Без четверти час Киль передал адмиралу Шнивинду, находившемуся на борту линкора, последние данные о передвижениях вражеского флота. Согласно этим данным, крейсерская эскадра союзников отходила "на запад на большой скорости"; что же касается линейно-авианосной группы, то она двигалась средним ходом в том же направлении и находилась на расстоянии около 400 миль к северо-западу от Альтен-фьорда. Никаких других крупных военных кораблей противника в этом районе вплоть до кромки ледяных полей замечено не было. Конвой, согласно немецким разведданным, охранялся только легкими кораблями эскорта; он распался на две шедшие без всякого строя группы, в хвосте которых плелись поврежденные транспорты. Немецкая разведка также считала, что союзники о нахождении тяжелых немецких кораблей в Альтен-фьорде не подозревают. Кроме того, из района следования немецких кораблей во избежание каких-либо эксцессов убрали все германские подводные лодки. Так что предстоящее плавание представлялось немецким морякам легкой прогулкой.
При всем том немцам предстояло рискнуть своими лучшими и новейшими кораблями, и гросс-адмирал Рёдер понимал это, как никто. Даже после того, как решение о выходе кораблей в море было принято, Рёдер позвонил адмиралу Карлсу и высказал ему свои опасения. По этой причине Карлс, связавшись со Шнивиндом, стал взывать к его благоразумию и настаивать на соблюдении с его стороны максимальной осторожности. Все эти призывы и наставления, должно быть, повергли храброго Шнивинда в уныние.
"Короткая операция, принесшая частичный успех, важнее полной победы, если она достигнута за счет больших материальных и временных затрат. Поэтому докладывайте мне о каждом пролетевшем над вами вражеском самолете. Не колеблясь, приостанавливайте проведение операции, если ситуация представляется вам сомнительной. И ни при каких условиях не рискуйте лучшими силами нашего флота, даже если риск кажется вам минимальным".
В немецком линейном флоте никто, однако, в успехе не сомневался. По мнению подавляющего большинства офицеров, лучших условий для проведения операции "Рыцарский удар" и представить было нельзя. В три часа дня "Тирпиц", "Хиппер", "Шеер", семь эсминцев охранения и два торпедных катера вышли, наконец, из каналов и устремились в открытое море.
В это время 5-я воздушная армия увеличила до максимума число разведывательных полетов; равным образом постоянно росло количество вылетов базировавшихся на аэродромах Северной Норвегии бомбардировщиков и торпедоносцев. Велись приготовления для перевода третьей эскадрильи бомбардировщиков Ю-88 из КГ-30 с аэродрома Бардуфосс на авиабазу Банак для усиления базировавшейся там авиагруппы КГ-26. Для проведения совместных операций против конвоя ждали только благоприятной погоды. Скоро, однако, выяснилось, что корабли конвоя сильно растянулись на морской поверхности и самые скоростные из них вот-вот должны были достигнуть зоны густого тумана, а потому летчикам следовало поторапливаться. В тот день небо над немецкими аэродромами впервые за долгое время очистилось от тумана и облачности, что создавало почти идеальные условия для проведения массированного авиационного наступления. В 2.30 дня офис Шмундта в Нарвике проинформировали об участившихся воздушных рейдах на корабли конвоя. В этих атаках принимали участия как подразделения Северо-восточного воздушного командования, так и Воздушного командования Лофотенских островов. Днем 5 июля в воздух были подняты все три бомбардировочные эскадрильи из группы КГ-30, к которым присоединились самолеты-торпедоносцы. Вся эта воздушная армада неслась над поверхностью Баренцева моря, высматривая бредущие на восток транспорты.
Фатальные последствия рассредоточения конвоя с каждым часом становились все более очевидными. Лейтенант Градвелл, чей маленький тральщик возглавил группу из трех транспортов и отвел ее в убежище во льдах, был, пожалуй, единственным офицером, который истолковал данные ему инструкции подобным образом. Другие транспорты никакой помощи от кораблей эскорта не получили и спасались, кто как мог. Корветы же в компании с кораблями ПВО "Паломарес" и "Позарика" следовали на восток своими собственными курсами.
Тральщики на флоте были постоянными объектами насмешек. И неудивительно: они были шумными, неуклюжими и медлительными. Помощник Градвелла первый лейтенант Дик Элсден даже сочинил о тральщиках смешную, но трогательную песенку, которая называлась "Парни с тральщиков", где говорилось о том, что эти кораблики совершенно не приспособлены для войны с немцами, но, тем не менее, воюют, хотя, как сказано в песенке:
Дали нам такие пушки, что безвреднее хлопушки.
Хоть дымим, как паровозы, мы врага достать не можем.
Ведь машина слабовата, а патронов - маловато.
Капитаны кораблей ПВО скоро пришли к выводу, что следовавшие за ними маленькие тральщики с аппаратурой прослушивания глубин "Асдик" - "Лорд Мидлтон" и "Лорд Остин" - слишком сильно дымят и что скорости им явно не хватает. С кораблей просигналили: "Какой максимальный ход вы можете развить?" - "Одиннадцать узлов", - последовал ответ. На этом совместное путешествие кораблей ПВО с тральщиками и закончилось, так как последние были оставлены за кормой и предоставлены их собственной судьбе.
Корабль ПВО "Позарика", имевший, кстати сказать, на борту мистера Годфри Уинна - военного корреспондента "Бивербрук Ньюспейперз", вел за собой на восток вдоль кромки паковых льдов корветы "Ла Малоуин" и "Лотус". За ними поспешал спасательный корабль "Ратхлин", а на некотором удалении от него шел корвет "Поппи". Рано утром 5 июля американский транспорт "Беллингхэм", который шел пересекающимся курсом, заметил эту небольшую группу кораблей и сделал попытку с ними сблизиться. Прошло три часа; капитан "Позарики" Лоуфорд приказал "американцу" изменить курс на сорок пять градусов вправо, поскольку, как показалось капитану, американский транспорт держал прямо на паковые льды. "Американец" неправильно расценил этот сигнал и ответил на него коротким: "Пошел к черту!" Корабль ПВО на это просигналил: "Всего хорошего. Желаю удачи!" - и отвернул от "американца". Второй офицер с "Беллингхэма" по этому поводу написал несколько горьких строк.
У других транспортов также случались аналогичные стычки с кораблями бывшего эскорта. Мы уже знаем о том, как корабль ПВО "Паломарес", собрав вокруг себя противолодочные тральщики "Бритомарт" и "Халкион", ушел с ними к востоку, не взяв под охрану ни одного судна. Рано утром транспортам "Фейрфилд Сити" и "Дэниел Морган" удалось их нагнать. Капитана Дженси, надо сказать, это факт очень удивил, так как он не ожидал, что транспорты продемонстрируют такую прыть. Около 6 часов утра показался на горизонте и увязался за ними "Бенджамен Хэррисон", а тремя часами позже к ним пристроился "Джон Уитерспун" - таким образом, за английскими эскортными судами шли в надежде на защиту четыре американских транспорта. За этой группой судов неотступно следовали немецкие разведывательные самолеты "Блом & Фосс", которые, вне всякого сомнения, наводили на них подводные лодки. То, что случилось после этого, отражено в официальном рапорте офицера американской военной охраны, находившегося на борту "Джона Уитерспуна": в час ночи "эскорт изменил курс и просемафорил на транспорты, чтобы они шли своим путем и к ним не пристраивались". Офицер с "Дэниела Моргана" сообщил своему начальству, что "эскорт от нас ушел, велев нам следовать своим курсом". Ему вторил офицер военной охраны с "Бенджамена Хэррисона": "Корабль ПВО изменил курс, а нам приказал выдерживать взятое прежде направление". Избавившись от транспортов, "Паломарес" и другие корабли эскорта пошли на восток на максимальной скорости.
Оставшиеся без прикрытия американские транспорты решили укрыться в густом тумане, нависавшем над морем на юго-востоке. В 2 часа дня над кораблями снова появились немецкие разведчики "Блом & Фосс". Прежде чем транспорты вошли в туманную мглу, "Дэниел Морган" слегка изменил курс и открыл огонь по немецким самолетам из своих 3-дюймовых зенитных орудий. Все эти действия были произведены с той целью, чтобы отпугнуть немцев, спутать им карты и не позволить просчитать, в какой точке пространства транспорты выйдут из стены тумана.