Фаза принятия ответа
Самое большое духовное напряжение в молитве совершенно не гарантирует получения ответа. Молитвенное вопрошание о смысле может так и остаться без ответа, или же молящийся, заметив некие изменения, может пребывать в сомнении, являются ли они ответом, но иногда он с очевидностью, превышающей обычное чувственное восприятие, ощущает их как ответ. Какова бы ни была объективная мистическая сторона дела, феноменологически ответ (или его отсутствие) есть факт, на который человек должен отреагировать особым актом принятия ответа.
О принятии здесь стоит говорить в трех значениях, которые в совокупности описывают полную операциональную структуру этого акта. Во-первых, принять в смысле "получить" - расслышать, зафиксировать сам факт ответа; во-вторых, принять в смысле "понять" - ассимилировать содержание ответа, включить его во внутреннюю структуру сознания; в-третьих, принять в смысле "согласиться" - утвердить, признать, сказать полученному ответу "да". Подобным образом, для офицера одно дело принять от нарочного пакет с приказом и расписаться в получении, другое - вникнуть и осмыслить суть приказа, третье - принять его к исполнению. рассмотрим эти операции акта принятия.
Принятие-получение
Принятие-получение ответа может происходить в самых разнообразных формах. По многочисленным свидетельствам, это могут быть и события внутренние - появление особых мыслей, чувств, воспоминаний, намерений, и события внешние - неожиданная встреча, известие, изменение состояния здоровья, перемена обстоятельств и т. д. Всех их объединяет то, что молящийся ощущает удивляющую его, часто непрямую, но явную связь события со своим молитвенным воп-рошанием. Это звучит как тавтология - ведь указанная связь и дает, собственно, возможность квалифицировать возникшие изменения как "ответ". Но так - на логическом уровне, на уровне же феноменологическом свойство "быть ответом" не выводится рассудком из какой-то, например временной, связи (помолился - и сразу отклик), а свидетельствуется самими "говорящими" вещами, событиями или состояниями, они самопредставляются в качестве ответа: "вот я!" (так примерно ведет себя подосиновик в лесу: не грибник выслеживает и находит его, а сам он заявляет о себе красной шляпкой - "вот я!"). Это - первый феноменологический признак "ответа".
Второй его часто указываемый в свидетельствах признак - особое переживание душевного покоя, умиротворенности, уте-шенности, примиренности, ясности, всего того, что объединяется понятием благодатных состояний . Характерно, что и эти благодатные состояния возникают не вследствие наступивших изменений, а как бы поверх них, а то и вопреки им, и тоже ощущаются как самостоятельное и самоценное качество самого ответа. Читатель может вернуться к данному в начале нашей работы описанию подобного благодатного чувства у героини
С.Т. Аксакова (см. с. 20–21). Софья Николаевна "мало-помалу почувствовала какое-то облегчение, какую-то силу, способность к решимости; хотя не знала еще, на что она решится, это чувство было уже отрадно ей".
Это возникшее неожиданно чувство "отрады" еще можно истолковать как психологически связанное с обретенными "силой" и "решимостью", но нетрудно привести примеры, которые еще более явно обнажают третий характерный признак получения "ответа" - его психологическую невыводимость из ситуации вопрошания.
Предлагаю читателю в качестве отдыха и отвлечения провести небольшой психологический эксперимент, призванный послужить иллюстрацией этой непредсказуемости и психологической невыводимости ответа, получаемого в молитве. (К сожалению, в эксперименте не смогут принять участие те, кто твердо помнит текст шекспировского "Гамлета".) Инструкция такова: прочитайте, пожалуйста, приведенный ниже монолог короля Клавдия, из которого исключена одна, последняя строка, и попробуйте предугадать ее смысл.
О, мерзок грех мой, к небу он смердит; На нем старейшее из всех проклятий - Братоубийство! Не могу молиться, Хотя остра и склонность, как и воля; Вина сильней, чем сильное желанье, И, словно тот, кто призван к двум делам, Я медлю и в бездействии колеблюсь. Будь эта вот проклятая рука Плотней самой себя от братской крови, Ужели у небес дождя не хватит Омыть ее, как снег? На что и милость, Как не на то, чтоб стать лицом к вине? и что в молитве, как не власть двойная - Стеречь наш путь и снискивать прощенье Тому, кто пал? Вот, я подъемлю взор - Вина отпущена. Но что скажу я? "Прости мне это гнусное убийство"?
Тому не быть, раз я владею всем,
Из-за чего я совершил убийство:
Венцом, и торжеством, и королевой.
Как быть прощенным и хранить свой грех?
В порочном мире золотой рукой
Неправда отстраняет правосудье
и часто покупается закон
Ценой греха; но наверху не так:
Там кривды нет, там дело предлежит
Воистине, и мы принуждены
На очной ставке с нашею виной
Свидетельствовать. Что же остается?
Раскаянье? Оно так много может.
Но что оно тому, кто нераскаян?
О жалкий жребий! Грудь чернее смерти!
Увязший дух, который, вырываясь,
Лишь глубже вязнет! Ангелы, спасите!
Гнись, жесткое колено! Жилы сердца!
Смягчитесь, как у малого младенца!
Последняя строка помещена в сноске 69 на с. 124. Читатель, надеюсь, сможет оценить, как неожиданна, нелогична, ничем не обоснована такая концовка такого монолога, как она непонятна и как в то же время… глубоко понятна, какую правду выговорил художественный гений Шекспира, правду, превосходящую всякую психологическую и характерологическую логику.
Ответ на молитву всегда удивляет, он находится не на той же линии, что вопрос, а совсем в другой плоскости, от других оснований отталкивается; по смысловому богатству он многократно превосходит вопрос, но при этом не игнорирует его как незначимый и малоосмысленный, а преображает и развивает.
Таковы три субъективных признака получения ответа на молитву: а) ощущение несомненной связанности события ответа с молитвенным вопрошанием, б) сопровождающее это событие благодатное чувство, не зависящее от содержания события, в) удивляющая психологическая и логическая невыводимость ответа из всей экзистенциальной ситуации молящегося.
Как уже говорилось, у него могут возникнуть сомнения, считать ли ту или иную перемену ответом, или даже уверенность, что он не услышан. Эти ситуации становятся поводом для новых витков переживания и предметом особых молитвенных усилий. Например, молящийся может вернуться к акту обращения и призывания , может выразить в молитве горькие чувства, вызванные самим фактом молчания и безответности - чувства одиночества, покинутости; может обернуться к покаянному регистру переживания своего недостоинства и т. д. Словом, отсутствие ответа или сомнение в том, что он дан, не обрывают молитву, а могут, напротив, дополнительно активировать ее, обогатить новыми вовлекаемыми в молитвенный круг содержаниями, стимулировать новые молитвенные усилия.