1. Концепт поведения
Введение концепта поведения в том виде, в котором это сделано КМ СПП, опирающейся на приведенный тезис И.М. Сеченова, есть ее принципиально важный пункт. Поскольку, таким образом, во-первых, снимается вопрос о наличии и конфликте между "объективным" и "субъективным", "идеальным" и "материальным"; во-вторых, что не менее существенно, снимается многотрудный вопрос отношений между "организмом" и "средой". Все эти моменты уже обсуждены выше и, видимо, не требуют дополнительного пояснения, сейчас важно прояснить то, какую роль этот концепт играет в психотерапевтическом процессе.
Система психического имеет некое содержание, которое представлено определенными формами, последние организуются в структуру, а эта структура функционирует как процесс. Причем это не разрозненные элементы, а целостная система, которая может быть адекватно воспринята лишь при учете всех указанных позиций. Как правило, попытки использовать понятия "психика" и "поведение" в психотерапевтической науке наталкиваются на неразрешимость этой ситуации: невозможность ухватить все приведенные позиции. Но именно эта задача и стоит перед психотерапевтом, поскольку упор лишь на одну или даже две "составляющие" этой формулы не даст желаемого результата. Подобные издержки существующих теоретических концепций в психотерапии весьма очевидны: "там психика без поведения, здесь поведение без психики, и там, и здесь "психика" и "поведение" понимаются как два разных явления".
Так, например, собственно поведенческая психотерапия, изрядно, впрочем, отступив от своих ортодоксальных начал, выделяет "открытое" и "скрытое поведение". К первому относится поведение, которое может быть наблюдаемо другими по внешним признакам, ко второму – поведение, о котором другие люди могут узнать только косвенно и только через какую-либо форму "открытого поведения" (в первую очередь за счет вербализации). К "скрытому поведению" относятся мысли, чувства и желания человека. Здесь, во-первых, возникает раскол между "внешним" и "внутренним", при этом приоритет почему-то отдается "внешнему"; во-вторых, не уточняются отношения между открытым и скрытым поведением; в-третьих, совсем никак не отражена процессуальность.
Психодинамическая психотерапия функционирует так, словно бы поведения не существует вовсе (исключая разве некий строго обозначенный набор действий, который имеет значение для анализа и интерпретации), а психическое представляет собой нечто бесструктурное – множественные взаимоотношения между виртуальными формами. В сущности, психодинамические теории ограничиваются лишь содержанием психического, а предлагаемые теоретиками формы организации психического не имеют никакого достаточного основания. Процессуальный аспект поведения (собственно психических функций), несмотря на заявленное название этого направления психотерапии, в психодинамической психотерапии откровенно игнорируется.
Когнитивное направление в психотерапии с большим вниманием относится к форме и содержанию, а также и к структуре поведения и психики, однако процессуальный ракурс здесь не задействован. Кроме того, акцент настолько сильно смещен в область внутреннего, что внешние проявления уже никого, кажется, здесь не интересуют. При этом указанное смещение "внутрь" отнюдь не означает, что представители данного психотерапевтического направления заняты теми структурами, которые лежат в основе этого, так называемого, "когнитивного процесса". По итогу, рассматриваются лишь результаты неких когнитивных процессов, но не сами эти процессы, которые как раз и нуждаются в изучении и поверке.
Относительно оценки понимания психики и поведения в гуманистических школах психотерапии возникают серьезные трудности из-за разноплановости подходов. В целом, собственно психика и поведение здесь, как правило, не рассматриваются в качестве адресата психотерапевтического воздействия, в расчет принимается лишь их содержание. Исключение составляет разве что гештальт-психотерапия, однако здесь возникает просто обратная ситуация, крен в другую сторону: формы и структуры ставятся во главу угла, а содержание игнорируется (при том что научного обоснования выделяемым формам и структурам не найдено, а критерием являются лишь эмпирические победы на поле психотерапевтической практики).
Все эти трудности могут быть разрешены только указанным способом: поведение необходимо рассматривать как процесс функционирования психического. Однако, прежде чем коснуться этого вопроса, следует обосновать структурное и функциональное единство психического, а также тождественность его поведению.
2. Тождественность психического поведению
Позиция И.М. Сеченова гласит: "Физиология представляет целый ряд данных, которыми устанавливается родство психических явлений с так называемыми нервными процессами в теле, актами чисто соматическими". "Ясной границы, – пишет И.М. Сеченов, – между заведомо соматическими, то есть телесными, нервными актами и явлениями, которые всеми признаются уже психическими, не существует ни в одном мыслимом отношении". В своих работах И.М. Сеченов дает исчерпывающее обоснование этой позиции, и единственное отличие, которое он находит, состоит в следующем: "В низших формах рефлексов, где ощущение не способно к качественным видоизменениям, регуляция эта может быть только количественная, а в высших формах, сверх того, и качественная". Причем эта "качественность" объясняется, по И.М. Сеченову, только особенностями организации данных сложных структур "высших форм", но ничем более. Иными словами, И.М. Сеченов преодолевает дуализм между "субъективным" и "объективным", демонстрируя функциональное и структурное единство психического, а также тождественность его поведению.
Линию И.М. Сеченова поддерживает и И.П. Павлов, разрабатывая вопрос о высшей нервной деятельности, которую даже не считает нужным назвать "психической", сводя все к процессам, которые иначе как поведение толковать трудно. "Эта прибавка, – пишет И.П. Павлов о "человеческой высшей нервной деятельности", – касается речевой функции. Если наши ощущения и представления, относящиеся к окружающему миру, есть для нас первые сигналы действительности, конкретные сигналы, то речь, специально прежде всего кинэстезические раздражения, идущие в кору от речевых органов, есть вторые сигналы, сигналы сигналов. Они представляют собой отвлечение от действительности и допускают обобщение, что и составляет наше лишнее, специально человеческое, высшее мышление".
У. Джеймс прямо обращается к вопросу "сознания", этому камню преткновения, где спотыкается всякий исследователь, желающий говорить о "поведении" отдельно от "психики", равно как и наоборот. У. Джеймсу удается блистательная попытка низвести "сознание" к психическому, растворив его тем самым в последнем. В своей знаменитой статье "Существует ли сознание?" У. Джеймс последовательно и аргументированно приходит к выводу, что "сознание" как некая сущность "вымышленна, тогда как мысли о чем-то конкретном вполне реальны. Но мысли о конкретном сделаны из того же вещества, что и вещи". Здесь представляются важными два положения.
Во-первых, все, с чем нам приходится сталкиваться, является "опытом", то есть мы не контактируем с внешним как таковым, но только с психически опосредованным внешним. Иными словами, все "внешнее" всегда есть уже нечто конвертированное во "внутреннее", то есть ставшее психическим, и именно из этого "психического" вещества, по У. Джеймсу, и "сделаны вещи"*. Условно можно говорить, что этот перевод – есть "перевод в рефлексы".
Во-вторых, там, в этом психическом, нет внутренней двойственности, "и деление его ("опыта", – А.К., Г.А.) на сознание и содержание происходит не путем вычитания, а путем сложения – путем прибавления к данному конкретному опыту целого ряда других, в связи с которыми может видоизменяться, в частности, использование или функция его". Иными словами, между сознанием и тем, что это сознание сознает, нет никой "вещественной" разницы, все отличие заключается лишь в функции, в исполняемой роли, но не в субстрате. "Я хочу сказать, – пишет У. Джеймс, – что нет исконного вещества или качества бытия, из которого сделаны наши мысли о материальных вещах, в противоположность веществу и качеству бытия, из которого сделаны эти вещи; но мысли выполняют известную в опыте функцию, для выполнения которой такое качество бытия используется".