И последнее замечание. По большей части я буду предполагать, что стороны обладают всей общей информацией. Ни один общий факт не скрыт для них. Я делаю это, главным образом, чтобы избежать осложнений. Тем не менее, концепция справедливости должна быть публичным основанием в условиях социальной кооперации. Желательно, чтобы проблема была общедоступной, и поэтому необходимы ограничения на сложность принципов. Подобным же образом должны быть пределы в использовании теоретического знания в исходном положении. Было бы трудно классифицировать и оценивать сложность различных видов общих фактов. Я и не буду пытаться делать это. Мы, тем не менее, распознаем тонкие теоретические конструкции при встрече с ними. Вполне разумно считать тогда, при прочих равных условиях, что одна концепция справедливости предпочтительна в сравнении с другой, если первая основана на более простых общих фактах, а выбор концепции не зависит от сложных вычислений в свете огромного массива теоретически определимых возможностей. Желательно, чтобы основания публичной концепции справедливости были очевидны всякому, когда это позволяется обстоятельствами. Все эти соображения, я полагаю, говорят в пользу двух принципов справедливости при сравнении их с критерием полезности.
25. РАЦИОНАЛЬНОСТЬ СТОРОН
Я предполагаю везде, что люди в исходном положении рациональны. Но я также предположил, что они не знают своей концепции блага. Это означает, что хотя они знают о наличии у них рационального жизненного плана, они не знают деталей этого плана, конкретных целей и интересов, которые требуют реализации. Но могут ли они в этом случае решить, какая из концепций справедливости наиболее выгодна для них? Или же следует предположить, что они обречены на простое гадание? Для того чтобы справиться с этой трудностью, я постулирую, что они принимают трактовку блага, которой мы коснулись в предыдущей главе: они предполагают, что они обычно предпочитают больше первичных социальных благ.
Конечно, может случиться так, что при устранении занавеса неведения некоторые люди, по религиозным или другим причинам, на самом деле не захотят иметь этих благ в большем объеме. Но с точки зрения исходного положения, для сторон рационально хотеть большей доли, так как в любом случае их не вынуждают брать больше, чем они хотят. Таким образом, хотя стороны лишены информации о своих конкретных целях, они имеют достаточно знания для того, чтобы ранжировать альтернативы. Они знают, что в общем они должны стараться защищать свои свободы, расширять свои возможности, и усиливать средства для реализации своих целей, какими бы они ни были. Руководимые теорией блага и общими фактами моральной психологии, они размышляют уже не просто догадками. Они могут принимать рациональные решения в обычном смысле.
Заимствованная здесь концепция рациональности, за исключением одной существенной особенности, весьма стандартна в социальной теории14. Предполагается, что рациональная личность имеет согласованное множество предпочтений в отношении к доступным ей возможностям. Она ранжирует эти возможности в зависимости от того, насколько они служат ее целям. Она следует плану, который удовлетворит больше желаний, и имеет большие шансы на успешную реализацию. Специальное предположение, которое я делаю, состоит в том, что рациональный индивид не страдает завистью. Он не готов примириться с потерей, только если другие имеют столь же мало. Он не подавлен знанием или ощущением того, что другие имеют больший индекс основных социальных благ. Это, по крайней мере, истинно, если различие между ним и другими не превышает некоторого предела, и он не верит, что существующие неравенства основаны на несправедливости или являются результатом работы случая без компенсирующей социальной цели (§ 80).
Предположение, что стороны не подвержены зависти, поднимает некоторые вопросы. Вероятно, мы должны были бы предположить также, что они не подвержены и другим чувствам, таким как стыд или унижение (§ 67).
Удовлетворительное рассмотрение справедливости должно иметь дело и с этими проблемами, но пока я откладываю эти усложнения в сторону. Другое возражение нашей процедуре заключается в том, что она слишком нереалистична. Некоторые люди одержимы этими чувствами. Как может концепция справедливости игнорировать этот факт? Для того чтобы ответить на этот вопрос, я делю аргумент в пользу принципов справедливости на две части. В первой части принципы выводятся в предположении, что зависти не существует, а во второй мы рассматриваем, является ли результирующая концепция осуществимой в обстоятельствах человеческой жизни.
Один резон для такой процедуры заключается в том, что зависть имеет тенденцию ухудшать положение каждого. В этом смысле она коллективно убыточна. Предположение об ее отсутствии равносильно тому, что при выборе принципов люди должны думать о себе как об имеющих свой собственный план жизни, который достаточен сам по себе. Они имеют уверенное чувство собственного достоинства и поэтому не имеют желания отказываться ни от одной из своих целей, при условии, что другие имеют меньшие средства для достижения своих целей. Моя концепция справедливости основана на этом предположении, и я постараюсь вывести следствия такого подхода. Позднее я постараюсь показать, что применение на практике принятых принципов приводит к социальному устройству, в котором зависть и другие деструктивные чувства, вероятно, не должны быть слишком сильными. Концепция справедливости устраняет условия, при которых возникают такие разрушительные установки. Следовательно, она внутренне устойчива (§§ 80–81).
Предположение о взаимной незаинтересованной рациональности в этом случае приводит к следующему: люди в исходном положении стараются признать принципы, которые способствуют их системе целей наилучшим образом. Они делают это, пытаясь выиграть для себя наивысший индекс основных социальных благ, так как это позволяет им осуществлять свою концепцию блага наиболее эффективно, какой бы она ни была. Стороны не пытаются предоставить друг другу преимущества или нанести вред, они не движимы привязанностями или обидами. Не стремятся они и получить выгоды за счет друг друга, они не завистливы или не тщеславны. В игровых терминах мы могли бы сказать так: они ведут борьбу за абсолютно высокий, какой только возможен, счет. Они ве желают высокого или низкого счета для своих оппонентов, не ищут максимизации или минимизации различий между своими и чужими успехами. Идея игры, на самом деле, не применима здесь, так как стороны хотят не выиграть, а получить как можно больше очков, исходя из их собственной системы целей.
Есть еще одна предпосылка, гарантирующая строгое согласие (compliance). У сторон предполагается способность к чувству справедливости, и этот факт публично известен им. Смысл этого условия - в гарантии целостности соглашения, сделанного в исходном положении. Это не означает, что в своих размышлениях стороны применяют некоторые конкретные концепции справедливости, потому что это привело бы к подрыву мотивационной предпосылки. Скорее это означает, что стороны могут положиться друг на друга в понимании каких-бы то ни было принципов, на которые они, наконец, согласились, и действий в соответствии с ними. Как только принципы признаны, выполнение их сторонами может привести к зависимости сторон друг от друга.
При достижении соглашения они знают, что их предприятие не напрасно: их способность к чувству справедливости гарантирует, что выбранные принципы будут соблюдаться. Существенно заметить, однако, что это предположение все еще допускает человеческую способность действовать на основании различных концепций справедливости. Сторонам следует рассмотреть имеющие отношение к делу как общие факты человеческой психологии, так и принципы морального обучения. Если концепция справедливости не может обеспечить поддержки самой себе или же она неустойчива, этот факт не должен быть упущен. Потому что в этом случае следует предпочесть, быть может, другую концепцию справедливости. Предположение говорит только, что стороны имеют способность к справедливости в чисто формальном смысле: принимая во внимание все относящееся к делу, включая общие факты моральной психологии, стороны будут придерживаться однажды выбранных принципов. Они рациональны в том, что не вступят в соглашения, которых они не в силах соблюсти, или сделают это с большими трудностями. Среди прочих соображений, они учитывают склонность к обязательствам (commitments) (§ 29). Таким образом, при оценке концепций справедливости лица в исходном положении должны предположить, что с принятой концепцией будут строго соглашаться. Следствия этого соглашения должны разрабатываться исходя из этого основания.
Учитывая предыдущие замечания относительно рациональности и мотивации сторон, можно полагать описание исходного положение у основном завершенным. Итогом описания является следующий перечень элементов исходной ситуации и их вариантов. (Звездочка означает интерпретации, составляющие исходное положение.)
1. Природа сторон (§ 22)
*а) непрерывающиеся (continuing) личности (главы семей или генетические ряды) б) отдельные индивиды в) ассоциации (государства, церкви и другие корпоративные организации)
2. Субъект справедливости (§ 2) *'a) базисная структура общества б) правила корпоративных ассоциаций в) международное право
3. Представление альтернатив (§ 21) *'a) краткий (или долгий) перечень б) общая характеристика возможностей
4. Время происшествия (§ 24)
*а) любое время (во время века разума) для живущих людей б) все реальные люди (живущие в некоторое определенное время) одновременно в) все возможные люди одновременно
5. Обстоятельства справедливости (§ 22)
*а) условия умеренной скудости Юма б) вышеуказанное плюс различные крайности
6. Формальные условия на принципы (§ 23)