"...В своих поисках, – продолжают "экономисты", – "Искра" нередко сходит с классовой точки зрения, затушевывая классовые противоречия и выдвигая на первый план общность недовольства правительством, хотя причины и степень этого недовольства у "союзников" весьма различны. Таковы, напр., отношения "Искры" к земству"... "Искра" будто бы "обещает неудовлетворенным правительственными подачками дворянам помощь рабочего класса, ни словом при этом не обмолвившись о классовой розни этих слоев населения". Если читатель обратится к статьям "Самодержавие и земство" (№№ 2 и 4 "Искры"), о которых, вероятно, говорят ав{93}торы письма, то увидит, что эти статьи посвящены отношению правительства к "мягкой агитации сословно-бюрократического земства", к "самодеятельности даже имущих классов". В статье говорится, что рабочему нельзя смотреть равнодушно на борьбу правительства против земства, и земцы приглашаются бросить мягкие речи и сказать твердое и резкое слово, когда пред правительством встанет во весь рост революционная социал-демократия. С чем несогласны тут авторы письма? – неизвестно. Думают ли они, что рабочий "не поймет" слов: "имущие классы" и "сословно-бюрократическое земство"? – что подталкивание земцев к переходу от мягких к резким словам есть "переоценка идеологии"? Воображают ли они, что рабочие могут "накопить в себе силы" для борьбы с абсолютизмом, если они не будут знать об отношении абсолютизма и к земству? Все это опять-таки остается неизвестным. Ясно только одно: что авторы очень смутно представляют себе политические задачи социал-демократии. Еще яснее это из их фразы: "Таково же" (т.е. тоже "затемняющее классовые антагонизмы") "отношение "Искры" и к студенческому движению". Вместо призыва рабочих публичной демонстрацией заявить, что настоящим очагом насилия, бесчинства и разнузданности является не студенчество, а русское правительство (№ 2 "Искры") – мы должны были, вероятно, поместить рассуждение в духе "Р. Мысли"! И подобные мысли высказываются социал-демократами осенью 1901 года, после февральских и мартовских событий, накануне нового студенческого подъема, обнаруживающего, что и в этой области "стихийность" протеста против самодержавия обгоняет сознательное руководство движением со стороны социал-демократии. Стихийное стремление рабочих заступиться за избиваемых полицией и казаками студентов обгоняет сознательную деятельность социал-демократической организации!{94}
"Между тем, в других статьях, – продолжают авторы письма, – "Искра" резко осуждает всякие компромиссы и выступает, например, на защиту нетерпимого поведения гедистов". Мы советуем людям, которые так самоуверенно и так легкомысленно заявляют обыкновенно по поводу разногласий в среде современных социал-демократов, что-де эти разногласия несущественны и раскола не оправдывают, – пораздумать хорошенько над этими словами. Возможна ли успешная работа в одной организации людей, которые говорят, что в деле выяснения враждебности самодержавия самым различным классам, в деле ознакомления рабочих с оппозицией самодержавию самых различных слоев мы сделали еще поразительно мало – и людей, которые видят в этом деле "компромисс", очевидно, компромисс с теорией "экономической борьбы с хозяевами и с правительством"?
Мы говорили о необходимости внести классовую борьбу в деревню по поводу сорокалетия освобождения крестьян (№ 3) и о непримиримости самоуправления и самодержавия по поводу тайной записки Витте (№ 4); мы нападали на крепостничество землевладельцев и служащего им правительства по поводу нового закона (№ 8) и приветствовали нелегальный земский съезд, поощряя земцев перейти к борьбе от униженных ходатайств (№ 8); – мы поощряли студентов, начинавших понимать необходимость политической борьбы и переходивших к таковой (№ 3), и в то же время бичевали "дикое непонимание", обнаруженное сторонниками "только студенческого" движения, приглашавшими студентов не участвовать в уличных демонстрациях (№ 3, по поводу воззвания Исполнительного комитета московского студенчества от 25 февраля); – мы разоблачали "бессмысленные мечтания" и "лживое лицемерие" либеральных лукавцев газеты "Россия" (№ 5) и в то же время отмечали бешенство правительственного застенка, который "творил расправу над мирными лите{95}раторами, над старыми профессорами и учеными, над известными либеральными земцами" (№ 5: "Полицейский набег на литературу"); мы разоблачали настоящее значение программы "государственной попечительности о благоустройстве быта рабочих" и приветствовали "ценное признание", что "лучше преобразованиями сверху предупредить требования таковых снизу, чем дожидаться последнего" (№ 6); – мы поощряли статистиков-протестантов (№ 7) и порицали статистиков-штрейкбрехеров (№ 9). Кто усматривает в этой тактике затемнение классового сознания пролетариата и компромисс с либерализмом, – тот тем самым обнаруживает, что он совершенно не понимает истинного значения программы "Credo" и de facto проводит именно эту программу, сколько бы он от нее ни отрекался! Потому что он тем самым тащит социал-демократию к "экономической борьбе с хозяевами и с правительством" и пасует пред либерализмом, отказываясь от задачи активно вмешиваться в каждый "либеральный" вопрос и определять свое, социал-демократическое, отношение к этому вопросу.
е) Еще раз "клеветники", еще раз "мистификаторы"
Эти любезные слова принадлежат, как помнит читатель, "Раб. Делу", которое отвечает таким образом на наше обвинение его в "косвенном подготовлении почвы для превращения рабочего движения в орудие буржуазной демократии". В простоте душевной "Раб. Дело" решило, что это обвинение есть не что иное, как полемическая выходка: порешили, дескать, эти злые догматики наговорить нам всяких неприятностей: ну, а что же может быть более неприятного, как явиться орудием буржуазной демократии? И вот печатается жирным шрифтом "опровержение": "ничем не прикрашенная клевета" ("Два съезда", стр. 30), "мистификация" (31), "маскарад" (33). Подобно Юпитеру, "Р. Дело" (хотя оно и мало похоже на Юпитера) сердится именно потому, {96}что оно неправо, доказывая своими торопливыми ругательствами неспособность вдуматься в ход мысли своих противников. А ведь немного надо бы подумать, чтобы понять, почему всякое преклонение пред стихийностью массового движения, всякое принижение социал-демократической политики до тред-юнионистской есть именно подготовление почвы для превращения рабочего движения в орудие буржуазной демократии. Стихийное рабочее движение само по себе способно создать (и неизбежно создает) только тред-юнионизм, а тред-юнионистская политика рабочего класса есть именно буржуазная политика рабочего класса. Участие рабочего класса в политической борьбе и даже в политической революции нисколько еще не делает его политики социал-демократической политикой. Не вздумает ли отрицать это "Р. Дело"? Не вздумает ли оно наконец изложить перед всеми прямо и без уверток свое понимание наболевших вопросов международной и русской социал-демократии? – О нет, оно никогда не вздумает ничего подобного, ибо оно твердо держится того приема, который можно назвать приемом "сказываться в нетях". Я не я, лошадь не моя, я не извозчик. Мы не "экономисты", "Раб. Мысль" не "экономизм", в России нет вообще "экономизма". Это – замечательно ловкий и "политичный" прием, имеющий только то маленькое неудобство, что органы, его практикующие, принято называть кличкой: "чего изволите?".