Не формирующиеся в нас интеллектуальные объекты, а отношения между ними – вот что действительно отражает потенциально доступные нашему познанию фрагменты (если так можно выразиться) реальности. С другой стороны, конечно, в результате мы получаем лишь некую реконструкцию реальности, адекватную для решения конкретных задач, а вовсе не абсолютное знание реальности как таковой и самой по себе.
Учитывая сказанное, мне кажется, вполне понятно, что главный вопрос методологии мышления "Что происходит на самом деле?" – носит, по существу, дидактический характер. Его задача – дать нам возможность, не покидая мира интеллектуальной функции (чего мы, впрочем, и не можем сделать), обнаруживать новые факты, новые отношения между фактами и посредством работы интеллектуальной функции формировать эффективные (с точки зрения практических целей) реконструкции реальности. Однако последние, в свою очередь, конечно, тоже являются интеллектуальными объектами.
Соображение № 4
Об интеллектуальных объектах
Мы не можем составить ясного представления об "интеллектуальном объекте", равно как мы не можем представить себе и "интеллектуальную функцию". "Представить" в буквальном смысле этого слова – как мы представляем себе, например, яблоко или функцию дирижера симфонического оркестра.
У нас не может возникнуть осязаемого, так сказать, мысленного образа "интеллектуального объекта" или "интеллектуальной функции" (точно так же, как у нас нет, например, образа отдельно "правого" или отдельно "левого", "любого множества", "бесконечности", "хаоса", "целостности", "процесса" и т. д.). Соответствующими понятиями мы пользуемся для наведения порядка в собственных представлениях, но, сами по себе, они полноценными представлениями не являются.
Полагаю, кому-то может казаться, что он все-таки может это представить – и отдельно "левое", и "бесконечность", но, скорее всего, на деле он будет представлять себе какое-то конкретное содержание (то есть что-то другое, что можно определять с помощью таких вот понятий-инвариантов), но сами эти понятия-инварианты останутся непредставимыми.
С другой стороны, это специфическое свойство понятий-инвариантов открывает нам широкие возможности по реконструкции реальности – того, что происходит на самом деле. Правда, пользоваться ими для этих целей нужно с большой аккуратностью, понимая всякий раз, что это лишь способ организации неких содержаний друг относительно друга, но не структура реальности как таковая и уж точно не данное конкретное содержание.
Если мы рассматриваем "интеллектуальный объект" как понятие-инвариант, это значит, что все, с чем мы имеем дело, является каким-то интеллектуальным объектом. Однако ничто конкретное, на что можно было бы ткнуть пальцем и сказать – вот, мол, это "интеллектуальный объект", – не является интеллектуальным объектом. Данное понятие-инвариант (как и понятие-инвариант "интеллектуальная функция") необходимо нам как инструмент корректной реконструкции действительной реальности в области, очерченной методологией мышления, и поэтому непредставимо.
В книге "Что такое мышление? Наброски" я, с достаточной, впрочем, степенью условности, выделил несколько уровней организации нашего мышления: "внутреннее психическое пространство", "плоскость мышления" и "пространство мышления". Сделано это было исключительно из дидактических соображений, это лишь удобные фикции (ради этого удобства, собственно, соответствующие понятия и были введены), которые призваны указать на особенности процессов мышления, модерируемых, образно говоря, личностным "я" разной степени сложности.
Так, например, когда речь идет о "внутреннем психическом пространстве", наличие личностного "я" и вовсе не предусматривается или, по крайней мере, необязательно (своего рода "нулевой уровень"). Понятно, что психика человека способна к созданию интеллектуальных объектов сама по себе и не нуждается для этого ни в каком специальном органе наподобие личностного "я", которое бы направляло и контролировало работу интеллектуальной функции. Многочисленные исследования наглядно показывают нам, что ребенок, еще совершенно не овладевший языком, демонстрирует способность мыслить, вступать во вполне осмысленную социальную коммуникацию и т. д. и т. п. То есть "внутреннее психическое пространство", по самой сути своей, совершенно функционально с точки зрения решения задач мышления, но еще, конечно, не является тем мышлением, о котором мы привыкли думать, когда используем данное понятие.
Однако на определенном этапе онтогенетического развития ребенка, врастающего в культурно-историческое пространство (мир интеллектуальной функции), личностное "я" в нем формируется, а затем и достигает значительной степени сложности. Что, впрочем, вовсе не означает, что "внутреннее психическое пространство" в связи с этим куда-то пропадает или теряет свое значение. Нет, оно лишь усложняется дополнительными структурами. Для описания этих новых режимов мышления, обусловленных появлением в психическом пространстве ребенка специфической функции личностного "я", и были предложены понятия "плоскость мышления" и "пространство мышления".
Здесь необходимо сказать, что выделение этих двух режимов – "плоскость мышления" и "пространство мышления" – вполне согласуется с одним из фундаментальных принципов организации информации в мозге. Данные принципы показаны в целом ряде нейрофизиологических исследований – как на предельно простом уровне организации нервных процессов (например, "нейроны детекторы признака" и "гиперкомплексные нейроны" в концепции Т. Н. Визеля и Д. Х. Хьюбела), так и на уровне взаимодействия системных структур мозга (например, концепция "верхнего и нижнего мозга" М. Мишкина и Л. Г. Ангерлейдера). По сути, во всех этих исследованиях, реконструирующих стратегии мозга, создающего картины реальности, предлагается выделять уровень формирования единичных элементов и уровень отношения этих единичных элементов друг с другом.
Используя этот принцип для реконструкции реальности внутреннего психического пространства, можно, таким образом, выделить уровень "плоскости мышления", где личностное "я" апеллирует по механизму косвенной рекурсии к единичным объектам внутреннего психического пространства (1), и уровень "пространства мышления", где личностное "я", вследствие своей уже сложной (многомерной) организации, способно обнаруживать образованные интеллектуальными объектами структуры (2).
Иными словами, во втором случае – в случае "пространства мышления" – интеллектуальная функция оперирует не единичными интеллектуальными объектами (целыми разной степени сложности), но интеллектуальными объектами, которые, сами по себе, уже есть отношение единичных интеллектуальных объектов друг с другом в рамках некой, обуславливающей их структуры.