том, чтобы знать наперед об удачах и несчастьях, об успехе и крушении предприятия. Поэтому к животным обращаются за советом. Достаточная причина для возникновения чудесного помощника.
Животное может магическим путем снять с себя шкуру и приобрести видимость и тело человека. В сказке племени кпелле (Западная Африка) крокодил умыкнул жену у мужа и стал жить с ней в реке. Муж подстерег выходящего из воды крокодила, забрал снятую им шкуру и обменял ее на гулящую супругу. В сказке племени сафва питон заполз на часок в хижину. Вошедшая девушка высказала пожелание стать его супругой. "Почему бы нет?" - подумал умный питон. Однажды ночью жена обнаружила, что ее спящий муж освободился от своей шкуры и сделался человеком. Хотя он ловко управлялся со змеиным телом - для того ум и дан животным, - женщине надоели эти выкрутасы, и она спалила шкуру. Питон остался человеком, утратив значительную долю животной мудрости.
Ягуары, крокодилы, питоны, возможно, и ассоциируются с говорящими конями и медведями, но к европейскому миру сверхъестественного отношения не имеют. За редким исключением (оно вызвано влиянием колонистов и миссионеров), в сказках туземцев в роли волшебных сил действуют одни животные. Туземцы не в состоянии узреть, осознать, опоэтизировать антропоморфный облик представителей иного мира.
Противники научно-материалистической трактовки сказок, как ни странно, в чудовищ тоже не верили. Честертон, разделявший мысль о языческом происхождении сказочных образов, называл реальными только пробужденные ими чувства красоты или страха: "Можно верить, что в лесу живут феи, - нередко это просто значит, что соседний лес очень подходит для фей". Почему бы не договорить, что, если верить в фей, живущих в лесу, они там и вправду поселятся? Причем именно такие, каких можно испугаться. Но нет! Писатель не считал древних язычников по-настоящему верующими - они были для этого недостаточно разумны и лишь ощущали присутствие каких-то сил, гадали о них и выдумывали. Честертон признавал объективность языческого "неведомого бога", но не бесов: те родились на свет в результате аморальных поступков - каннибализма, человеческих жертвоприношений, тирании, безнравственности и т. п. Толкин же, хотя и уверял, что волшебные сказки "открывают дверь в Другое Время", поставил при входе туда человека, способного овеществлять свои "фантазии". Так, выдумав эльфов, человек наградил их собственными пороками: эльфы не очень-то добры.
Психоаналитики оценивали героев сказок в соответствии с выработанной Юнгом системой архетипов (психических структур). Мудрый помощник (старик), как уже сказано, выражал архетип Духа (значение, скрытое за хаосом жизни), мать или невеста - архетип Анима (часть души, скрывающая противоположный пол в индивиде) и т. д. Каждый архетип (их число было впоследствии увеличено) имеет позитивный и негативный аспекты (светлое и темное начала). Этим, согласно фон Франц, обусловлена полярность чудесных сил. Светлое начало архетипа Духа воплощается в старце, а темное - в колдуне, который представляет собой "темный аспект образа Бога, тот аспект, который не получил признания в коллективном сознании". Очевидно, будучи признанным, он утратил бы весь свой негатив.
То же касается ведьмы - негативного аспекта архетипа Великой Матери. Ведь Великая Мать (древняя богиня) может быть как гневной разрушительницей, так и благосклонной дарительницей плодородия. Обидели матушку, обозвали ведьмой, оттеснили на темную сторону, но одновременно прославили на светлой стороне через почитание Девы Марии. Соединив образ доброй матери и образ колдуньи, исключенный из официального религиозного культа, мы восстановим единый образ богини. Теперь понятно, почему фон Франц не настаивала на существовании в сказках ясно выраженной морали.
Злых духов фон Франц увязывает с внешним воздействием на человеческую психику. При иных условиях это зло нипочем бы не проявилось. Не живи люди вблизи моря, не было бы морских демонов, вблизи леса - не было бы лесных и т. д. Эту старую истину мифологической и антропологической школ фон Франц дополняет идеей одержимости "силами природы". То есть реальных бесов, конечно, нет, но суровая природа, вторгаясь в человека, превращает его в "нечто разрушительное и демоническое". Легко уловить в этих рассуждениях пантеистические нотки.
Обстоятельствами земной жизни фон Франц объясняет и пугающих ее мертвецов. Человек, умерший во цвете лет, может превратиться в монстра, чувствуя обиду за то, что его ограбили, лишив непрожитой жизни. Эта формулировка лишний раз подтверждает неприятие психоанализом радостей посмертного бытия. Поток психической энергии, выплескивавшийся в отношениях между близкими людьми, может вернуться обратно и, не найдя применения, сделаться опасным для живых. Ну а эта "энергетика" демонстрирует не только отсутствие личного Бога, на которого должен быть направлен упомянутый поток, но и бытующий стереотип о духах, чья судьба зависит от прижизненных симпатий. Я подробно рассказал об этом стереотипе в книге об английских привидениях.
В полной мере воспользовались выводами фон Франц прагматики вроде Шинкаренко, для которых сказка - инструкция по правильному поведению в обществе. Абсолютного зла в сказке нет - оно вредит лишь тем, кто не соблюдает определенных правил или табу. Следовательно, злобные персонажи помещены туда с учебной целью. Это не духи, не потусторонние сущности, они смертны и могут быть убиты. Их функция (снова функция, как у Проппа) - руководить действиями героя, награждать его или наказывать.
Другой "воспитатель" - Воронцов - видит в монстрах всевозможные жесты. Зря вы не верите в чертей рогатых! Их рогами мы все трогаем. Сетка из пальцев рук - это грозные стихии, похищающие людей. Людоеды - это пасть (пясть) отца или матери, вот почему родители в мифах едят детей. Наши руки (уды) породили удавов (змеев), хватающих красавиц, а многоглавую Гидру стрижкой ногтей не обезглавишь. Наконец, самый потрясающий пассаж: "Рефлекторный захват руками кровавых ран смертельно раненными людьми породил представления о сокровищах, которые старательно прячут мертвецы". Дело Афанасьева живет! А наши-то глупые предки так настойчиво искали клады…
Теперь тебе понятны мои чувства, читатель? Я боялся этих существ и восхищался ими, а оказалось, что это - дожди и молнии, полуголые дядьки и тетки из каменного века, индивидуальные пороки и коллективные добродетели, сознательные и бессознательные элементы психики или просто увесистый кулак и смачная дуля.