* * *
Итак, до наступления остались, видимо, считанные дни. Каждый из нас знает, что вот-вот на Берлин обрушится последний удар. Днём тишина, но ночью по всем дорогам в четыре, пять и шесть рядов двигаются сюда, за Одер, на "малую землю" машины всех систем и марок, пушки всяких калибров, танки, "катюши", мотопехота и просто пехота, пехота, пехота… Всё это буквально втискивается в плацдарм. На каждом шагу наталкиваешься на занятные сцены. Вот стоят два майора. Оба гвардейцы, оба сталинградцы, кавалеры нескольких орденов. Один из них танкист, другой - артиллерист. И оба азартно спорят из-за клочка земли! Что, мол, следует поставить здесь, танк или пушку? И этот незабронированный участочек сейчас еще не знает, станет ли он исходной позицией, с которой танкист даст старт своей машине на Берлин, или быть ему огневой позицией, откуда пушка будет слать уничтожающие снаряды по врагу. Мало земли на "малой земле". Ряд к ряду, сплошным частоколом выстроена и батальонная, и полковая, и дивизионная, и корпусная артиллерия. По всему видно, что подготовлен удар силы невиданной и неслыханной.
Никто не знает, точнее - немногие знают, сколько осталось до первого залпа "катюш", обычно оповещающего о начале артподготовки. Но каждый из нас чувствует солдатским своим чутьём, что уже недолго ждать.
Гвардии капитан А. БРОНШТЕЙН.
* * *
К нам в часть приехал гвардии генерал-полковник Катуков.
Мы встречали его на небольшой полянке. Генерал поздоровался с нами, а потом запросто сказал:
- Сюда, ближе ко мне!
Стройное карре смешалось, и живое плотное кольцо окружило генерала. Катуков смотрел на нас. Его смуглое лицо вдруг озарила весёлая улыбка: он увидел много знакомых. Вот он поднял руку. Все замерли.
Он говорил о славных боевых традициях части, о победных днях Курской дуги, о Днестре, Западном Буге, Висле. Глаза его хитро сощурились.
- Нам предстоит еще великое дело…
Все, кто был на поляне, затаили дыхание.
- Нам выпала большая честь, - продолжал генерал, - нанести по приказу Сталина последний удар по врагу, добить его, уничтожить разбойничье гнездо.
День не был указан, и Берлин не был назван. Но генерала поняли все.
Гвардии старший лейтенант БЕЛКИН .
Рисунок из красноармейской газеты .
* * *
Сегодня наш полк получил приказ произвести разведку боем и взять военный городок, куда противник подтянул свежие силы.
Наш батальон выстроился на небольшой поляне в нескольких километрах от Одера. В торжественной тишине заместитель командира полка по политчасти вручил лучшему бойцу батальона знамя Победы.
- Сталин приказал нам водрузить знамя Победы над Берлином. Клянусь, что приказ вождя будет выполнен. Ничто не остановит нас на пути к фашистскому логову, - сказал рядовой Килин, принимая знамя.
Ещё проносятся со свистом снаряды и сотрясается от разрывов земля, но уже двинулось вперёд высоко поднятое знамя Победы, и бойцы бросились в атаку. В самые напряжённые моменты схватки с отчаянно сопротивляющимся врагом все мы видели красное полотнище впереди.
Килин первым ворвался в траншеи противника, короткой автоматной очередью уничтожил пулемётный расчет. Знамя поднялось над траншеями, но это не конец боя: впереди - строения военного городка.
Взяты уже крайние дома городка. Знаменосец исчезает между развалинами, но через несколько мгновений весь в кирпичной пыли он взбирается на полуразрушенный дом, и снова издалека виднеется развевающееся по ветру знамя. Последние строения очищены, батальон выходит на железнодорожную линию и прочно закрепляется здесь в ожидании приказа.
Капитан КУЗЬМЕНКО.
* * *
Я засыпал, как вдруг вбегает к нам в землянку телефонист.
- Ткаченко, быстро бери рацию и давай на машину!
Скоро вышел и наш командир полка, любимец всех гвардейцев, подполковник Васильчев. С ним какой-то полковник.
Перед тем как тронуться, подполковник спросил меня:
- Ну как, Ткаченко, радиостанция в порядке?
- В порядке, - говорю, - надеюсь, не подведёт, товарищ подполковник.
- Смотри же!
Это он всегда так, для порядка. Накануне мы с радиомастером Щербаком Виталием Семёновичем заменили подработанные лампы, поставили новое питание, все контакты зачистили.
Едем. До командного пункта три километра.
Вот и высота. Поворот налево - овраг. Машину - в укрытие, мы - на высоту.
Развернул рацию - через 30 минут у меня уже бесперебойная связь со всеми абонентами.
Душа ликует - наконец-то! А в голове мысли о далёкой Сибири. Что сейчас там думает брат, вернувшийся домой после ранения? А что думают все советские люди? Наверное, их думы здесь, с нами, здесь, где немцы всю ночь бросают осветительные ракеты, страшась, как бы русские не застали их врасплох. Что ж, бросайте свои ракеты. Всё равно не поможет: ваш час пришёл, до него остались считанные минуты.
В 7 часов 30 минут утра запрашиваем дивизионы о готовности. Докладывают, что готовы.
Все то и дело взглядывают на часы.
Командир полка делает рукой знак: подготовиться. У меня уже все стоят на приёме.
- Огонь!
Все наперебой отвечают:
- Приняли - огонь. Приняли - огонь. Огонь… огонь…
Устремляемся к ячейке наблюдения.
Тишину прорезал резкий звук "катюш", а за ними пошло и пошло - весь плацдарм заходил ходуном. Куда ни взглянешь в поле - всюду орудийные вспышки.
Через 30 минут взлетели и рассыпались мелкими искорками сигнальные ракеты. Начался огневой вал. Поднялась пехота.
Докладывают:
- Село Альт Тухенбанд занято. Перед хутором Хаккенов обнаружены траншеи противника и минное поле.
Я был уверен, что наступление на Берлин началось. И что же! Оказалось, что это всего-навсего разведка боем.
Гвардии красноармеец Н. ТКАЧЕНКО.
ПРОРЫВ
Войска 1-го Белорусского фронта, закрепившиеся после ожесточённых боёв на одерских плацдармах, закончив подготовку к наступлению, 14 и 15 апреля произвели разведку боем оборонительной полосы противника, Ночью 16 апреля после мощной артиллерийской подготовки войска 1-го Белорусского фронта двинулись с одерских плацдармов на штурм Берлина, Одновременно войска 1-го Украинского фронта, форсировав реку Нейсе, силами мощной подвижной группировки наносили удар по Берлину с юга и юго-запада, наступая значительной частью сил в глубь Германии, к реке Эльба.
Из дневников и писем. 16 апреля
Безлунная, тёмная ночь. Батарея стоит на прямой наводке, готовая к стрельбе.
Сидим в блиндаже без огня. Но никто не спит. Командир орудия старший сержант Алексей Миняев весело рассказывает всякую всячину, больше всего про битых фрицев. Смех то и дело покрывает острое словцо командира.
Вдруг, слышим, вошёл кто-то.
- Дайте огня, - громко сказал он.
Мы по голосу узнали комсорга батареи. Зажгли свечу.
- Радостная весть, хлопцы, - продолжал комсорг. - Получено обращение Военного Совета фронта. От имени советского народа товарищ Сталин приказал захватить столицу фашистской Германии - Берлин и водрузить над нею знамя Победы.
Он передал Миняеву листок. "Наконец-то!" - заговорили бойцы, вскочив в радостном возбуждении.
Старшина В. СУТЫРИН.