Эти и другие вопросы нашли отражение в творчестве Дж. С. Милля и Г. Спенсера, которые восприняли ряд положений Конта и развили их с учетом британской специфики. В целом идеи контовского позитивизма, о которых речь шла выше, почти без изменений вошли в труды британских философов, но были и отличия. Это касается, прежде всего, положений, навеянных философией утилитаризма, которая с конца XVIII в. развивалась Джереми Бентамом, а к середине XIX в. стала одним из направлений деятельности Дж. С. Милля. Наиболее четко он сформулировал свое понимание утилитаризма в работе 1861 г.. Главным принципом этой этической доктрины он провозгласил "принцип пользы" (utility). Этот принцип мыслился им как центральный в системе моральных чувств, в системе, которая является результатом многовекового опыта человечества. Польза, по Миллю, – это не только выгода и не только чувство удовольствия (хотя и эти аспекты неизбежно присутствуют), это счастье, "величайшая сумма счастья всех", конечная цель прогресса человечества. Утилитаристская формула "максимальная польза для максимального числа людей" стала своеобразным лозунгом британских либералов второй половины XIX в. Под этим лозунгом нередко ставились вопросы о реформировании британского законодательства и других общественных институтов. Этот лозунг явно или неявно присутствует в научных трудах Милля. В частности, в отличие от Конта, он, так же как и Спенсер, движущей силой прогресса человечества считал не только разум и познание, но и чувства. Спенсер по этому поводу писал: "Идеи не управляют миром и не вносят в него переворотов: мир управляется и изменяется через чувства, для которых идеи служат только руководителями".
Есть отличия между британскими позитивистами и Контом в трактовке сущности категории "цивилизация". Так, Милль, испытавший на рубеже 20 – 30-х годов. XIX в. влияние немецких романтиков, пришел к выводу о том, что человеческая природа включает в себя не только разум; что самосозидание в полном смысле этого слова существенно для истинной цивилизации; что каждый народ, даже и "абсолютные дикари", имеет "свое собственное образование, свою собственную культуру" и что цивилизация настоящего времени в буквальном смысле является продуктом прошедшей истории. Милль сформулировал некую программу создания Генеральной науки об обществе, в которой выделил направление под названием "политическая этология" – наука о причинах, которые определяют тип характера, относящегося к народу или эпохе. Он утверждал, что "философия общества возможна только в форме философии истории", а "изначальные стадии человеческого прогресса" могут быть реконструированы только на основе "законов человеческой природы", так как эти стадии не оставили никаких прямых свидетельств. По сути дела, это не что иное, как предвосхищение основной исследовательской установки социально-антропологического эволюционизма второй половины XIX в.
Роль Спенсера в формировании мировоззренческих оснований британской социальной антропологии трудно переоценить. Хотя сам он никогда не примыкал к новой научной дисциплине и даже не раз вступал в конфликт с ее лидером Э. Б. Тайлором, оспаривая приоритет последнего в разработке ряда проблем первобытной религии, тем не менее, именно его учение о социальной эволюции в гораздо большей степени, чем биологическая теория Ч. Дарвина, стало в 60-х годах XIX в. отправной точкой становления эволюционной теории культуры в британской социальной антропологии. Да и сам термин "эволюционизм" именно с легкой руки Спенсера стал обозначением целого направления, объединившего многие сферы познания.
В отличие от Конта, категории "прогресс", "общественное развитие" трактовались Спенсером не как процесс, вызванный инстинктивным стремлением к совершенствованию. "Развитие, – пишет он, – понимается обыкновенно так, как будто бы оно необходимо предполагает, что во всем существует внутреннее стремление стать чем-то высшим; но это – ошибочное понимание развития. Развитие, во всех случаях, определяется взаимодействием внутренних и внешних факторов. Это взаимодействие вырабатывает известные изменения, продолжающиеся до тех пор, пока не будет достигнуто равновесие между действиями окружающей среды и действиями, противопоставляемыми им агрегатом, – равновесие полное, если это агрегат неживой, и равновесие подвижное, если это агрегат живой (к живым системам Спенсер относил биологические организмы и общества. – А. Н.)". Кстати, это положение эволюционной теории Спенсера основоположники социальной антропологии воспринимали весьма упрощенно, а порой попросту игнорировали, исходя в конкретных исследованиях из признания во всех явлениях культуры некоего мистического стимула к эволюции. Можно с некоторой долей уверенности предположить, что в приведенной цитате содержится намек на подход Э. Тайлора к категории "развитие".
Прогресс познания и прогресс общества, по Спенсеру, как мы уже отмечали, явления не тождественные, но в его трактовке соотношения этих явлений есть нюансы, которые сближают его с Контом. Истины, первоначально полученные индуктивным путем, затем биологически наследуются последующими поколениями, становясь "врожденными" и формируя основу научного знания, так как обладают признаками всеобщности и необходимости и не требуют в силу этого никакого обоснования. "Таким образом, – пишет Спенсер, – очевидно, что… существует признание необходимых истин за таковые в силу известной умственной эволюции". Социальная эволюция, таким образом, с неизбежностью ведет к накоплению "врожденных истин", т. е. два процесса – процесс развития познания и процесс социального развития у Спенсера сливаются.
Законы мыслительного процесса, по Спенсеру, так же как и законы социального развития, едины для всех групп человечества, и поэтому "… заключение, выводимое первобытным человеком, есть разумное заключение из тех данных, которые ему доступны". Это положение весьма важно для социологии Спен сера, так же, как и для социальной антропологии Тайлора, так как оно является исходной посылкой для поиска всеобщих оснований человеческих институтов вообще и человеческого мышления в частности. Именно эту задачу имеет в виду Спенсер, когда формулирует в начале своих "Оснований социологии" методический принцип – нужно "сосредоточить наше внимание исключительно на факторах первобытного характера. Мы должны, насколько это будет возможно, ограничить данные социологии, к изучению которых мы приступаем, лишь теми первичными данными, которые общи всем общественным явлениям вообще (выделено мной. – А. Н.) и которые легко открываются даже в самых простых обществах".