Для улучшения международного имиджа России царь и его советники приняли в марте 1839 года еще одно решение – нанести удар по Хиве. Были проведены тайком мероприятия по подготовке экспедиции с целью заставить хана силой оружия отдать всех русских и обеспечить полную безопасность для русских торговых караванов. Эти приготовления вначале неуклюже прикрывались сообщениями о посылке научной экспедиции к Аральскому морю, а затем 24 ноября 1839 года выступили царские войска. В заявлении корпусного командира Оренбурга провозглашалось: "По приказу Его Величества Императора я выступаю против Хивы с частью войск под своим командованием. В течение многих лет Хива испытывала долготерпение могущественной и великодушной державы и наконец навлекла на себя гнев, спровоцированный ее поведением".
Планировалось, что мобилизация сил для наказания Хивы в конечном счете приведет к замене хана на "верного казахского султана". Когда эта кампания тоже завершилась неудачей, она добавила военный элемент к царскому списку неудовлетворительных отношений между Средней Азией и Россией. Пораженные провалом своих энергичных попыток возобладать в азиатском регионе, творцы российской политики во внешнеполитическом министерстве утратили веру в способность русской армии разрешить проблемы между Хивой и Россией. Явно оконфуженный министр иностранных дел России в 1841 году лично дал указание царскому послу отправиться в Хиву во главе миссии, главной задачей которой было предостеречь ханство против новых враждебных актов и получить гарантии безопасности и благополучия русских подданных. Однако министр изменил акцент в инструкциях, указав дипломату: "Главной целью вашей командировки является не столько обеспечение материальных выгод для России, сколько укрепление доверия к ней Хивы… вам надлежит руководствоваться этим во всех ваших действиях как наиболее важным условием для сохранения будущего политического влияния России на соседствующие с ней ханства Средней Азии".
Вопрос о справедливости России в отношении ханств продолжал обсуждаться публично и в приватном порядке, и министр занял примирительную позицию. Это означало, что царские чиновники отнеслись к событиям 1840-х годов с большей серьезностью. Более разумный тон, принятый, видимо, потому, что торговлю вывели за рамки внешней политики, стал характерным для МИДа вплоть до 1865 года, а может, и позднее.
То, что взгляды министра иностранных дел по этому вопросу нередко игнорировались, убедительно показывают царские военные акции с 1846 по 1865 год. Улучшение торговли объяснялось именно этими действиями. Полковники и генералы при поддержке некоторых царских советников взяли в свои руки политику в отношении Средней Азии, посылая один за другим разведывательные дозоры и отряды войск и блокируя таким образом миротворческую политику в регионе. Такой метод основывался на доктрине возможного.
Наблюдатели того времени отмечали, что азиатские кампании, по крайней мере, давали работу незанятым русским генералам и что милитаристская Россия проводила в Средней Азии, как и повсюду, политику расширения территории. Хотя зарубежные комментаторы не высказывались определенно, был ли конкретный завоевательный поход продиктован благоприятным стечением обстоятельств для захвата новых территорий или просто основывался на традиционной агрессивной политике, они сходились в оценке, что результат оставался одним и тем же.
Для азиатов серия военных поражений, приведших к окончательному броску России на Ташкент, явилась унижением, какого они не испытывали никогда прежде от европейской державы. Более того, реализация военных целей русских нанесла отношениям между победителями и побежденными шрамы, которые, видимо, никогда не зарубцуются. Хотя Ташкент не был ни первым "призом", ни последним, русские верили, что судьба всего региона зависела от судьбы Ташкента. Город приобрел в этом отношении важность, непропорциональную его реальному значению как культурного, экономического или политического центра. Однако идея захвата Ташкента стала краеугольным камнем русской политики. Но если бы русские армии остановились недалеко от Ташкента, весь юг Средней Азии навсегда остался бы свободным от прямого русского правления.
Глава 2
Население, языки и миграция
Туркестан получил соответствующее название потому, что его российская и китайская части представляли собой территорию, на которой компактно проживало главным образом тюркоязычное население. Этнически и лингвистически всю территорию к востоку от Каспийского моря до гор Алтая и пустыни Лоб, отделяющей пустыню Такла-Макан от Гоби (примерно между 35° и 50° северной широты), можно назвать Туркестаном. Название тем не менее в целом обозначает центральные две трети этой обширной территории.
Однако в исторических источниках название употребляется и в отношении внешних степных территорий к северо-западу от оседлых регионов в верховьях Сырдарьи и Амударьи, а также территорий близ высокогорья Средней Азии и других соседних территорий, большого региона оазисов Хорезма (Хива), расположенного непосредственно к югу в дельте Амударьи. С ростом числа тюркских племен, которые продолжали прибывать с северо-востока и востока, усиливалась тюркизация Средней Азии, и, естественно, термин "Туркестан" приобретал более широкое толкование. Но это слово так и не получило четкого определения, и его употребление не всегда соответствует размерам территории, населенной тюрками. Когда термин "Туркестан" использовался правителем Бабуром (1483–1530), то он охватывал степи и равнины, простиравшиеся на северо-запад, север и северо-восток за населенные, орошаемые земли и большие города. Это регионы, которые сегодня составляют значительную часть Казахстана.
Распространение этносов и языков
Тюркские языки распределяются с запада на восток – туркменский, узбекский, киргизский и новоуйгурский, а к северу от них – казахский и каракалпакский.
Туркмены обитают на территории, ограниченной с запада Каспийским морем, с юга хребтом Копетдаг, с востока и северо-востока Амударьей и с севера древним руслом этой реки – Узбой, тянущимся до Каспия. Это территория Туркменистана. Так как девять десятых этой территории представляют собой пустыню – знаменитую Каракум, – большинство туркменов проживают на юге вдоль северных склонов Копетдага, где перемежаются один за другим оазисы и развалины древних построек, часть которых весьма значительного размера. Туркмены также разбросаны по прилегающим территориям Ирана, в Анатолии, к северу от Кавказа близ Ставрополя, в Сирии и Египте.
Их северо-восточными и восточными соседями являются узбеки, которые наиболее компактно проживают в городах Узбекистана, в Ферганской долине, в верховьях Сырдарьи, между высокогорными областями Тянь-Шаня и Алая, а также вдоль западных отрогов Тянь-Шаня за пределами оазиса Ташкент, далее в центральной части долины Зеравшана и в низовьях Амударьи. Здесь располагается Самарканд, древняя столица империй Чагатая и Тимуридов, а также Советского Узбекистана первых лет. Далее лежит Бухара, до которой не доходят воды Зеравшана.
Узбеки проживают также в низовьях Амударьи слева от дельты, в городах Ургенч и Хива, а также вокруг них, на юге долины Зеравшана и Гиссарского хребта, в долинах, омываемых притоками Амударьи, к западу от долины Кафирнигана, которая относится к Таджикистану. К югу от Амударьи, в соседней части Афганистана, узбеки составляют немалую долю местного населения, так что земли между Гиндукушем и Амударьей по праву называются афганским Туркестаном. Границы расселения узбеков в Ферганской долине весьма изрезаны, поскольку многие долины с узбекским населением примыкают к таджикам и киргизам; часто смешанное население проживает в одной и той же долине, обычно по соседству. Соседствуют также языки и диалекты в высокогорных областях, классическим примером чего является Кавказ, хотя аналогичными чертами отличаются Гималаи и Альпы.
На востоке и северо-востоке за территориями, населенными узбекоязычными жителями, следуют территории киргизов, язык которых типичен для высокогорных регионов с глубокими долинами Восточного Алая и большей части Западного Тянь-Шаня. На киргизском языке говорят от Чаткальского хребта Западного Тянь-Шаня и центральной долины Талас на западе до исходных долин рек Текес и Или, расположенных непосредственно к западу от пиков Хан-Тенгри и Победа, высочайших пиков всего Восточного Тянь-Шаня. Территория включает верховья Сырдарьи, которая имеет здесь монгольское название Нарын, а также бассейн Иссык-Куля.
К северу граница распространения киргизского языка тянется в западном направлении хребта Кунгей-Алатау и к западу от реки Чу вдоль Александровского хребта, который в этой местности часто называют Алатау. В диаспоре киргизы встречаются на северо-западе Восточного Туркестана (провинция Синкянг), вдоль Яркенддарьи и Кашгардарьи, между городами Яркенд, Кашгар и Марал-Беши, но также далеко за пределами своего нынешнего обитания, в некоторых долинах Восточного Памира и южнее, в долинах Западного Куньлуня и хребтов Каракорума.