Вот, например, два кавалериста, которые в августе 1923 года совершили бандитское нападение, тотчас по возвращении со службы на родину, в Тверскую губернию, из далекого Туркестана. Дорогой они проели свои деньги, один из них, Михаил Григорьевич С, 23 лет, проел все, что у него было, и занял у своего спутника 700 руб. Он надеялся, что у родных достанет денег и отдаст товарищу. Поэтому он предложил последнему заехать к нему в деревню на несколько дней. Тот согласился сделать эту небольшую остановку, тем более, что от этой деревни до – того места, куда он ехал, оставалось лишь несколько станций. У жены Михаила денег не оказалось, у родных также. Он пошел с своим товарищем Григорием Л. в другую деревню, к брату. По дороге встретили молодого крестьянина той же деревни, 18 лет, некоего К., который разговорился с ними об их военной службе, совсем ли они приехали и т. д. Михаил попросил у него взаймы 700 руб., тот отказал, но предложил им ограбление, которое они и согласились учинить. Приехали они с военной службы в Москву 11 августа, 12-го уехали из Москвы в деревню Михаила, в ночь на 13-е августа совершили свое бандитское нападение. Сорвав дверь с крючка, они проникли в общежитие детского дома при станции Подсолнечной; угрожая кинжалом и долотом, они связали руки спавшим там двум сестрам и забрали принадлежавшие им вещи. Подговоривший их крестьянин К. стоял на страже, опасаясь войти внутрь, так как его там знали. Третья спавшая там сестра успела незаметно выскочить в окно и поднять тревогу; Заметив приближение людей, К. дважды подал С. и Л. сигнал об окончании и убежал к себе домой. Услышав его сигналы, С. и Л. бросились с вещами бежать и много вещей побросали; не нашли потом 8.000 руб. денег, золотое кольцо и 17 аршин полотна. Пойманные С. и Л. во всем сознались и сообщили, что они колебались и обсуждали предложение, сделанное им К.,-напасть на общежитие – в течение часов 3, что К. дал им кинжал, долото и платье, в котором они были в момент нападения, что он же привел их на место преступления, которое отстояло от местожительства родных С. верст на шесть, что, не встреться он им, они никогда не совершили бы этого преступления. К. признался в подстрекательстве, но указал, что он имел провокационную цель предать С. и Л. в руки правосудия. В результате К. приговорен к 6 годам заключения, а. С. и Л. – на 4 года каждый.
В условиях жизни и в свойствах С. и Л. много общего. Им обоим по 23 года. Оба они – сыновья достаточных родителей. Оба – здоровы, не обременены наследственностью и никаких признаков душевного расстройства не обнаруживают. Оба окончили сельскую школу, но не имеют никаких умственных интересов и умственно малоразвиты. Оба – легкомысленны и являются поклонниками легкой жизни с постоянными развлечениями. Оба – не прочь поживиться тем, что "плохо лежит" и не в состоянии дать моральную и социальную оценку бандитизма. Оба раньше не судились, но на преступный путь, хотя и в первый раз, решились без нравственной борьбы и серьезных колебаний. Оба они женаты и не подумали перед преступлением, как оно отразится на их семьях, к которым они только что вернулись. Оба рассчитывали на безнаказанность и соблазнились перспективой взять на 25 – 30 червонцев добра. Оба – сапожники по профессии и имели в виду часть похищенного истратить на покупку кожи для изготовления обуви по заказам. Наконец, оба они служили в одном и том же кавалерийском полку в Ташкенте, Верном и других городах и оба не раз ходили против басмачей и участвовали в рукопашных схватках. Поводом к преступлению послужило то, что один другому был немного должен. Но кредитор не настаивал на немедленной уплате долга, а должник не очень тяготился отсутствием денег для уплаты. Этот долг послужил лишь небольшим толчком в сторону преступления. Подводчик их К. -18 с небольшим лет, крестьянин соседней деревни, сын достаточных родителей, холостой. Он окончил сельскую школу и 2 года с небольшим учился в высшем начальном училище. Читал довольно много классиков – Пушкина, Гоголя, Толстого, читать любит. Ученье ему надоело, высшего начального училища он не кончил; так как начался голод, ушел на службу в продовольственный отряд, в котором пробыл 14 месяцев: отбирал излишки у крестьян в Воронежской губернии. В 1921 году к пасхе вернулся со службы домой. В декабре 1921 года и январе 1922 года с месяц снова служил в продовольственном отряде в своем уезде. Рекомендует себя как человека "с военными способностями", чего на самом дел; не было, и говорит, что в данном случае действовал как провокатор, желая впоследствии С. и Л. предать в руки правосудия. В такой роли ничего предосудительного не видит. В общем, он представляет собою тип легкомысленного недоучки, с большой путаницей в голове, с желанием поживиться на чужой счет, от плодов совершенного другим преступления.
Материальные затруднения и необходимость достать денег для содержания семьи в достаточном довольстве дали толчок к преступлению двум цыганам барышникам лошадьми, троюродным братьям, впервые осужденным за бандитское нападение, сопровождавшееся покушением на убийство. Дело было так. 4 апреля 1921 года, в одиннадцать часов ночи, один из них – Иван Павлович Г., 36 лет, выстрелил, с умыслом убить, в спину извозчика, на котором они ехали за Спасскую заставу. Другой – Иван Никитич Г., 25 лет, – когда брат сообщил ему о намерении убить извозчика, взять у него деньги, костюм, экипаж и лошадь, – отговаривал от совершения 1 такого преступления, но потом помогал брату в похищении вещей' этого извозчика. Оба они происходят из зажиточных цыганских семей, которые имели в г. Клину свои дома и вели довольно широкую торговлю лошадьми; последняя им, как их отцам и дедам, давала хороший доход. После революции их имущественное положение ухудшилось, но все-таки они нужды, в собственном смысле слова, не знали и продолжали торговать лошадьми. Кроме этого занятия, они знают еще: Иван Павлович – кузнечное дело, а Иван Никитич – шорное. Умственный уровень того и другого невысок: Иван Никитич – совсем безграмотный, а Иван Павлович – учился немного в начальной школе, но ее не кончил; ученье давалось ему трудно, особенно трудна ему была арифметика. Сейчас он подучивается в школе исправдома, учит дроби. Ни тот, ни другой не читали никаких книг и вообще умственных интересов никаких не имели. Память у обоих слабая, у Ивана Никитича – несколько лучше, чем у брата. Все их интересы – в торговле лошадьми и в семейной жизни. Оба они – на вид добродушны, хитры и плутоваты. У обоих есть прочно сложившийся комплекс хищнического приобретения денег. В их конской торговле не все обстояло благополучно, – было много плутовства: они как-то и зубы поджигали лошадям, и разными другими приемами надували покупателей. В этих обманах при продаже лошадей оба не видят ничего дурного и даже удивляются, когда их спрашивают, не считают ли они это – плохим делом: ведь так все делают, так делали их деды и отцы, а они были не хуже их, почему же им этого не делать. В справке о судимости Ивана Павловича есть указание на то, что в 1920 году он был приговорен к концентрационному лагерю на 3 года, а в 1921 году – на 2 года, в виду амнистии – условно; в первый раз – за конокрадство, а во второй – за спекуляцию лошадьми и дезертирство. Иван Никитич также судился за конокрадство. Оба они совершили ряд побегов из концентрационных лагерей. Оба были на военной службе: Иван Павлович был призван в 1915 году, участвовал в бою под Барановичами, где и был контужен воздухом во время разведки, после чего стал плохо слышать. Осенью 1917 года был демобилизован. Иван Никитич на фронте не был, служил в тылу год, – с 1916 по 1917, – после чего его уволили, так как его ударила лошадь в бок и последний у него разболелся.
Оба они пьют, Иван Никитич – часто и довольно сильно, причем пьяный склонен драться, "вспомнить старые грешки жены и постегать ее кнутиком", Иван Павлович – пьет сравнительно редко и не сильно, только во время данного преступления был изрядно выпивши. Отцы их также пили и сильно. У обоих братьев заметны уважение к старшим, особенно к родителям, и признание большой ценности семейной жизни. Оба очень ревнивы, считают неверность жены великим для себя позором. Иван Никитич говорит, что ни за что не простил бы неверности своей жены, а или убил бы ее, или выгнал вон. Он женился 17 лет и скоро овдовел. Теперь он женат вторым браком на молоденькой цыганке 18 лет и очень тоскует о семье в тюрьме. Когда его вели в тюремную больницу, потому что у него вновь разболелся ушибленный бок, он по дороге сбежал, так как "дома жена молодая, не охота в тюрьме сидеть". У Ивана Павловича семейная жизнь не удалась. Первая его жена прожила с ним около 10 лет, прижила 4 детей, но как-то, во время отсутствия мужа, сбежала с другим цыганом. Иван Павлович был в бешенстве и ясно обнаружил свою склонность к насилию; он ездил по округе, грозил убить всякого, кто, зная, где его жена, не скажет ему об этом, но разыскать ее не мог. Тогда он распродал всех лошадей, ликвидировал свое хозяйство в Переяславле, где тогда жил, запил горькую и уехал в Москву и в Клин. Здесь он со своим братом Егором снова занялся торговлей лошадьми и кое-как оправился. Вскоре он влюбился в молодую цыганку 22 лет.ив хора Стрельны и взял ее к себе в жены. Мать его была против этого брака, так как считала его новую жену "белоручкой", с "дворянскими замашками", женщиной, которой нужны будут "мамки да няньки", а на это денег нет. Действительно, содержание новой жены стоило ему много денег, и он испытывал постоянную нужду в последних. Во время его сидения в концентрационном лагере вторая его жена ему изменила, рассорилась с его родными и ушла к другому цыгану. По освобождении он сумел с ней примириться, но должен был поселиться с ней отдельно, а матери давать денег на своих детей от первого брака. Он испытывал острую нужду в деньгах в момент своего убийства.
Материальные затруднения и желание найти временный выход из них сыграли видную роль и в следующем преступлении.