"Летом мы много играли в нашем дворе-колодце на горячем от солнца асфальте. Нам было по пять-шесть лет. Иногда мы собирались кучкой, осторожно заходили в парадную и спускались на три ступени вниз к тяжелой, окованной железом двери подвала. Если она была приоткрыта, то мы стояли несколько секунду этой темной щели и вслушивались в странное бульканье воды в глубине подвала. Было очень страшно просунуть голову в эту щель. Да никто так и не делал. Казалось, что железная дверь сразу закроется и голова останется в подвале, а тело снаружи. Потом мы поспешно выбегали обратно во двор. Навсегда запомнился контраст между жаром, который источали все предметы на улице, и ледяной пронизывающей сыростью входа в подвал".
"Мы очень боялись небольшой дощатой двери на уровне роста ребенка в углу нашего двора. За ней была странная неглубокая ниша, где дворник хранил песок. Он всегда был влажный, и оттуда через щели чувствовалась сырость. Мы иногда подходили туда все вместе, чтобы это ощутить. Было страшно. Дети говорили, что там лежат мертвецы. В это как-то верилось, хотя мы пару раз подходили, когда дворник брал песок, и видели, что там пространство маленькое и ничего такого нет".
Проницательный читатель наверняка заметил в приведенных примерах сходство описания входа в "страшное место" и пугающих детей дверей кладовок, шкафов, ниш в их собственном доме, о которых мы говорили в главе 2.
Это сходство состоит в переживании входа как магического проема в качественно иное пространство, где ребенок панически боится оказаться, потому что оно не для живых людей. В описаниях "страшных мест" вне дома (чаще всего это бывают подвалы) дети обычно отмечают их темноту, холод, запах сырости и тлена - их могильность, принадлежность миру мертвых. Предполагается, что там находятся ужасные обитатели, не являющиеся людьми.
Другой характерной чертой страшного пространства является его способность изменять свою метрику. Объективно оно может выглядеть маленьким - как ниша с песком в последнем примере. Но странным образом это пространство может безмерно увеличиваться, вмещая в себя все что угодно - как ниша с песком вмещает предполагаемых мертвецов.
Здесь можно вспомнить уже приведенные ранее (см. главу 3) примеры из детских фольклорных "страшных историй": бандит вылезает ночью из шкатулки, подаренной девочке на день рождения, и уносит ее туда. Или: в двенадцать часов ночи маленькое красное пятно на потолке вырастает до размеров люка, откуда вылезает красная рука и утягивает ребенка.
Поразительно то, что в особом пространстве "страшного места" даже время течет по-другому. Замечательное свидетельство об этом дано в рассказе петербургской девочки:
"Когда мне было семь-восемь лет, мы жили на Окраине, и там было небольшое заброшенное строение. Вроде бы до войны это был кирпичный заводик. Ходили слухи, что в блокаду его использовали как крематорий - сжигали трупы умерших от голода. А дети говорили, что если подойти и очень быстро заглянуть в окно, то можно увидеть горящие печи и трупы там. Мы ходили, заглядывали, но как-то плохо, потому что ничего разглядеть не смогли".
Получается, что события, которые в Этом мире (историческом) давно прошли, в Том мире (вечном) еще продолжаются. Соприкоснуться с событиями Того мира сможет тот, кто способен перескочить через временную границу между двумя мирами. Для этого надо действовать сверхбыстро.
Аналогичные советы по поводу того, как увидеть представителей иного, невидимого мира, мы находим в правилах детских "вызываний". "Вызывания" - это детская магическая практика, передающаяся как фольклорная традиция от поколения к поколению детей. При помощи определенных процедур дети "вызывают" гномиков, Пиковую Даму, чертиков и т. п. Иногда это делается для того, чтобы убедиться, что они действительно существуют и могут появиться, а иногда - чтобы поставить их на службу своим интересам (например, они должны выполнить желание ребенка)2. В любом случае здесь тоже имеет место пересечение границы двух миров. Обычно об успешности "вызывания" дети предлагают судить по косвенным признакам - по следам, оставленным "вызванными". Но считается, что их можно реально увидеть, если, выполняя магические действия, ребенок успеет очень быстро глянуть в нужное место.
Тут можно вспомнить много схожих фактов из мира магии и фольклора взрослых. В частности, Карлос Кастанеда - студент-этнограф, учившийся древней мудрости у мексиканского индейца-мага дона Хуана, - в одной из своих известных книг описывает, как дон Хуан объяснял ему, что у каждого человека слева за спиной стоит его Смерть. Смерть, о присутствии которой надо всегда помнить, ее учитывать и обязательно с ней советоваться в ситуациях жизненного выбора. Ее можно увидеть как мелькнувшее облачко или тень на небольшом расстоянии за своей спиной, если не побоишься неожиданно и быстро оглянуться влево.
Вернемся к детям. Детские страхи, связанные с проемами, полостями и вместилищами внутри дома, относятся к раннему периоду жизни, хотя могут сохраняться длительное время. Обычно они возникают сами собой, и ребенок не знает, как с ними справиться. Он просто боится "страшных мест" и старается их избегать. Совершенно новый этап общения ребенка с тем, чего он боится, начинается в возрасте пяти-шести лет. Это групповые посещения "страшных мест" вне дома. Дети идут туда, чтобы постоять на границе знакомого и обжитого дневного мира и входа в мир иной. Зачем? Чтобы прочувствовать экзистенциальный ужас. Это первая попытка активного совладания с ним, когда ребенок, объединившись с другими, уже не избегает, а, наоборот, ищет встречи с ужасным и готов с ним соприкоснуться.
"Ужасные места" постепенно начинают переходить в разряд "страшно интересных". Туда отправляются уже не просто переживать, а исследовать, т. е. целенаправленно их познавать. Параллельно между шестью-семью и девятью-десятью годами начинается символическая проработка этих страхов детским коллективным сознанием. Это происходит, когда дети рассказывают друг другу традиционные страшные истории, которые являются одним из жанров детского фольклора. Переход от первой стадии общения ребенка со "страшным местом" ко второй довольно точно отражен в свидетельстве девочки:
"Когда мне было шесть-семь лет, вместе с ребятами нашего двора мы часто заглядывали в подвал дома, но дальше, чем на три метра, которые были освещены, мы не заходили. Подвал был очень большой, с трубами, длинный - под всем домом с десятью парадными.
Потом кто-то раздобыл фонарик, и все решили обследовать этот подвал. Остальные дети были старше меня на один-два года, а один мальчик был старше всех на пару лет. Они спустились в подвал и пошли вглубь, а я дальше, чем на три метра от входа, отойти не смогла.
Когда я смотрела вперед, в эту темноту с трубами, мои ноги прирастали к земле. Мне казалось, что там какая-то пропасть, бездна, что там кончается земля. Я чувствовала себя маленькой, слабой и беззащитной. Когда дети вернулись, я завидовала их смелости, но объяснила это тем, что они старше меня и могут, даже должны не бояться. А я маленькая, и мне простительно".
Проходит еще немного времени, и для младших школьников, особенно мальчишек, исследование "страшного места" оказывается групповым действом, имеющим сразу несколько психологических целей. Оно становится испытанием храбрости и одновременно ее тренировкой. Оно дает возможность удовлетворить исследовательские инстинкты, а также желание личного самоутверждения. Это и способ выяснения статуса каждого участника в групповой иерархии, потому что пределы возможностей каждого наглядно проявляются в том, где кто останавливается.
"Вне дома в возрасте от пяти до девяти лет страшными местами для нас были подвалы. Для их исследования мы, мальчишки, собирались большими группами. Вооружались палками, камнями, брали побольше фонариков и шли туда. Причем группа сразу четко делилась по степени боязни: самые смелые шли впереди с фонарями, средние - чуть позади, а самые трусы - сильно позади и не удалялись далеко от входа.
Получалось, что маршрут группы по подвалу был четко обозначен мальчиками с фонариками. Каждый из них не мог двигаться дальше какого-то своего предела и, дойдя до него, оставался на месте, но не возвращался назад, в обычный мир.
Мы исследовали подвал, надеясь найти что-нибудь интересное. А поскольку интерес для нас в этом возрасте представляли многие предметы, добыча у нас была почти всегда. Еще мы пугали друг друга, особенно менее смелых, оставляя их одних в темноте".
В этом свидетельстве мальчик отметил характерную особенность детского поведения - четкое ощущение своего личного предела в ситуации испытания. Участвует ли ребенок в детских испытаниях храбрости, выбирает ли на прогулке, с какой из ледяных горок сможет съехать, залезает ли на игровую конструкцию на детской площадке - во всех этих случаях психически здоровый ребенок интуитивно чувствует, где ему надо остановиться, чтобы в целости вернуться обратно. То, куда ребенок готов пойти, а куда - нет, служит для него самого, так же как и для его приятелей, показателем степени его личной силы, психологического возраста и возможности претендовать на определенное место в детской группе
"Нам было по семь-восемь лет. Мы с подружкой гуляли, и она зашла в подвал пописать. Меня не приглашала. Дверь была открыта, и я сторожила снаружи. Я стояла и думала; "Какая же она смелая!".
Летом на даче или в деревне, где есть много детей разного возраста, которые друг с другом хорошо знакомы, иногда устраиваются походы в "страшные места" с большим количеством участников и сложным комплексом задач. Обычно это получается, когда есть заводила постарше, вокруг которого группируется ядро детской компании.