— Он пить хочет, — сказал парень.
Я налила псу полную миску, он вылакал воду, вздохнул тяжело и улегся у моих ног.
— Вы давно знаете Илью Григорьевича Терлецкого? — начал представитель следственной группы.
— С детства.
— Он часто бывал у вас?
— Не очень.
— А в каких вы были отношениях?
— Ни в каких. Исповедоваться ему я не собиралась.
— Допустим… Только этот кобель почему-то вас как родную сторожит. И есть информация о том, что Терлецкий неоднократно бывал в вашей квартире, Мария Антоновна. Вот, скажем, позавчера тоже навещал вас с букетом цветов и шампанским…
— Слушай, чего тебе надо? — обозлилась я. — Ну, ухаживал он за мной! Это что, криминал?
— А с чего ты заводишься? — обиделся он. — Я же на работе! А ты потерпевшего лучше меня знаешь. И я не собираюсь никаких таких отношений раскручивать! Вспомни, может быть, в последнее время было что-то не так, как обычно? Может, боялся он кого-то? Опасался? Такое было заметно?
— Вот этого телка себе завел! В машине его с собой возил…
— А вот имен каких-нибудь он не называл? Ну так, между делом… Партнеров по бизнесу?
— Обычно по вечерам мужики со мной не о бизнесе толкуют…
— Это я сразу понял, — засмеялся он.
— А какой у него был бизнес?
— Всяко-разно… — уклончиво ответил парень. — Последнее время их фирма по пейджинговой связи шуровала… Но лет пять назад он с другой командой работал, но ушел от них… Он про вертолеты тебе никогда не поминал?
— Слушай, друг, — сказала я. — Кончай темнить! Говори прямо, в чем дело! Тогда, может, что-то и вспомню!
Он почесал нос, раздумывая. Наконец решился:
— Ладно. Понимаешь, какая петрушка… Он же в МАИ учился. Контакты в авиакругах были. Еще по отцу… Ну, его и пригрели некие шустрые деляги. Они партию вертолетов спихнули, Ми-восьмых… Ставили на консервацию нормальные боевые вертушки, которые еще ресурса не вылетали, снимали с них штатное вооружение, списывали машины как труху, на лом, и перепродавали арабам… Терлецкий, видно, понял, что дело очень тухлое, и свалил от них вовремя. А с полгода назад вся эта вертолетная эпопея всплыла, и пошла по ней серьезная прокурорская раскрутка. Терлецкий слишком много знал. Кое-что успел рассказать. В общем, должен был проходить как свидетель. Может, поэтому его и грохнули… Работали профессионалы. Заряд был радиоуправляемый, килограмма на полтора, не меньше. Заложен не под кузов, а прямо в кабине под сиденье водителя. Это уже определили. Так что и опознавать почти нечего. У него близкие родственники только в Ростове остались. Скоро навалятся. Имущество делить, квартиру… Ну, вспомнила хоть что-нибудь?
— Нет, — подумав, честно сказала я. Он посмотрел на дремавшего дога.
— Между прочим, это тоже имущество Терлецкого… И очень даже ценное. Пес же элитный!
— Я его не отдам никому, парень… Ну, куплю у них!
— Думаешь, продадут? Ему же цены нет… Я в бумагах Терлецкого родословную видел, клубную. Аристократ голубых кровей. Щеночек идет за большие тысячи долларов. Так что для наследников Терлецкого это не кобель, а дойная корова. Вряд ли отдадут!
Я испугалась по-настоящему. Мне уже казалось, что собака — последняя живая память об Илье. И я должна умереть, но не отдать пса никому.
— Слушай, но он же мог убежать с перепугу со двора, когда это случилось, и просто не вернуться! — сказала я. — Он же, по-моему, даже оглох от взрыва! Все ушки чесал лапой… Ну, напиши ты там, в протоколах, что он потерялся… Исчез в неизвестном направлении!
— А щенок мне будет? — мгновенно и нагло оживился он. — Только бесплатный?
— Какой еще щенок? — растерялась я.
— Алиментный, — ухмыльнулся он. — От суки, которую кобель повяжет, хозяину положен один щенок из помета.