Напомним, согласно Радомской конституции 1505 года, шляхтич имеет право на конфедерацию, то есть на объединение с другими шляхтичами, на создание своего рода частного государства. Шляхтич имеет право на рокош - официальный (!) бунт против короля и правительства. Европейская история нового времени не знает более прецедентов столь нелепой, доведенной до полного абсурда дворянской "самостоятельности". Напомню, было еще и право "личного вето": любой шляхтич - член парламента Польши мог "заветировать" любой закон, любой указ короля, просто заявив на заседании, что он лично - против. Как понимаете, об эффективности государства в такой ситуации говорить не приходится. Яркий пример того, как интересы одной личности, доведенные до абсурда, противопоставленные интересам общего, целого, ведут к развалу страны и трагедии ее народа. Притом, отмечу, в действительности, речь, конечно, не шла об интересах и свободах мелкого и среднего дворянства. Шла перманентная борьба за "власть и бюджет" между крутыми магнатами, которые и использовали положения Радомской конституции, чтобы не допустить усиления какого-либо одного клана, временно дорвавшегося до управления страной. Именно им не нужна была сильная королевская власть. Именно магнаты, современным языком - олигархи, и выступали наиболее ярыми защитниками своих "природных прав и свобод".
Плакат за чистоту украинского языка.
А может, не стоило уступать бесконечным просьбам пана Хмельницкого?
В общем, случилось так, что тогда трое таких вот польских магнатов собрались в местечке под Уманью, и провозгласили Акт конфедерации. Их имена прекрасно известны в современной Польше и вызывают скрежет зубов у поляков. Три изменника. Говорят, в общем, этот Акт собственноручно редактировала Екатерина II, а в 1792 году, прямо в день провозглашения Акта Конфедерации, войска Российской империи пересекли границу Речи Посполитой. Вскоре и Пруссия начала "встречную" интервенцию.
То есть скажу просто: фактически в Польше началась гражданская война, и страны-оккупанты поддержали одну из сторон.
Речь Посполитая была быстро оккупирована, и вскоре Австрия, Пруссия и Российская империя в Петербурге подписали Конвенцию о т. н. втором разделе Речи Посполитой.
Ответом польских патриотов стало знаменитое Польское восстание 1794 года под руководством легендарного Тадеуша Костюшко.
Восстание началось под лозунгами единой Польши, воссоединения земель, отторгнутых Российской империей, Австрией и Пруссией, заодно, правда, хотели "назад" все земли Украины и Белоруссии.
Т. Костюшко был объявлен диктатором и главнокомандующим национальными вооруженными силами.
Опомнившись от первых локальных поражений, Россия бросила в бой свои регулярные войска. Суворовские чудо-богатыри делали переходы по бездорожью по 40–60 верст в день. С полной выкладкой и амуницией, весившей до полутора пудов (24 кг) на человека. Шли с пением бравых песен в блестящие лобовые атаки на супостатов, ослушавшихся матушку-царицу. Артиллерия, даже конница часто отставали от пехоты. Против такой армии повстанцы Костюшко были бессильны.
10 октября, спустя полгода после начала восстания, тяжело ранен и взят в плен Тадеуш Костюшко.
Столица Польши Варшава капитулировала, и бунт на этом закончился.
По условиям Третьего раздела Польши 1795 года, к Российской империи отошли все земли, населенные русскими, то есть те, которые называются сегодня Западной Белоруссией и Западной Украиной. Отошла Литва, Курляндия, латышские земли.
Австрия получила Галицкие земли со Львовом и Галичем, великопольские земли с Краковом, историческим сердцем страны, которыми и владела до 1918 года, до развала Австро-Венгерской империи.
Пруссия получила весь запад и север этнической Польши. Екатерина II утвердила раздел Польши и ликвидацию польской государственности как таковой, упразднение польского гражданства, упоминания Польши в дворянских титулах.
Вроде бы вот она - полная возможность обвинить Россию во всех мыслимых и немыслимых грехах. Но нет, не получится. Слишком уж замараны все. Поведение Австрии и Пруссии - поведение точно таких же захватчиков. Если Россия - агрессор, то они кто?
Историй о том, что русские спят и видят, как бы захватить всю Европу, тогда еще не было.
Любопытно, что, как выяснилось, "москаль" с плаката - это неунывающий дедушка из маленького польского городка. "Вечный оптимист" - так называется его портрет, участвовавший в польском фотоконкурсе. Оригинал - на фото
Глава 3
Мифология Наполеона Бонапарта
Карл XII, Гитлер и Наполеон смотрят парад на Красной площади.
- Мне бы такие ракеты, - говорит Гитлер, - я бы дал русским под Сталинградом!
- Мне бы такие танки, - говорит Карл, - я бы показал Петру под Полтавой!
- А мне бы газету "Правда", - говорит Наполеон, - никто бы в Европе и не узнал, что я бежал из России.
Анекдот 1960-х гг.
Политическая демагогия Наполеона
Сомнительная честь выпестовать, сформировать и выплеснуть на страницы книг и газет миф о русской агрессивности принадлежит Наполеону Бонапарту. Как ни пытался этот человек стоять выше всех и поступать исключительно с позиции силы, и он нуждался хоть в каком-то моральном оправдании своих действий. Захватывать чужие страны в жестокой войне и присоединять к своей империи - это одно. Останавливать агрессора и восстанавливать справедливость, согласитесь, - нечто совершенно иное. Значительно приятнее и, главное, благородно в глазах потомков.
Похоже, действовал и глубоко скрытый комплекс неполноценности: провозгласив себя императором, короновавшись из рук Папы Римского и даже женившись на дочери Австрийского императора, Наполеон Бонапарт прекрасно знал, что по праву рождения (т. е. "по праву" вообще) никак не принадлежит к числу венценосных особ. Другие короли, цари и императоры - царственного происхождения и сидят на тронах легитимно. А он - худородный дворянин с провинциальной Корсики, и его власти требуются объяснения и оправдания, в которых власть других царских особ априори не нуждается.
Бонапарту изначально повезло с "пиаром": его завоевания прямо продолжали революционные войны 1792-96 годов. В представлении большинства французов Бонапарт нес народам Европы освобождение и более справедливый общественный строй. То, что сами народы Европы могли думать иначе, во внимание не принималось.