— Вы все о том же, милорд? Если вы негодяй, то это еще не значит, что и я должна быть такой же!
— Я не негодяй!
— Вы хотите отослать этого невинного младенца в приют? — прошипела она, махнув своим вышиванием в сторону соседней комнаты, но не забывая понизить голос.
— Я думал, мы договорились. Если бы я мог поверить, что вы с Молли…
— Если бы?
— Хорошо! Я вам верю. — Ему тоже с трудом удавалось понизить голос. — В таком случае она — враг, а мы — союзники.
Джениве хотелось возразить, но ведь дело касалось ребенка… Может быть, он и прав.
— Вероятно, да, милорд.
— Перестаньте как попугай повторять «милорд», я уверен, это слово каждый раз застревает у вас в горле. Почему, мисс Смит, вы меня так не любите?
— Вы оскорбили меня, сэр!
— А, это!
Дженива попыталась найти глазами ночной горшок, но безуспешно, иначе она опрокинула бы его на его проклятую голову!
— Это был способ, мисс Смит. Как говорится: «В любви и на войне все способы хороши». Тогда мы были в состоянии войны. Теперь…
— …в состоянии любви? — любезно подсказала она и тут же по изменившемуся выражению его глаз поняла, что поступила крайне неразумно.
— Какая восхитительная мысль! — Он протянул руку: — Идите ко мне. Ближе, ближе…
Она посмотрела ему в глаза:
— Милорд, уж лучше я повешусь.
Он поднял брови, и его губы насмешливо скривились. Будь он проклят!
— В самом деле?
И тут здравый смысл восторжествовал.
— Ну хорошо, нет. Но клянусь, вы пострадали бы от этого не меньше меня.
— Так вы девственница?
Дженива почувствовала, как на ее лице вспыхнул румянец.
— Это не имеет никакого отношения к вам.
— Напротив, я должен быть уверен, что пребывание в моей постели не причинит вам страданий. Но даже если вы не склонны к развлечениям, давайте останемся просто союзниками. Вы должны мне помочь убедить Талию не брать ребенка в Родгар-Эбби.
— Должна? — переспросила она, подражая тону, которым он говорил накануне.
Маркиз широко улыбнулся:
— Туше. Моя дорогая мисс Смит, я покорно прошу вас помочь мне убедить Талию не брать ребенка в Родгар-Эбби.
— Но как же тогда вы намерены с ним поступить?
— Я возвращу его матери.
— Бессердечной женщине, которая бросила его!
— Она предоставила его моим нежным заботам.
— Что свидетельствует о ее безумии.
Он выбрался из-под одеял.
— Это вы — неразумная, вздорная женщина! Что бы вы там ни задумали, вы совершенно не годитесь в компаньонки моим тетушкам. Бог знает, как они решились…
— Задумала? Мое единственное желание — заботиться о них. А ваше, милорд?
— Избавить их от таких вредных насекомых, как вы.
— Насекомых! — Охваченная гневом, Дженива со всей силой толкнула маркиза, и он, покачнувшись, падая, ухватился за ее рубашку, увлекая Джениву за собой на тюфяк. Ее пяльцы громко хрустнули.
Как только способность дышать вернулась к ней, Дженива ударила сломанными пяльцами по голове Эша.
— Будьте прокляты, подлый вы человек!
В ответ он рассмеялся, выхватил пяльцы, отбросил их в сторону и, прижав девушку к себе, обжег ее губы поцелуем. При этом он перевернулся так, что она оказалась под ним.
Дженива принялась энергично сопротивляться, и он со смехом оторвался от ее губ. Впервые в жизни она поняла, каким сильным бывает желание выцарапать кому-нибудь глаза, но маркиз крепко держал ее.
Под ней был мех, густой волчий мех его плаща, Дженива чувствовала его даже сквозь одежду. Она не заметила, как потеряла туфли, и когда попыталась оттолкнуть маркиза ногой, то нога уперлась в шелковистый мех.
— Сожалею, что сломал ваши пяльцы, — тихо сказал он с притворной серьезностью, но его глаза отнюдь не выражали сожаления.
— Отпустите меня, я посмотрю, что вы натворили.
— А кто, интересно, толкнул меня?
— Вы первый начали.
— Возможно. — Он с улыбкой потерся носом об ее шею. — Но вам ведь все время этого хотелось, не так ли?
Она снова попыталась вырваться, но он даже не пошевелился.