Образ Гермеса никогда не терял этого более первобытного характера; он существовал рядом с олимпийской иерархией и гомеровским гимном, и он же определил "цветовой диапазон" Гермеса в космическом спектре. Гермес - единственный, или почти единственный, среди великих олимпийцев (только у Аполлона в его качестве покровителя улиц мы видим ту же первобытную черту), чье присутствие отмечено вертикальным куском дерева или камня "herm". О священных эмблемах подобного рода, в которых легко опознать обнаженный фаллос, говорили, что они в "духе Киллены"; несомненно это обусловлено тем, что эти эмблемы были связаны с Гермесом не только в порту Киллена, но и на горе Киллена в Аркадии, месте его рождения. Последняя была более знаменита и связана с историей его детства. Килленская эмблема - это гигантский фаллос из дерева. В Феспиях, в Беотии голый камень был священной эмблемой другого божества-младенца - Эроса, которого мы должны упомянуть наряду с Гермесом не только в этой связи, Эрос - божество, по природе своей очень близкое Гермесу. Греческая мифология всегда сохраняла его в образе ребенка, и мифологема рождения Предвечного Младенца относится также и к нему. Его природа, очевидная из его имени (Эрос - "требующий любви") - более единообразна по тону, чем природа Гермеса. Тем не менее тот же самый основной тон легко узнаваем и в Гермесе. "Вселенная знает мелодию" - таким образом мы могли бы описать эти довольно сложные явления, чья тема - вечное родство любви, воровства и "любовных связей". В мужском ключе эта мелодия - Гермес; в женском та же мелодия (хотя и не совсем та, поскольку мужчина и женщина не одно и то же) - Афродита. Существенное родство Эроса и Гермеса лучше всего представлено в их отношениях с богиней любви. Афродита и Эрос - близкие по своему существу силы или принципы. Эрос, божественное дитя, - естественный партнер Афродиты. Но если мужской и женский аспекты природы, общие для Афродиты и Эроса, попытаться охватить одним образом, то мы тут же получим единство Гермеса и Афродиты - Гермафродита. Это двуполое существо имеет свое генеалогическое место в олимпийской иерархии как ребенок Афродиты и Гермеса. Хорошо известны эллинистические и даже более поздние его изображения. Однако "гермафродит" ни в коем случае не является изобретением более позднего и переживающего упадок искусства; к тому времени, когда искусство пришло в упадок, гермафродит уже утратил свое первоначальное значение и превратился в простое украшение, хотя и весьма очаровательное. Нет, гермафродит - то первобытный тип божественного образа. В этнологии по этому вопросу существует обширная литература. Примитивный характер этого типа в древнем мире засвидетельствован общим культом Гермеса и Афродиты в Аргосе в древние времена, а также кипрским культом Афродиты, мужского аналога Афродиты, который был связан с обычаями аргивян. Этрускам оба эти божества были знакомы с самых давних времен под теми же греческими, или скорее предгреческими именами: Гермес как turms, а Афродита как turan. Первый - "господин" (о τύραννος), вторая - "госпожа" (ή τύραννος), вечная пара, или, если вникнуть глубже, два аспекта одного и того же первичного существа.
Мифологема возникновения бога-младенца из первоначального состояния в Греции связана с двумя божествами, Эросом и Афродитой, и она проявляется соответственно в двух вариантах: как рождение двуполого "первичного существа" и как рождение Афродиты. Первый вариант - орфический, названный так, потому что содержится в космогонии, приписываемой Орфею. Вначале,- читаем в этом варианте, - двуполое существо родилось из яйца. Орфей назвал его Фанесом, в то время как у Аристофана в его знаменитом "Хоре птиц" первичное существо, вышедшее из яйца, носит имя Эроса. У нас нет оснований подозревать в двуполой природе этого существа тайное учение более позднего периода, которое всегда оставалось чуждым древнегреческому мышлению и было создано для особой секты. Указанные культы Афродиты, в которых вследствие обмена одеждой между мужчинами и женщинами, принимающими участие в этих культах, половые различия представали лишь как варианты одного и то же существа, согласуются со смыслом орфической мифологемы. Крылатую фигуру родившегося из яйца Эроса вряд ли можно отделить от крылатых богинь архаической эпохи, и смысл этой фигуры следует искать там же, где и смысл ритуального и космогонического гермафродитизма. Два признака, крылатость и двуполость, восходят к тому же предчеловеческому, даже предмладенческому, еще совершенно не дифференцированному состоянию, одной из форм выражения которого является первичная вода. Эрос - первый среди оседлавших дельфина детей. Мы можем теперь рассмотреть этот важный факт иначе и сказать, что крылатый мальчик, сидящий верхом на дельфине и держащий в руке странное существо, похожее на каракатицу, никто иной, как Предвечный Младенец, чей дом - первичная вода и чье наиболее известное имя (из множества его имен) - "Эрос".
В некотором отношении второй вариант глубже и обширнее по своему содержанию. Это хорошо известная мифологема: Гесиод в "Теогонии" рассказывает о рождении Афродиты следующим образом. Тщетен был жизненный путь Титанов, рожденных от союза Неба и Земли - Урана и Геи. Уран пытался помешать своим детям выйти из лона Земли, но наконец самый младший из них, Кронос, с помощью матери совершил ужасный поступок. Серпом он оскопил своего отца, когда тот приближался к матери, и выбросил гениталии в море. Из пены волн, которую образовали гениталии, возникла Афродита. В этом варианте, как в мелодии, которая выражает невыразимое, начало и конец онтогенеза совпадают: порождение и рождение идентичны так же, как порождающий и порождаемый. Фаллос - это ребенок, а ребенок - Афродита - это вечный стимул к продолжению рода. Образ рожденной из пены богини выражает идею генезиса и вневременного начала так сжато и так совершенно, как только способен язык мифологии. Рождение Афродиты - вариант мифологемы Предвечного Младенца, который делает понятным для нас (понятным в единственно возможной для древнегреческой религии форме, т.е. в мифологической форме), каким образом фаллический столб в Феспие оказывается идентичным Эросу, а килленская эмблема - идентичной Гермесу-ребенку. Мы также понимаем, почему деторождение и рождение, гермы и мифологические образы - все варианты Предвечного Младенца - равнозначные символы, выражающие одну и ту же невыразимую идею.
Первоначально герма стоял на горе, где в пещере родился Гермес-ребенок. Эта пещера была местом первобытного хаоса, природа которого указана в названии "Дельфы". В другом очень древнем месте, священном месте, связанном с Гермесом, богу принадлежала не только герма, но также и источник с рыбой, лов которой был запрещен. В гомеровском гимне мы не находим следов этих архаических особенностей; в нем пещера изображается как жилье, достойное богини, матери Зевсового сына. Гермес-ребенок сразу же занимает свое место в олимпийской иерархии, и когда он покидает пещеру, солнце и луна льют на него свой свет. В гимне происходят только такие необычные события, которые возможны при свете луны, что, согласно Гомеру, характерно для мира Гермеса. Гомеровский поэт сдержан. Он достигает великого искусства, потому что в образе ребенка ему удается изобразить аспект мира, который в то же время сам является целым космосом. Гермес по отношению к другим взрослым богам находится в рамках детскости, в то время как, например, следы индийского бога-младенца всегда являются следами ребенка-гиганта, даже если ребенок просто карлик. Только благодаря поэтической хитрости греческому поэту удается сделать такие гигантские следы правдоподобными в случае с Гермесом. Но это только лучше показывает Гермеса как отца хитрости.
Его первая встреча в гомеровском мире выводит на свет что-то очень примитивное в мифологическом смысле. Случайная природа этой встречи - типична для Гермеса, и она примитивна только постольку, поскольку случайность является существенной частью первобытного хаоса. Фактически, именно Гермес привносит эту особенность первобытного хаоса - случайность - в олимпийский порядок. Гермес встречает черепаху, существо, внешний вид которого наводит на мысль о первозданности, ибо даже самая молодая черепаха кажется самым древним существом в мире. Это одно из древнейших животных, известных мифологии. Китайцы видят в ней мать, истинную мать всех животных. Индусы почитают казуара, "черепаху-человека", отца их древнейших богов, и говорят, что мир покоится на спине черепахи - проявлении бога Вишну: обитая в самых нижних сферах, она поддерживает все тело мира. В итальянском слове tartaruga продолжает жить название, восходящее к поздней античности, согласно которому черепаха поддерживает самый нижний слой вселенной - Тартар. Далее, хотя в менее необычной форме, черепаха, как и дельфин,- один из обликов Аполлона. В гомеровском гимне она появляется только в качестве самого безобидного существа, игрушки и священной жертвы хитроумного, хотя и божественного младенца. Черепаха кажется не более "космичной", чем игрушки богов, когда боги ведут себя именно как греческие боги и не выходят за пределы естественного порядка вещей. Черепаха просто претерпевает гомеровское "чудо". Гермес превращает ее в лиру - случай божественной игры.