– Это означает, что раньше, чем через час, поезда не будет. У вас куча времени.
Несколько минут мы ехали молча, и он явно размышлял над какой-то сложной проблемой.
– Вот что я вам хочу сказать, – объявил он наконец. – Я дам вам чек в размере недельного жалованья. Это по крайней мере я могу сделать. Надеюсь, вы не будете возражать, если я поставлю на нем другое, более позднее число. – И он пробормотал что-то о необходимости съездить в город и разобраться кое в чем со своим банкиром.
Первым моим побуждением было сделать красивый жест и отказаться, но рассудительность взяла верх. Мне безусловно понадобятся деньги. Более того, из-за них я потеряла куда больше недельной оплаты. Теперь лето в самом разгаре, и мне навряд ли удастся найти работу вроде этой... даже если бы мне этого и захотелось. Хуже всего было то, что родители, отправив младших в лагерь, уехали в Мексику, а квартиру сдали на лето. Ради всего святого, что я буду делать в Нью-Йорке? Чек Калхауна не позволит мне даже недолго оставаться в гостинице, но все-таки хоть какая-то помощь; мои средства были очень ограничены. Дело плохо, подумала я, если только кто-нибудь из знакомых не приютит меня на то время, пока я найду какую-нибудь работу.
– Вы уж не сердитесь на Джойс, – сказал Фрэнк Калхаун. – У нее очень слабые нервы, – знаете, она обошла уже стольких психиатров, я просто со счета сбился, – а эти Мак-Ларены причинили ей много неприятностей.
– Я и сама от них не в восторге, – я ответила холодно, потому что все эти особы со "слабыми нервами" не вызывали у меня ни малейшего сочувствия. – Но я не могу понять, почему она связывает их со мной. Я действительно по нелепой случайности провела там ночь, но мне вовсе не хочется знакомиться с ними ближе. Говоря это, я повернулась к Фрэнку и увидела, что его брови с недоверием поползли вверх.
– Обычно девушки не так отзываются о внуках Мак-Ларена, особенно о старшем. Он, кажется, достаточно известен в музыкальных кругах.
– Это он мне сообщил.
Калхаун запрокинул голову и расхохотался, как будто я сказала что-то чертовски остроумное.
– Я вообще больше ничего не понимаю, – пожаловалась я. – Не хотите же вы сказать, что миссис Калхаун вообразила, что я нарочно нашла работу здесь, чтобы быть поближе к одному из внуков? Как помешанная на любви девчонка, которая всюду таскается за кинозвездой?
Он прочистил горло.
– Это не так далеко от истины, как вы думаете. Каждое лето несколько сгорающих от любви к кому-то из внуков Мак-Ларена девчонок приезжают сюда, периодически теряются, и потом их приходится разыскивать по всей округе. Вот Джойс и решила, что вы приехали, чтобы встретиться с молодыми Мак-Ларенами или даже с их дедом... Нет, – поспешно добавил он, – я не хочу сказать, что ваши намерения были именно такого рода. Например, вы могли бы быть корреспондентом. Репортеры идут на самые невероятные уловки, чтобы познакомиться с этой семьей.
– Но скажите наконец – почему? Что в ней такого замечательного?
Фрэнк, казалось, был удивлен.
– Вы не шутите? Вы что, правда никогда о них не слышали? Они очень известны. Я, например, знал о них задолго до того, как женился на Джойс. По правде говоря, я с ней и познакомился, когда приезжал сюда из-за них. Я тогда собирался о них написать – работал тогда в одной газете.
Он повернулся, чтобы посмотреть, какое впечатление это произвело на меня.
– Значит, вы о них никогда раньше не слышали? Конечно, вы ведь еще очень молоды, а они не появляются на страницах воскресных приложений... – Он грустно покачал головой.
Машину резко швырнуло. На какое-то мгновение меня качнуло к Фрэнку Калхауну, и после этого подозрение превратилось в твердую уверенность: он немало выпил.