Приказ о рассредоточении каравана был, пожалуй, самым драматическим за всех, когда-либо отданных морским оперативным штабом в Лондоне. В начале вечера 4 июля Адмиралтейство получило сведения о том, что "Тирпиц" присоединился к "Шееру" в Альтен-фьорде. На основании этой информации адмиралы пришли к заключению, что, принимая во внимание меньшую скорость "Шеера", немцы атакуют конвой не ранее 2 часов утра 5 июля. Рассуждать о том, каким путем эта информация достигла Адмиралтейства, сейчас было бы бессмысленно. Немцы наверняка бы решили, что это - дело рук английских агентов, окопавшихся в Норвегии. Ничего удивительного: в районе Альтен-фьорда и впрямь работала разветвленная британская разведывательная сеть, и немцы об этом догадывались.
В 8.30 вечера Первый морской лорд в сопровождении своих офицеров спустился в "Цитадель" - бетонный подземный бункер, расположенный неподалеку от здания Адмиралтейства в Уайтхолле. В бункере находился Оперативный разведывательный центр флота. Первым делом Паунд нанес визит капитану Дж. В. Клейтону - заместителю директора центра. Через минуту или две все они, включая капитана Клейтона, вошли в офис интендант-коммандера Н.Е. Деннинга - старшего офицера разведки, в чьем ведении находился надводный немецкий флот. В этой комнате сотрудники отслеживали передвижения всех тяжелых кораблей противника.
Адмирал Паунд спросил у Деннинга, отплыл ли уже "Тирпиц" из Альтен-фьорда. Деннинг ответил, что если бы отплыл, то он обязательно был бы в курсе. Паунд продолжал задавать вопросы: "Можете ли вы, в таком случае, утверждать, что "Тирпиц" все еще находится в Альтен-фьорде?" На это офицер разведки ответил, что его источники передают в основном информацию относительно выхода того или иного корабля из Альтен-фьорда, а сверх того мало что могут сообщить. Отвечая на следующий вопрос Паунда, он сказал, что не имеет никаких свидетельств относительно подготовки линкора к выходу в море. Деннинг был искренне убежден в том, что немецкие корабли все еще стоят на якоре, и впоследствии очень сожалел, что ему не удалось убедить в этом Паунда. Впрочем, когда Первый морской лорд выходил из кабинета, у многих сложилось мнение, что он разделяет точку зрения Деннинга. Но, как показало время, это мнение было ошибочным.
Паунд прошел по коридору и открыл дверь в Центр слежения за подводными лодками. Это был аналог офиса Деннинга - с той только разницей, что его сотрудники отслеживали перемещения не надводных, а подводных кораблей противника. Соответственно, здесь собирали и анализировали все сведения, имевшие хотя бы косвенное отношение к немецким субмаринам. Офис представлял собой просторный зал со стоявшим в центре большим квадратным столом. На стенах здесь были развешаны всевозможные карты, схемы и лоции. В этом зале всем заправлял коммандер Роджер Уинн, который, равно как и Деннинг, считался одним из самых перспективных офицеров военно-морской разведки. Он так хорошо знал все особенности стратегии германского подводного флота, что можно было подумать, будто он проходил курсы усовершенствования в Берлине. Именно из-за его эффективных действий командиры немецких подлодок со временем пришли к выводу, что тот подводник, который реже выходит в эфир, и живет дольше.
Мы уже знаем о трудностях, с которыми сталкивалась британская разведка, пытаясь запеленговать немецкие субмарины; при всем том в офисе Уинна картина дислокации германских подводных лодок была довольно полной и наводила на тревожные размышления по поводу опасной ситуации, складывавшейся вокруг кораблей крейсерской эскадры адмирала Гамильтона в Баренцевом море. Позже коммандер Уинн писал, что лично привлек внимание Паунда к этому обстоятельству, назвав сложившееся положение "очень серьезным".
Первым результатом этой "экскурсии" в "Цитадель" было то, что, когда Паунд и его офицеры вернулись в свой офис, Первый морской лорд решил для начала отозвать крейсера эскадры Гамильтона. Тем более, что эта эскадра, по его мнению, не могла выстоять в бою против "Тирпица" и других тяжелых кораблей немецкого надводного флота. Сэр Паунд, несмотря на все заверения Деннинга в обратном, не сомневался, что линкор "Тирпиц" уже вышел в море. Он не видел никаких препятствий, которые могли бы помешать немцам это сделать. В 9.11 вечера был отослан первый фатальный приказ: крейсерам Гамильтона предлагалось на "большой скорости" отойти в западном направлении. По необъяснимой до сих пор причине шифрограмма была помечена грифом "чрезвычайно срочно", хотя особой срочности в таком шаге не было: у крейсеров было достаточно топлива, чтобы двигаться на восток еще как минимум сутки. Что же касается требования Паунда относительно отхода "на большой скорости", то оно, без сомнения, было навеяно посещением Центра слежения за подводными лодками, где Уинн сообщил ему о переориентации части подводных лодок с кораблей конвоя на крейсера эскадры Гамильтона. По мнению Уинна, некоторые субмарины уже расположились на пути отхода крейсерских сил.
С отходом крейсерской эскадры Гамильтона старший офицер эскорта коммандер Дж. Е. Бруми автоматически становился старшим офицером конвоя и вообще старшим морским начальником в этом квадрате. Адмиралу Паунду не хотелось возлагать всю полноту ответственности за конвой на офицера столь невысокого ранга, как коммандер Бруми. В любом случае только Адмиралтейство обладало всей полнотой информации или считало, что обладает, а в этой связи принимать судьбоносные решения предстояло ему. Первый морской лорд обратился ко всем сидевшим за круглым столом офицерам, попросив их высказать свое мнение по поводу того, каким образом должен действовать конвой, чтобы избежать тотального уничтожения в случае ночной атаки тяжелых немецких кораблей. Первый лорд стоял за рассредоточение конвоя. Остальные присутствовавшие в кабинете офицеры высказались против этого - за исключением адмирала Мура, заместителя начальника морского штаба. Помимо Паунда, он был единственным моряком высокого ранга, который высказался в пользу роспуска конвоя. Более того, он настаивал на том, чтобы это было сделано немедленно. Тыча указкой в карту Северной Норвегии, он утверждал, что немецкие надводные корабли окажутся в непосредственной близости от конвоя не более чем через пять часов. При таких обстоятельствах конвой не может и не должен дожидаться того момента, когда немецкие корабли покажутся на горизонте, как это произошло во время печально известного инцидента с "Джервис Бей" в 1940 году. Так как конвой находился на границе с ледяными полями, его рассредоточение и отход могли осуществляться только в южном направлении - то есть прямо на орудия подходивших немецких кораблей. Так что если роспуск конвоя неизбежен, резюмировал Мур, то его рассредоточение должно начаться немедленно.
Если верить начальнику оперативной части, одному из самых молодых офицеров, присутствовавших на этом историческом совещании, сцена принятия окончательного решения выглядела несколько мелодраматично. Как всегда бывает в подобных случаях, этому предшествовало долгое, глубокое раздумье. При этом пальцы Первого морского лорда с такой силой впивались в подлокотники кресла, что костяшки пальцев у него побелели; на лице же у него проступила болезненная гримаса. Через некоторое время, впрочем, его черты разгладились и обрели удивительно спокойное, даже умиротворенное выражение - до такой степени, что начальнику оперативной части вдруг показалось, что адмирал уснул. "Вы только посмотрите, - зашептал молодой офицер своему соседу, - папаша-то наш задремал!" На самом деле ничего подобного не было. Ровно через тридцать секунд адмирал Паунд приподнял тяжелые веки, пододвинул себе специальный блокнот, куда заносились сообщения, предназначавшиеся для зашифровки и немедленной отправки, и произнес: "Конвой должен рассредоточиться". После этого он сделал красноречивый жест рукой, как бы подтверждая, что решение его окончательное и изменено быть не может и что он берет всю ответственность на себя. Как бы ни относились находившиеся в комнате офицеры к принятому Паундом решению, они не могли отрицать, что это потребовало от него немалого мужества, тем более что почти все собравшиеся мнения адмирала не разделяли. Капитан Клейтон, ошеломленный услышанным, поднялся с места, выскользнул из офиса адмирала и торопливым шагом направился в "Цитадель".
После этого адмирал Паунд собственной рукой составил приказ о рассредоточении конвоя. Показав его адмиралу Муру, он отправил его в шифровальный отдел для немедленной зашифровки и пересылки коммандеру Бруми, адмиралу Товею и контр-адмиралу Гамильтону. Как только радиограмму отправили, адмирал Мур обратил внимание Первого лорда на ошибку в тексте приказа. По его мнению, приказ "рассредоточиться" можно было истолковать как требование разделиться на более мелкие группы, которые, тем не менее, все равно представляли бы лакомую добычу для надводных кораблей врага. Мур утверждал, что слово "рассеяться" в данном случае более уместно. По некотором размышлении Паунд с ним согласился: "Я именно это и имел в виду".
Итак, смертный приговор PQ-17 был подписан. Исправленная радиограмма была отправлена в 9.36 вечера. Первое и второе послания адмирала Паунда, пришедшие на корабли крейсерской эскадры с промежутком в несколько минут, произвели там эффект разорвавшейся бомбы.