- Никак нет, товарищ капитан, я не против помочь Особому отделу! - отрапортовал Александр, у которого от страха в три ручья катил пот по спине.
- Ну то-то же, а то заладил тут "никак нет", "никак нет"… - сменил гнев на милость Матрёшкин. - Значит, так, нам известно, что твои земляки с Западной Украины, ефрейтор Перебийнос и рядовой Хрупайло во время учебных стрельб на полигоне почему-то расходуют не весь боекомплект, а оставляют себе по одному-два патрона. Почему?
- Не могу знать, товарищ капитан!
- Да я тебя и не спрашиваю, "почему", рядовой Огородник! Вот выяснишь это "почему" и доложишь мне, ясно?
- Так точно, товарищ капитан! Выяснить и доложить…
- Так-то… Будем считать, свое первое задание ты получил… Доложишь письменно, а чтоб никто не догадался, что информация пришла от тебя, донесение подпишешь псевдонимом… Знаешь, что такое псевдоним?
- Ну, кличка такая…
- Клички, рядовой Огородник, они у агентов империализма, а в советских Вооруженных Силах все ходят под псевдонимами, понял?
- Так точно, товарищ капитан, понял! У нас все ходят под псевдонимами!
- Отставить, рядовой Огородник! Не все! - Матрёшкин поморщился, как от зубной боли. - А только избранные… Ну вот, как ты, к примеру… Мы тебя долго выбирали. А теперь, значит, твой черед выбрать себе псевдоним… Сразу предупреждаю: фамилии членов Президиума ЦК Коммунистической партии не употреблять, героев революции, Гражданской и Великой Отечественной войны, а также живущих маршалов и генералов - тоже. Остальные - можно! Ну, так как мы тебя с этого дня меж собой будем называть?
- Орлик! - выпалил Александр, вспомнив недавно виденный фильм "Застава в горах".
- А кто такой этот Орлик? - Матрёшкин подозрительно взглянул га солдата.
- Орлик - это имя лошади, которая спасла своего хозяина, начальника погранзаставы…
- Отставить! Ты бы себя еще бегемотом или орангутангом обозвал, Огородник! А Орлик - это фамилия начальника нашего лазарета, еврея по национальности… Ты давай что-нибудь наше, славянское!
- Ну, тогда, товарищ капитан, можно я буду Александром Матросовым? Он Александр и я тоже…
- Отставить! Матросов-то он - Александр, но не чета тебе, - герой! Я же тебе сказал, что имена героев Великой Отечественной войны забыть! Тьфу, черт! Совсем я с тобой зарапортовался! Забывать имена героев войны нельзя - брать их в качестве псевдонима запрещено, понял ты, бестолочь?!
- Ну, может, тогда Валерий Чкалов? - робко произнес Александр, совсем сбитый с толку напористостью "особняка".
- У меня уже есть три "Чкаловых" в полку… По наследству достались, черт бы их побрал, путаница сплошная… Слушай, давай я тебе сам псевдоним предложу, а? Ну вот, к примеру, Стахановец… Ну, чем плохой псевдоним?
- Согласен, товарищ капитан! - почувствовав, что только так можно положить конец экзекуции, радостно завопил Александр. - Буду Стахановцем!
- Ну вот и славно… - Матрёшкин вытер тыльной стороной ладони взмокший лоб и стал расстегивать китель. Вдруг, что-то вспомнив, вскочил на ноги и скомандовал:
- Рядовой Огород… Отставить! Товарищ секретный агент Стахановец, марш в угол!
- В какой? - почувствовав неладное, едва слышно выдохнул Александр.
- В какой-какой?! В тот, где полковое знамя стоит…
- Зачем?у Александра от страха ноги стали ватными.
- Зачем-зачем… Знамя целовать, вот зачем!
Александр на полусогнутых ногах добрел до знамени и, делая вид, что целует полковую святыню, вытер пропыленной тканью взмокшее от пота лицо…
- Поцеловал? - раздался голос Матрёшкина из глубины красного уголка. - Иди садись, пиши подписку, в том, что обязуешься не разглашать… никаких обстоятельств, понял?! И смотри мне, псевдоним береги как зеницу ока! Чтоб ни одна живая душа не прознала, что ты, рядовой Огородник, и Стахановец - это одно и то же лицо…
Все, свободен! Когда понадобишься, я тебя найду… Про патроны не забудь, понял?..
Когда за Александром закрылась дверь, замполит с мольбой во взгляде обратился к Матрёшкину:
- Иван Иваныч, может, хватит на сегодня? Первый час ночи уже…
- Я хоть и не подполковник, как ты, а капитан, но чувство ответственности у меня повыше твоего! - Матрёшкин до конца расстегнул китель. - Что значит, хватит?! У меня разнарядка! До годовщины Великого Октября осталось дней… с гулькин нос, а в полку некомплект боевых штыков - агентов… Так, отставить разговорчики в строю! Кто у нас следующий по списку?
- Рядовой Хабибулин из второй роты, - покорно ответил замполит.
- Зови! А сам думай, какой ему псевдоним присвоим - твоя очередь… А то с этим Хабибулиным из Чуркестана до утра промучаемся… Он хоть по-русски понимает?
- С трудом, но работу с ним, товарищ капитан, не прекращаем… И надо сказать, старательный хлопец, быстро схватывает русскую речь… Матерится уже на полную катушку!
- Черт! Значит, поторопился я… Надо было ему, этому Хабибулину, оставить псевдоним Стахановец за трудолюбие… Ну да ладно, выкрутимся… Ты придумал что-нибудь?
- Да что-то в голову уже ничего не идет… Может, Авиценной его наградить?
- Ты что! Авиценна - узбекский целитель, а этот - татарин… Надо бы какое-нибудь имя из их фольклора…
- Ну, может, назвать его Люля-кебаб, а?
- Ну да! Ты его еще Пловом назови… Люля-кебаб - это ж кушанье, а не имя!
- Вспомнил! - заорал замполит. - Хабибулин-то наш из Казани…
- Ну и что?
- Как "что", товарищ капитан?! Дадим ему псевдоним Казанский… Ну чем не выход?!
- Ладно уж, зови своего Казанского… сироту!
По завершении срочной службы младший сержант Огородник, он же сексот Стахановец, отличник боевой и политической подготовки, получил необходимые рекомендации и характеристики и, успешно сдав экзамены, был зачислен студентом на первый курс испанского отделения переводческого факультета Московского госпединститута иностранных языков имени Мориса Тореза.
Но деятельность его в качестве секретного сотрудника не прекратилась, наоборот, обрела второе дыхание. Самодура "сапога-особняка" Матрёшкина сменил майор-интеллектуал из центрального аппарата Лубянки по фамилии Спесивцев.
Теперь Огороднику-Стахановцу под руководством нового куратора пришлось следить, скольких белых женщин-москвичек привел и оставил на ночь в своей комнате общежития негр из Сьерра-Леоне Пьер Бенжамин. Сколько пустых бутылок из-под вина и водки выбросил в мусорный ящик подданный Камеруна Нгомо-Нгура. Сколько селедок слабого посола зажарили и съели в течение месяца студенты-вьетнамцы…
Донесения о батальонах оприходованных неграми москвичек, эшелонах выпитого спиртного и центнерах зажаренных вьетнамцами селедок все шесть лет обучения Стахановца в институте исправно ложились на стол Спесивцева, а затем сменявших его коллег. Когда пришло время получать диплом, Огородник был распределен на работу в качестве переводчика испанского и английского языков в Комитет молодежных организаций ЦК ВЛКСМ. Проработав там около двух лет, он выехал в долгосрочную командировку в Колумбию.
Огороднику казалось, что "дурдом" - Советский Союз - и явки на конспиративных квартирах с лубянскими операми остались позади. Что с прибытием в Боготу он наконец свободно вздохнет и будет общаться на равных только с рафинированными дипломатами. Легкомысленное заблуждение! Майор Заика, сотрудник КГБ, выступавший под дипломатическим прикрытием, встретил Стахановца едва ли не у трапа самолета и на первой же явке поставил задачу - изучать обстановку в коллективе…
Собственно, по-другому и быть не могло. Однажды заложив душу в ломбард Комитета госбезопасности, ее оттуда уже никогда не выкупишь. Но перезаложить конкурирующей фирме, как оказалось, можно. Что и не замедлил сделать Огородник-Стахановец.
Однако и КГБ, и Центральное разведывательное управление США пребывали в счастливом неведении и не могли нарадоваться на своего секретного сотрудника Стахановца-Кнайта…