5 - "Мондиалистский заговор" - новейшая форма конспирологии, разоблачающая планы "тайного мирового правительства" в последние десятилетия. Особенностью этого варианта конспирологии является то, что основным объектом исследования становятся Соединенные Штаты Америки как особый геополитический центр со специфическими и весьма подозрительными в ряде аспектов культурной и футурологической концепциями.
6 - "Заговор сект". В качестве новой версии этой довольно старой конспирологической темы можно выделить концепцию "неоспиритуалистического заговора", которая рассматривает политическую активность неомистических групп и движений.
Ниже мы опишем в нескольких словах специфику каждой из этих концепций.
Дьявол в фартуке с молоточком и лопаткой
Теория "масонского заговора" начала всерьез складываться с эпохи Французской революции, хотя и ранее в XVIII веке существовали довольно серьезные антимасонские выступления (см. "Письмо и консультация относительно Франк-масонов", написанное шестью докторами Сорбонны в 1748 году). Наиболее фундаментальными произведениями, разоблачавшими масонскую и антирелигиозную сущность Французской революции, были труды французского аббата Августина Баррюэля и англичанина Джона Робинсона, опубликованные, соответственно, в 1797 и 1979 годах. Любопытно, что Робинсон сам принадлежал к английской масонской ложе, но путешествие по Европе, и особенно по Франции и Германии, убедило его в радикальном отличии "антирелигиозного" континентального масонства от вполне лояльного по отношению к Церкви английского масонства. Название основного труда Робинсона говорит само за себя: "Доказательства заговора против всех религий и всех государств Европы, почерпнутые на ассамблеях Иллюминатов, Франк-масонов и литературных обществ" (Лондон 1797). Любопытно, что другим разоблачителем "масонского заговора" и непримиримым врагом Революции был также масон высшей степени посвящения Жозеф де Мэстр, который считается основоположником "абсолютного теократического консерватизма" и "отцом мировой контрреволюции".
Логика Баррюэля и его продолжателей в целом сводилась к следующему: масонство представляет собой не филантропическую секулярную организацию невинных гуманитариев и чудаков-ученых, как это принято было считать в XVIII веке, но тайное общество антихристианской и сатанинской направленности, в цели которого входит уничтожение Церкви и европейских монархических держав, установление кровавой диктатуры и демонических культов. Это общество имеет многовековую историю и ответственно за основные катастрофы европейской христианской истории. Под маской либерализма и вольнодумства в масонстве скрывается тоталитарный атеизм, тирания, а внешняя нелепость масонских ритуалов лишь призвана скрывать жесткую и разветвленную интернациональную космополитическую структуру, покрывающую весь мир. Французская Революция была проявлением этой дьявольской силы.
Все масонские ритуалы перетолковывались Баррюэлем в демоническом ключе, и масонству инкриминировалось демонопоклонничество, все виды богохульных и святотатственных действ, черные мессы и т. д. Собственно, уже в первых антимасонских книгах проглядывают типичные и устойчивые уравнения: "масонство есть социально-политическое выражение сатанизма", "масон - это убийца, развратник, атеист и богоборец". Позднее конспирологическая тема не приобретет почти никаких новых теоретических дополнений, и лишь все новые и новые факты и интерпретации фактов будут копиться в книгах, разоблачающих "дьяволов в фартуках с молоточками и лопатками".
Спустя столетие Папа Лев III издает антимасонскую буллу, где содержится знаменитый призыв: "Сорвите с франкмасонерии маску, покажите ее такой, какая она есть!". На новой волне антимасонства появляются такие знаменитые конспирологи, как Арман-Жозеф Фава, Поль Копэн-Альбанселли, де Бессонье (известный более под псевдонимом Габриэль Сулакруа), Абель Кларен де ла Рив и сам Лео Таксиль, чьи разоблачения сатанинской сути масонерии вначале, а затем признания в подделке и подтасовке фактов, в свое время вызвали огромный скандал во всем католическом мире.
В XX веке эту линию продолжили польский аристократ Эммануэль Малынский, написавший 25 томов "Миссии Божьего народа", и его соавтор Леон де Понсэн, издававший журнал под классическим названием "Контрреволюция".
В России конспирологическая антимасонская линия Запада (и, естественно, в первую очередь, западного католичества) была поддержена такими авторами, как Алексей Шмаков и Александр Селянинов, которые, будучи знакомыми с идеями европейских контрреволюционеров, не только пересказали их русской публике на отечественном материале, но и добавили православный элемент в теологическую канву антимасонской полемики. Но наиболее яркой фигурой (по меньшей мере, судя по влиянию его откровений на историю XX века) стал Сергей Нилус, опубликовавший знаменитые "Протоколы Сионских Мудрецов", в которых "теория заговора" в наиболее яркой и впечатляющей форме излагалась от лица самих "заговорщиков".
Следует заметить, что практически во всех произведениях антимасонских писателей строго консервативного, "контрреволюционного" склада, основная парадигма остается постоянной. Разоблачение масонерии проходит по одной и той же традиционной схеме.
Даже сегодня антимасонские конспирологи фактически повторяют Баррюэля - как в Европе, где, кстати, контрреволюционные, католико-интегристские (а значит, имплицитно антимасонские) настроения стали в последние годы снова распространяться в определенных политических и церковных кругах, так и в России, где "Протоколы Сионских Мудрецов" в наше время вызывают интерес самых различных по своим политическим взглядам людей.
Любопытно отметить, что яростная трехсотлетняя полемика антимасонов и защитников масонства со всеми приводимыми доказательствами, разоблачениями, вскрытиями подделок и шумными кампаниями в прессе, ровным счетом никого ни в чем не убедила (и видимо, не убедит). Конспирологические антимасонские настроения поднимались отнюдь не по причине особой весомости аргументов разоблачителей масонского заговора, а спадали совсем не из-за убедительности масонских опровержений. В конспирологических циклах доказательность не имела почти никакого веса, и несмотря на все приводимые факты стороны с удивительным постоянством сохраняют приверженность изначальным парадигмам, которые, как ни странно, почти не меняются со временем и находят в XX веке не меньше приверженцев, чем в XVIII.
Антимасонский тезис отличается удивительной устойчивостью, что свидетельствует, по меньшей мере, о его соответствии некоторым действительным психо-политическим архетипам, которые не только пробуждают сходные интуитивные опасения у людей столь различных между собой поколений трех последних столетий, но и, возможно, аффектируют сам масонский мир, обнаруживая действительное присутствие второго дна в этом странном политико-культурном движении, быть может, неизвестного подчас и самим братьям-строителям Храма.
"Лучшего из гоев убей"
С концепцией "заговора масонов" тесно и подчас почти неразделимо связана концепция "иудейского заговора". Эта связь запечатлелась в характерном для конспирологов выражении "иудео-масонский заговор", ставшем распространенным клише и у противников "заговора" и у антиконспирологической пропаганды, постоянно пытающейся доказать несостоятельность и гротескность этого сочетания терминов. Но все же антимасонская конспирология не всегда прямо тождественна антииудаизму, и особенно потому, что антимасонство почти целиком является доктриной религиозной и контрреволюционной, прибегающей, в первую очередь, к теологической аргументации, в то время как антииудаизм часто бывает совершенно оторванным от всякой теологии и основывается в этом случае на чисто расовой или этнической аргументации.
Конечно, исторический антииудаизм, равно как и антимасонство, были по преимуществу христианскими. Неприятие Исуса Христа иудаизмом в целом означало фундаментальную оппозицию двух религиозных перспектив, которая еще больше усиливалась благодаря определенной преемственности христианства по отношению к иудаизму. Кроме того, определенный антииудейский пафос свойственен некоторым пассажам самого Нового Завета. Дело в том, что многочисленные места Талмуда отличаются непримиримой и теологически обоснованной (в сугубо иудейской перспективе) ненавистью как к Исусу Христу, так и к христианской Церкви. В отличие от ислама или других традиций, чья общая религиозная перспектива слишком далека от религиозной догматики христианства, в компетенцию иудаизма входила вся теологическая проблематика, связанная с Ветхим Заветом, его толкованием, расшифровкой смысла фигуры грядущего мессии и т. д. И это, естественно, происходило в духе совершенно противоположном христианской доктрине, которая однозначно, через святого апостола Павла, объявила о конце эры Закона (а значит, и теологической методологии, связанной с этой эрой) и о начале новой эры Благодати, пришедшей вместе с воплощением Самого Слова, Христа-Иммануила, которая радикальным образом изменила сакральные пропорции религиозного мировосприятия. Таким образом, иудаизм после Пришествия Исуса Христа стал естественным и первоочередным теологическим противником Церкви Христовой.