- Есть еще одна семья, тогда с ними поговорим. Там, правда, посложнее будет, потому что они сначала хотели мальчика. Потом, правда, сказали, что и девочку тоже можно.
- А если в результате и они откажутся?
- Давай не будем заранее все усложнять. Если вдруг все откажутся, тогда и будем думать.
Они поговорили еще немножко. О том, какие семьи проходили подготовку и кто какого ребенка хотел. Далеко не у всех была возможность взять ребенка с "особыми проблемами", а Верочка, несмотря на все позитивные изменения, оставалась именно таким ребенком. Ее нельзя было сразу отдать в детский сад, с ней нужно было оставаться дома, и педагоги рекомендовали начинать думать о детском саде не раньше, чем через полгода. Значит, сразу отпадали все незамужние женщины, потому что каждая из них ходила на работу. Конечно, у некоторых были мамы-пенсионерки, готовые "помогать" работающей дочке вырастить приемного ребеночка. Но, как показывала многолетняя практика, приемные бабушки редко бывали готовы к "особому" поведению ребенка.
Семейные пары тоже не все "подходили" для того, чтобы принять Верочку. Кто-то особо настаивал на том, чтобы ребенок был "способный", видя основную миссию приемного родителя в том, чтобы "дать ребенку хорошее образование". Верочка была по-своему способной и одаренной, но в рамки стандартного "хорошего образования" она могла не вписаться. Кто-то хотел и мог взять только мальчика, учитывая состав семьи и жилищные условия. Да и "стрессоустойчивость" семьи нужно было принимать во внимание - ведь по сути Верочка оставалась ребенком гиперактивным и "проблемным", и пока что эти проблемы никуда не делись, а только смягчились и компенсировались благодаря правильному обращению. Короче, было о чем подумать и что взвесить, предлагая той или иной семье взять Верочку.
Аня заглянула на кухню, где девочки пили чай в компании с "тетями" - социальными педагогами. У них явно было все хорошо, они грызли печенье и громко хохотали. Немножко слишком громко, на вкус Ани, но она решила не вмешиваться. Она отправилась в свой кабинет, ей хотелось поговорить с коллегами и сообразить, как спланировать свой рабочий график на ближайшее время.
В кабинете была Лидия. Они поговорили о том о сем. Аня спросила, как дела у Лидиного сына. Потом вдруг решила поделиться мыслью, которая пришла ей в голову уже несколько дней назад и не давала покоя.
- Лид, - сказала она, - я вот все думаю… - Ей было страшно говорить дальше, и как-то неловко. - Я вот все думаю, если бы, не дай Бог, моя Верочка оказалась в детском доме… Я имею в виду, в качестве сироты. - Аня вздрогнула, сама ужаснувшись подобному "мысленному эксперименту". - Я вот все прикидываю, какие бы диагнозы ей поставили?
- Почему ей должны были поставить диагнозы? - Лидия явно не поняла Аниного хода мыслей. - Она же здоровый ребенок?
- Ну да, она здоровый ребенок. Но вот смотри. Она же эмоциональная девочка, самолюбивая. И если что не по ней, так она тоже истерику закатить может. И я сама, я же живой человек, я иногда злиться на нее начинаю. И наказать иногда так хочется, иногда думаю: "Вот так бы и врезала!" А представь, что все это в детском доме, и если ребенок регулярно закатывает истерики, то ему ведь, получается, непременно "что-нибудь напишут". Таблетки будут давать, успокаивающие. А дальше - больше, ребенок замкнется. Замкнется - учиться не будет. Вот иногда приходит в гости кто-то, кто ей не очень нравится, так ведь она отказывается отвечать, как ее зовут, и смотрит так - исподлобья. Вот ты прикинь, если детдомовский ребенок отказывается отвечать, как его зовут? Сразу ведь в дебилы запишут, разве нет?
Аня на минуту запнулась, вспомнив тех сотрудников детского дома, которые себя не жалели, стараясь сделать так, чтобы лишенные родителей детки не чувствовали себя одинокими, чтобы они развивались не хуже, чем в семье. Аня знала, что есть детские дома, в которых дети живут "не хуже" и в эмоциональном плане и в плане учебы, и считают детский дом своим родным домом. Но сколько их таких детдомов - хороших-то? Судя по многочисленным рассказам, гораздо больше детдомов таких, в которые ребенку лучше не попадать…
Аня вернулась к своему "мысленному эксперименту".
- Вот смотри, Лид. А медицина? У моей Веруньки проблемы были с поджелудочной железой. Так мы бились-бились, диету ей подбирали. Сейчас вроде прошло все, так я все равно слежу, как бы она чего вредного для нее не съела. А кто будет в детдоме отдельно для каждого готовить? И каждую какашку, прости, разглядывать, как там оно - лучше или хуже?
На самом деле Аня мысленно уже составила "список диагнозов", которые оказались бы у ее собственного ребенка. Некоторое время назад она поймала себя на том, что прикидывает "диагнозы" для всех знакомых детей. У каждого ребенка есть свои особенности, своя линия поведения. Да попросту - свой характер. Дочка брата - замкнутая, тихая девочка, постоянно погруженная в свой мир. Иногда она не слышит, что ей что-то говорят. А сын подруги - неугомонный, крикливый "боец", от которого достается всем и каждому? Соседский мальчик, немужественный плакса, льнущий к маме и, по ее рассказам, постоянно прячущий по уголкам "какой-то хлам"? То, что в семье называют "характером", в детском доме неумолимо превращается в "особенности", усугубляется, становится действительно остро выраженным и плохо переносимым для окружающих. Ну а потом возникает необходимость "коррекции", а то и "лечения". Лучше было об этом не думать.
Аня замолчала, приходя в себя. После "мысленного эксперимента" не так легко было обрести равновесие. Слишком отчетливо она представила себе, во что превратилась бы ее веселая, эмоциональная дочка, девочка с явно выраженными лидерскими задатками, сложись их жизни как-то по-другому. "Какая тонкая грань, - думала Аня, - и как много зависит от одного-единственного человека в жизни ребенка".
Она встряхнулась, отгоняя тяжелые мысли. Лида сидела, глубоко задумавшись. "Лида, - окликнула ее Аня, - Лида, ты извини, что я тебе все это наговорила. Мне просто нужно было с кем-то поделиться". Лида посмотрела на Аню: "Да я сама как-то об этом думала. У моего-то и без детского дома - диагноз на диагнозе. А уж в детском доме я даже не знаю, что с ним было бы. Даже думать об этом не хочу". Лида еще посидела, потом вскочила, улыбнулась: "Пойдем чаю попьем. Они же у нас не в детском доме, слава Богу! Ну и нечего выдумывать!" Лида всегда была оптимистом, и это ценили все, кто ее окружал.
Вернувшись домой, Аня принялась "раскладывать все по полочкам". Итак, на следующей неделе она должна будет встретиться с добрыми людьми, желающими принять в семью ребенка, и рассказать им о том, что "есть такая хорошая маленькая девочка, и ей очень нужна семья". Перво-наперво Аня сделала еще одну попытку поразмышлять о том, не удастся ли ей оставить Верочку в своей семье.
Верочка могла остаться в их семье только при условии, что все члены семьи согласны. Кирилл был против. Аня подумала, можно ли сделать еще одну попытку переубедить Кирилла. Подумала, что можно. Надежды не было, но что мешает человеку делать одну попытку за другой?
Вторым вариантом было - "изменить состав семьи". Аня знала, что некоторые женщины идут на то, чтобы развестись с мужем, который не хочет приемного ребенка. Тут все было очень сложно и запутанно, и Аня вовсе не была уверена в том, что она этого хочет. Отодвинув в сторону эмоции, она попыталась представить себе, что действительно решится на этот шаг. Тогда значит - развод. Развод занимает время. Развод - это семейный кризис. Развод - это стресс. В разводящуюся семью никто ребенка не отдаст.
При всем своем желании как-то "обмануть судьбу" Аня понимала, что в этом случае коллеги из Службы по устройству будут правы, отказав ей. Так же, как они отказывали всем тем женщинам, которые приходили в детский дом и говорили, что "муж ребенка не хочет, но я с ним разведусь". В этих случаях, при всем сочувствии, женщинам рекомендовали сначала развестись, разобраться с проблемами и оставить их в прошлом и прийти уже в новом качестве - незамужней женщины. Иначе весь ужас развода, вся эмоциональная неразбериха, все слезы и неизбежная горечь потери свалятся на голову приемного ребенка. А если в семье есть ребенок, то все еще хуже, потому что любой ребенок болезненно переживает развод родителей. Даже если они сохраняют "прекрасные отношения" и полное согласие по поводу участия в воспитании общего потомства.
Итак, развод не годился. Потому что судьба Верочки решалась прямо сейчас и времени на "переустройство жизни" не было. Значит, учитывая почти полное отсутствие надежды на согласие Кирилла, переход Верочки в другую семью становился неизбежным. И вот тут перед Аней буквально разверзлась другая проблема. Забыв о собственных мучениях, она поняла, что от нее в первую очередь зависит, примет ли новая семья ребенка и как сложатся в дальнейшем их отношения. А это означало, что Аня и сама должна хорошенько подготовиться к предстоящему разговору с новой семьей, и подготовить Верочку к тому, что изменения неизбежны.