Нет-нет, такой шанс упускать нельзя, его надо использовать по максимуму. Тем самым я показал бы полицейским чиновникам из шести стран Европы и обеих Америк, которые безуспешно ищут этого Гольдмана, что мы, непальцы, тоже на что-то способны… И тогда все! Орден и назначение на пост заместителя министра мне обеспечены!
Шарма торопливо наполнил свой стакан.
- Думаю, что я сумею вам в этом помочь, господин Шарма, - как можно спокойнее произнес Полещук хотя его била внутренняя дрожь.
- Помочь? Но в чем, дорогой Леонид? Уж не собираетесь ли вы участвовать в задержании Гольдмана?!
Непалец расхохотался и так резко запрокинул голову назад, что его аккуратно уложенные и намазанные кокосовым маслом волосы рассыпались веером.
"Этот свинтус, которого Тимофеев считает нашим особо ценным источником, нажрался уже с утра, ну как прикажете с ним работать?! А ведь он спит и видит себя министром внутренних дел… А что? И станет! Вон ведь как ему подфартило…
Кто-то пахал денно и нощно, рыл, копал, собирал информацию, отслеживал передвижения Гольдмана по всему свету, а пенки снимет вот этот везунчик, желтый коротышка Лакшман Шарма, потому что ему выпал кон задерживать доктора… Кстати, пора перейти к делу и узнать, что там в досье!"
- Нет, господин полковник, - твердо произнёс Полещук, когда Шарма перестал смеяться, - в мои планы не входит участвовать в захвате Гольдмана… Он - ваш, и слава его задержания по праву должна принадлежать только вам и никому более… Считайте своим соперником и врагом всякого, кто будет претендовать на участие в задержании интернационального…
Полещук намеренно сделал паузу, чтобы вызвать на диалог непальца и узнать, как Интерпол квалифицирует деяния Гольдмана.
- Афериста! - подсказал Шарма. - Доктор, оказывается, аферист международного масштаба…
Полковник вновь обернулся к сейфу и достал оттуда пухлую папку. Взвесив ее на руке, заметил:
- Судя по тяжести, Гольдман тянет на приличный срок!
Шарма хотел уже засунуть папку в сейф, но Полещук остановил его:
- Господин полковник, я, собственно, из-за доктора и решил побеспокоить вас сегодня в столь ранний час… Я плотно занимаюсь им уже почти месяц и, надеюсь, располагаю такими сведениями о нем, которые могут вас заинтересовать…
- Как, Советский Союз уже вступил в Интерпол? - перебил собеседника Шарма. - И в каком качестве? Ассоциированного члена или наблюдателя? Мне об этом ничего не известно!
- Нет-нет, вступление еще не состоялось, но… Тем не менее доктор является объектом нашей заинтересованности!
Во взгляде Шармы Полещук заметил неподдельный интерес и решил блефовать до конца.
- Не знаю, что он там наделал в Европе и в двух Америках сразу, но у КГБ к нему отдельный счет… Поэтому я и пришел, чтобы просить вас о помощи… Повторяю, на лавры человека, который опустит шлагбаум перед этим аферистом, я не претендую! Вы же знаете, господин полковник, специфику нашей работы… Оркестр, цветы, аплодисменты и слава - это все не для людей моей профессии…
- И что же у вас есть на Гольдмана? - решил поторговаться непалец.
- Дорогой Лакшман, давайте поступим так, - почти ласково произнес Полещук, - я ознакомлюсь с делом и скажу вам, чего в нем не хватает… Впрочем, заранее могу сказать, что там не хватает сведений о непальских соучастниках доктора…
- Это для меня сюрприз! - вскричал Шарма. - Неужели Гольдман сумел вовлечь в свои дела непальцев?!
- Нет-нет! Я не совсем точно выразился… Я имел в виду иностранцев, которые в настоящее время находятся в Непале… Полагаю, сведения о них как раз и явятся вашим вкладом в общую разработку преступника, скрывающегося под личиной добропорядочного гражданина самой гуманной профессии. Тем самым вкладом, который вы собирались сделать, не так ли, господин Шарма?
- Кто они, эти иностранцы? - настаивал полковник.
Пропустив вопрос мимо ушей, Полещук неторопливо наполнил стакан и подал его непальцу.
- Уверенно могу сказать, что их анкетные данные отсутствуют в вашем досье… Но сначала я должен ознакомиться с материалами на Гольдмана… После этого мы сможем обсудить план совместных действий, если вы не будете возражать… Подчеркиваю, меня интересует не столько доктор, сколько его связи…
Полещук протянул руку к папке.
- Леон, прошу вас, только побыстрее и… конечно же, здесь, не покидая моего кабинета…
- Никаких проблем, господин полковник! - по-военному четко произнес Полещук и, взяв дело, привычно направился в комнату отдыха, которую от кабинета отделяла массивная дубовая дверь.
О том, что с материалов на иностранцев советские разведчики делают фотокопии, Шарма, возможно, и догадывался, но разговоров на эту тему никогда не заводил. Полещука это вполне устраивало, и игра "ты не спрашиваешь - я не объясняю" продолжалась со дня их первой встречи.
Более того, чтобы не давать повода агенту заподозрить, что его кабинет превращен советской разведкой в фотоателье, разведчик всегда находился в комнате отдыха до тех пор, пока хозяин сам не напоминал, что время их рабочей встречи истекло.
В этот раз все происходило по расписанному сценарию, но с одной поправкой. Отсняв две пленки, Полещук не удержался и стал выборочно знакомиться с материалами досье. Да и кто удержался бы, окажись на его месте?! Ведь он уже успел приучить себя к мысли, что доктор - его кандидат на вербовку, и вот тебе раз - Гольдмана разыскивает Интерпол!
Во-первых, это спутало его карты, а во-вторых, надо быть полным идиотом, чтобы надеяться получить у Центра санкцию на вербовку афериста, находящегося в международном розыске.
Полистав досье и выкурив еще несколько сигарет, Полещук, не дожидаясь напоминания Шармы, сам покинул комнату отдыха.
Непалец, прикончив литровую бутылку "Посольской", мирно посапывал в кресле.
"Приплыли! Гольдман сорвался с крючка, Чанг выпал в осадок… - по губам Полещука скользнула саркастическая улыбка. - Если уж мне так не везет с этими двумя, с явным и предполагаемым агентами, с кем-то ведь должно повезти! Правильно, в моей обойме остается еще один боевой патрон - Фогель…
Вернусь в посольство и сразу же отправлю запрос в Центр. Спинным мозгом чувствую, что немец - не просто консул, а та самая темная лошадка, которая вывезет меня на большую дорогу… А пока из Москвы придет ответ, надо с помощью Чанга добыть максимум информации о характере взаимоотношений двух арийцев. Эго, в конце концов, пригодится не только мне, но и непальцу… А что? Вдруг он действительно с моей помощью станет заместителем министра внутренних дел Непала! Тогда орден светит не только ему…
Н-да… Хороший он парень, этот Лакшман. И не просто источник информации, он - кладезь. Но с его страстью к "огненной воде" он не то что без ордена - без погон может остаться, да и меня под монастырь подведет… Так, пора заканчивать эти мудовые рыдания!"
Полещук разбудил Чанга, отдал досье, проследил, чтобы оно был о заперто в сейф, и, шутливо погрозив непальцу, пообещал вернуться через пару часов, чтобы согласовать план совместных мероприятий.
Через неделю пришел ответ из Центра. Чутье не подвело Полещука. Действительно, Курт Вольфганг Фогель имел отношение к Штази, но не как агент. Он был кадровым офицером, полковником внешней разведки Министерства государственной безопасности ГДР, и в Катманду возглавлял резидентуру, действовавшую с позиций посольства Германской Демократической Республики. Должность начальника консульского отдела являлась его официальным прикрытием.
В отношении доктора Бруно Гольдмана Центр сведениями не располагал.
"Значит, - пришел к выводу Полещук, - доктор не является объектом оперативной разработки Штази. Полковник держит австрийца на коротком поводке по двум причинам: либо он использует его как "дойную корову" для пополнения своего личного бюджета, либо намерен привлечь к негласному сотрудничеству в качестве агента..
Хотя одно другому не помеха, а выигрывать у своего секретного помощника, не важно, настоящий он или всего лишь предполагаемый, оператор просто обязан. Всегда и во всем. В том числе и за ломберным столом, чтобы утвердиться в его глазах и подчеркнуть, свое превосходство.
Нельзя ни в чем проигрывать своему агенту, ибо недаром сказано, что ни один камердинер не видит героя в своем хозяине.
Стоит только однажды показать зависящему от тебя человеку свою слабость, даже если это будет карточный проигрыш, - все, пиши пропало. Сразу можно расставаться с агентом, потому что ведущее положение уже ничем не восстановить…
Странно другое - почему Гольдман, владея гипнозом, не использует его против консула, а позволяет ему постоянно себя обирать?! Почему он так благоговеет перед Фогелем? Неужели так сильна его любовь к этому старому змию?..
Впрочем, есть еще одно, чисто гипотетическое, объяснение его привязанности: компромат. Компрометирующие материалы, которыми полковник Фогель наверняка располагает в отношении Гольдмана!"