7
В Баренцевом море все еще оставалось много спасательных шлюпок и плотиков. Некоторые из них находились в сотнях миль от ближайшей земли. 10 июля, через пять дней после того, как был потоплен "Карлтон", спасшиеся заметили на горизонте одиночную "летающую лодку" типа "Каталина" из Берегового командования, которая, судя по всему, проводила поисковые операции. Ветра почти не было, и поверхность моря сверкала, как зеркало. Поэтому американцы выразили осторожную надежду, что самолет приводнится рядом и возьмет на борт кого-нибудь из них. Самолет сделал над шлюпкой несколько кругов и сбросил в море контейнер. В нем оказались жестянки с тушеной говядиной и бисквитами, а также записка, где было сказано: "Держитесь. Помощь идет". К сожалению, спасшиеся моряки восприняли эти слова слишком буквально. В последующие несколько часов они, в надежде на скорый приход помощи, выпили почти всю пресную воду и умяли большую часть имевшихся у них продовольственных запасов. Напившись и наевшись, они замерли в приятном оцепенении и стали ждать, когда их подберут. Но так и не дождались.
Представители германских ВВС считали, что операция по уничтожению конвоя завершилась. Генерал-полковник Штумпф, командующий 5-й воздушной армией, 12 июля телеграфировал Герингу:
"Герр рейхсмаршал!
Довожу до вашего сведения, что конвой PQ-17 полностью разгромлен. Во время имевших место 12 июля разведывательных полетов над Белым морем, западным коридором, территорией Кольского полуострова и прибрежными водами летчики не обнаружили ни одного транспорта союзников.
На фотоснимках порта Йоканка, сделанных с воздуха, также не замечено ни одного корабля, который мог бы иметь отношение к конвою PQ-17. Докладываю, что в результате действий авиагрупп 5-й воздушной армии всего потоплено: крейсер, эсминец, два эскортных судна, а также 22 транспорта, общим водоизмещением 142216 тонн".
Львиная доля потопленных кораблей, которые летчики записали на свой счет, приходилась на пикировщики Ю-88. Цена этих побед была до смешного низкой. Пилоты Ю-88 совершили только 130 боевых вылетов и сбросили всего 212 тонн бомб. Торпедоносцы Хе-111 совершили в общей сложности сорок три вылета и сбросили только 46 воздушных торпед. Торпедоносцы-гидропланы Хе-115 потрудились и того меньше - они поднимались в воздух всего двадцать девять раз (из них шесть налетов были прерваны) и сбросили на корабли союзников 15 воздушных торпед.
За все время операции на базы не вернулись только пять самолетов всех типов. Команда одного из них была спасена благодаря дерзкой посадке торпедоносца-гидроплана Хе-115 прямо посреди конвоя. Экипаж другого сбитого самолета (Хе-111) подобрал с воды английский эсминец "Ледбери". Еще два торпедоносца Хе-111 имели на борту жертвы среди членов экипажа. Кроме того, был потерян огромный 4-моторный "Фокке-Вульф-200" (его сбили стрелки с американского транспорта "Беллингхэм"), разведчик типа "Блом & Фосс", и еще один Хе-111, сбитый во время большого вечернего налета 4 июля. Считалось, что пилот этого подбитого самолета направил свой пылающий торпедоносец на американский крейсер и таким образом потопил его (это к вопросу о "гибнущем крейсере", который якобы был замечен с подводной лодки U-334).
Примерно в то время, когда "Замалек" исследовали на предмет повреждений в одном из доков Архангельска, глава английской военно-морской миссии в России адмирал Майлс был вызван со своим переводчиком к адмиралу Кузнецову. Кузнецов был начальником штаба советского военно-морского флота, и его офис располагался в новом здании адмиралтейства в Москве. "У нас состоялась интересная дискуссия по поводу конвоя", - деликатно замечал в своем дневнике адмирал Майлс. В это утро он получил от адмирала Паунда документ, который, по его мнению, являлся не слишком убедительным объяснением причин рассредоточения конвоя. Во время встречи с Кузнецовым Майлс попытался, в очень осторожной форме и тщательно подбирая слова, донести до русского адмирала содержание этого документа. Этот короткий и расплывчатый отчет Британского адмиралтейства о трагических событиях вечера 4 июля был принят русской стороной как минимум "холодно". Потом, вылив Майлсу на голову целый ушат помоев, адмирал Кузнецов несколько успокоился, вывел его из своего похожего на пещеру кабинета и провел в одну из гостиных, где был накрыт стол с коньком и икрой. Выпив несколько рюмок, Кузнецов сменил гнев на милость и выразил Майлсу сочувствие относительно того, что последний должен отдуваться за ошибки, сделанные его руководством. Кузнецова также весьма обрадовало известие о том, что оба находившихся в составе конвоя русских танкера избежали уничтожения.
В Лондоне в это время уже сложилось стойкое впечатление, что до порта назначения дошла только жалкая горстка транспортов. Когда русский посол мистер Майский зашел 14 июля к мистеру Идену и осведомился о последних новостях относительно судьбы конвоя, британский министр иностранных дел ответил, что новости большей частью дурные и что, насколько он знает, из почти сорока кораблей конвоя до места назначения дошли лишь пять. Иден также добавил, что есть шансы на спасение у еще двух транспортов - но весьма скромные. Таким образом, из транспортировавшихся в конвое 600 танков русские должны были получить около 100 - да и то в лучшем случае. Майский сразу же нетактично поинтересовался, когда можно ожидать отправки следующего конвоя. На это британский министр иностранных дел ответил, что правительство после отправки последнего конвоя (PQ-17) извлекло для себя хороший урок - как, впрочем, и Адмиралтейство. Адмирал Паунд полагал, что, командуй он немецким флотом, он мог бы дать фюреру гарантию, что больше ни один союзный транспорт до России не дойдет. Какой смысл, сказал Иден, посылать конвои в Россию, если все корабли будут топить. Адмиралтейство полагало, что отправку конвоев в Россию следует отложить по меньшей мере до осени. Разумеется, такой ответ удовлетворить русских не мог. Адмирал Харламов, глава советской военной миссии в Лондоне, даже не пытался скрыть овладевшего им негодования при известии о постигшей конвой PQ-17 печальной участи и о планах Адмиралтейства на будущее. В этой связи мистер Черчилль вынужден был обязать Идена организовать встречу между представителями советского правительства и руководством Адмиралтейства. Однако прошло две недели, а встреча так и не была организована.
Глава. 8 ВЕРНУВШИЕСЯ ИЗ АДА
6 июля - 21 июля
Чем больше на морях законности, тем
лучше. Пусть закон скажет наконец свое
веское слово и на водных просторах.
Из разговора представителя британского
военно-морского флота на севере России с
бывшим адвокатом, лейтенантом Королевских
военно-морских сил, который спас три
транспортных судна.
15 июля 1942 года
1
В Архангельске многие офицеры и моряки с кораблей конвоя неоднократно задавали руководству вопросы относительно судьбы противолодочного тральщика "Айршир", которым командовал лейтенант Лео Градвелл. Рыболовецкие траулеры, которые в начале войны были реквизированы и переделаны в тральщики, особой популярностью на флоте не пользовались, но этот тральщик и его отважный командир запали морякам в душу с момента выхода конвоя из портов Исландии. В последний раз мы упоминали о нем, когда вели повествование о событиях, имевших место 5 июля. Тогда "Айршир" медленно шел в северном направлении, эскортируя три транспорта - "Трубадур", "Айронклэд" и "Силвер Сворд", мастера и команды которых связали свою судьбу с этим небольшим кораблем. Моряки транспортов, подчиняясь приказам командира тральщика лейтенанта Градвелла, окрасили свои суда в белый цвет и, стоя на севере во льдах, с волнением вслушивались в звучавшие в эфире сигналы SOS и призывы о помощи, доносившиеся из южной акватории Баренцева моря. Так как многие радиограммы, посланные атакованными транспортами, не содержали никаких указаний относительно того, кто на них напал, Градвелл пришел к выводу, что в Баренцевом море пиратствует немецкий линейный флот. Это лишь утвердило его в намерении оставаться в укрытии до тех пор, пока число тревожных сигналов в эфире не уменьшится.
Однако 6 июля ветер резко переменился и стал дуть в южном направлении, в результате чего произошла подвижка льдов, угрожавшая безопасности кораблей. Лейтенант Градвелл решил, что ему ничего не остается, как попытаться выбраться из ледяного плена и выйти в открытое море. Интересно, что при движении среди льдов у него были свои особые приемы, которые он применил и отработал, воспользовавшись рекомендациями, данными в лоции. Он шел среди льдов на малой скорости, а приблизившись к большой льдине, резко увеличивал ход - для того, чтобы "въехав" на льдину носом, подмять ее под себя и раздавить всей тяжестью своего судна. Иногда льдина оказывалась слишком толстой и ломаться не хотела. Тогда Градвелл приказывал шестидесяти морякам из своей команды бегать с носа на корму и обратно, чтобы раскачать судно и проломить лед. В случае, если бы ему не удалось сделать это обычными средствами, Градвелл даже был готов применить глубинные бомбы. В девять часов вечера 6 июля четыре корабля из частного конвоя Градвелла выбрались из ледяных полей на чистую воду и двинулись в сторону Новой Земли.