Других материалов, кроме заявления Головко, об избиении Мартыненко арестованных нет.
Алиманов В.Т. за мародерство в 1939 году осужден к 3 годам ИТЛ.
На основании изложенного постановил:
Следственную переписку в отношении Мартыненко дальнейшим производством прекратить…"
Такого рода документы наглядно рисуют общую картину нравов в НКВД даже в период "бериевской оттепели", когда жалобы, подобные той, что написал неизвестный нам А.П.Головко, иногда все-таки рассматривались, проверялись и "запускались" в следственное производство…
Как руководитель колоний и тюрем в "краевом масштабе" В.Н.Мартыненко, по всей видимости, значился у вышестоящего начальства "середнячком", которого следует чаще "подстегивать", чем поощрять. Впрочем, в документах по результатам проверок его деятельности на этом поприще ничего особенного (имея в виду "недочеты и упущения" в сравнении с общим состоянием дел в стране и в гулаговской системе в частности) мы не находим.
Обратимся к одному из этих документов, датированному 24-м декабря 1948 года.
Итак, к концу того года возглавляемое В.Н.Мартыненко Управление исправительно-трудовых лагерей и колоний Краснодарского края имело в своем составе 16 колоний и одну пересылочную тюрьму. Производственный план 11 месяцев 1948 года недовыполнен этим Управлением на 5,2 процента (на 1.123.000 рублей по себестоимости продукции). План финансовых накоплений исполнен только на 50 процентов. По мнению проверяющих, "…режим и охрана поставлены неудовлетворительно - все еще продолжаются побеги заключенных, которые слабо ликвидируются…" Условия содержания "контингента" также "не на высоте": "…большое количество заключенных не обеспечены нательным бельем, многие не имеют верхней одежды и теплой одежды…"
В не менее "запущенном состоянии" работа с кадрами: велика их "текучесть", особенно в колониях…
Весьма интересны и выводы о "стиле работы тов. Мартыненко", основанные, надо полагать, на "оперативных материалах и донесениях": под "колпаком" ("спецконтролем") находился тогда руководитель любого ранга в НКВД-МВД.
"Приговор" комиссии разносно категоричен:
"…Тов. Мартыненко склонен больше администрировать, чем руководить подчиненным ему составом и организовывать последний на выполнение заданий. Во взаимоотношениях с подчиненным составом не уравновешен. Много уделяет внимания различным хозяйственным работам, упуская при этом главное в работе. Не только допускает в своем присутствии разговоры подчиненных о трудностях в работе, которые якобы нельзя преодолеть и которые порождают серьезные недочеты, но и сам часами проводит такие разговоры, вместо мобилизации всех сил и средств на безусловное, точное и своевременное выполнение возложенных задач на УИТЛиК. Дисциплина работников УИТЛиК слаба. Не создал среди подчиненных ему атмосферу нетерпимости ко всякого рода отрицательным проявлениям и недочетам в работе.
Одним из наиболее серьезных недочетов в работе тов. Мартыненко является плохой контроль за работой подчиненных.
Над повышением своего идейно-политического уровня тов. Мартыненко работает мало и не систематически.
Все это привело к вышеописанным показателям в работе, к тому, что МВД СССР работу УИТЛиК в целом считает неудовлетворительной и тов. Мартыненко строго предупрежден…"
В дальнейшем общая ситуация в кубанских лагерях и колониях развивалась для В.Н.Мартыненко все более неблагоприятно. Переломить такой ход событий он не смог, и в конце концов (в соответствии с заключением Управления кадров МВД СССР от 6 июля 1951 года) было принято решение "…освободить подполковника Мартыненко Владимира Никитовича от должности начальника УИТЛиК УМВД как не обеспечившего руководство порученным участком работы…" Заметим, что и на последующих "участках" оценочные формулировки такого типа ("в силу недостаточных знаний, условий строительства с работой справляется слабо" и т. п.) регулярно "пополняют" материалы личного дела подполковника Мартыненко.
Тем примечательнее "метаморфозы", произошедшие в его служебных характеристиках после прибытия в дальний Вятлаг и в период кратковременного (менее года) пребывания на посту "хозяина" этого лагеря. Сам тон этих документов разительно "преображается". Так, политотдел Вятлага в августе 1954 года (через 5 месяцев после приезда В.Н.Мартыненко в Лесной) "сочиняет" на своего нового лагерного "шефа" (при представлении его к очередному ордену) не характеристику, а "парадный" панегирик:
"…Тов. Мартыненко за период работы в Вятском ИТЛ МВД проявил себя способным руководителем и хорошим организатором.
За последнее время в лагере значительно улучшилась дисциплина и порядок, проведен целый ряд мероприятий по укреплению режима и улучшению использования труда спецконтингента, что положительно сказалось на выполнение производственного плана.
Требовательный к себе и подчиненным, скромный в быту.
Проявляет необходимую заботу об улучшении культурно-бытовых условий работников…"
Впрочем, когда вскоре оказалось, что новый начальник Управления вынужденно (по болезни - тяжелая форма сахарного диабета) уходит в отставку, тональность политотделовских оценок его деятельности меняется коренным образом.
Приведем выдержку из партийно-служебной аттестации на того же В.Н.Мартыненко, составленной тем же самым Вятским политотделом, но уже в феврале 1955 года, то есть спустя всего полгода после предыдущего хвалебного "славословия":
"…Необходимо отметить, что в работе тов. Мартыненко имели место существенные недостатки. В лагере имели место бандпроявления и побеги заключенных, программа по заготовке древесины за 1954 год полностью не выполнена.
Общее образование тов. Мартыненко низкое, часто болеет.
Согласно заключению ЦВЭК МВД признан инвалидом 3-ей группы…"
Итог закономерен: с 19 февраля 1955 года В.Н.Мартыненко уволен из органов МВД по болезни…
Поколение ветеранов-выдвиженцев 1930-х годов сходило со сцены в ГУЛАГе.
"На смену" заступали люди иной формации - "орлята", учившиеся "летать" и получившие "путевку в жизнь" уже в 1940-х годах, - фронтовых, "свинцовых", "роковых"…
***
Завершим настоящую главу некоторыми краткими выводами.
В биографиях всех начальников Вятлага 1930-х - 1940-х годов немало общего.
Вполне допустимо предположить, что при "отборе" сотрудников в "органы" и последующем продвижении кадров по службе в ОГПУ-НКВД существовали некие обязательные стандарты: "безупречное рабоче-крестьянское происхождение" (причем "пролетарская генеалогия" ценилась выше, а среди крестьянских детей предпочтение отдавалось выходцам из сельской бедноты); минимальное образование (приходская школа, а затем - различные "курсы" в РККА-ОГПУ-НКВД); рабочая профессия, приобретенная в далекой юности и давно позабытая, но с гордостью зафиксированная в послужных анкетах как "основная"; "коренная" национальность (основная часть начальников лагеря - русские, "этнические девиации" - еврей, украинец, - единичны).
"Переход" в органы ВЧК-ОГПУ некоторые совершили после гражданской войны, участниками коей они являлись, с командных должностей в РККА, в условиях резкого сокращения регулярных вооруженных сил (пополнять собой армию безработных этим людям, понятное дело, вовсе "не улыбалось").
Молодежь 1900-х годов рождения "пополняла ряды чекистов" (в 1920-х годах) чаще всего после действительной воинской службы в частях ОГПУ (нередким при этом было предварительное негласное сотрудничество с "органами" на протяжении нескольких лет).
В период "коллективизации", когда "объем работ" ОГПУ значительно увеличился и штаты сотрудников соответственно "разрослись", эта "плеяда", исполняя службу "не за страх, а за совесть", выдвинулась в низовом районном звене.
Во времена "ежовщины" эти "выдвиженцы" исправно и усердно "проводили в жизнь" плановые "установки" по "обезвреживанию врагов народа" и инструкции по обращению с ними.
Массовые аресты руководителей территориальных (республиканских, краевых и областных) управлений НКВД, масштабное расширение ГУЛАГа в конце 1930-х годов предоставили "кадрам среднего звена" возможности для ускоренного карьерного роста.
Вместе с тем, нередко перевод на службу в лесные лагеря (даже на должность всесильного "хозяина" ИТЛ) после войны становится мерой "мягкого наказания" для отдельных "проштрафившихся" руководящих работников НКВД-МВД краевого и областного уровня. При постоянно сверхвысокой текучести кадров в лесных лагерях туда отправляли из территориальных структур НКВД-МВД чаще всего людей с "изъянами", находившихся под угрозой увольнения из "органов" вообще.
В 1940-е - 1950-е годы чекистов-ветеранов, "идейных борцов-строителей социализма" образца 1920-1930-х годов, сменяют в руководстве лагерями матерые хозяйственники-администраторы. Это связано как с тотальным обюрокрачиванием всей структуры НКВД-МВД, так и с особенностями работы ИТЛ, считавшихся в системе "плановой социалистической экономики" стабильно "прибыльным производством".