Маркиз тогда позаботился обо всем – их всегда ждали заранее приготовленные лучшие комнаты в гостиницах, лучшие лошади, подобострастная прислуга. Самой Мэри абсолютно ничего не надо было делать, лишь повиноваться указаниям Вайдела. Мистер Комин, разумеется, видел, что его спутница вся поглощена дорожными хлопотами и сохраняет с ним деловые отношения, будто совершенно забыв о том, что согласилась принять предложение выйти за него замуж. Она заказывала комнаты, еду или приказывала подсушить простыни, находя их влажными, совершенно лишая романтики их дерзкий побег и делая тем самым все более трудноосуществимой конечную цель путешествия. Никаких признаков естественного в таких случаях женского волнения, которые могли бы дать возможность мистеру Комину проявить рыцарское отношение к даме. По правде говоря, мисс Чалонер оставалась до такой степени невозмутимой, что это начинало его бесить! Единственной ее слабостью можно было считать страх перед маркизом и непрестанные мольбы ехать быстрее. Но мистер Комин считал неблагоразумным увеличивать скорость передвижения, потому что их дилижанс трясся и подскакивал на ухабах, грозя вот-вот перевернуться. Более того, « гонка, по мнению мистера Комина, делала всю их поездку больше похожей на побег преступников и, несомненно, должна была вызывать подозрения у слуг и трактирщиков. Мистер Комин пытался протестовать, доказывая мисс Чалонер, что ездить быстро по таким плохим дорогам слишком опасно, но она только смеялась в ответ и говорила, что если бы мистеру Комину пришлось путешествовать с маркизом, то он бы понял, что такое настоящая скорость, и ему теперь показалось бы, что они едут слишком медленно.
Это замечание, как и многие другие, связанные с особой маркиза, дали повод мистеру Комину с некоторым оттенком неодобрения заключить, что время, проведенное с маркизом, и само похищение больше понравились мисс Чалонер, чем это можно было предположить.
– Признаюсь, мадам, – сказал он, – что воображал ваше отчаяние, когда вы оказались в руках самого безжалостного распутника, чье злодейство, увы, всем хорошо известно. Очевидно, я ошибался, так как из ваших замечаний и рассказов о его светлости маркизе я с удивлением узнал, что этот злодей относился к вам с уважением и любезностью, удивительными для человека столь ужасной репутации.
В глазах Мэри опять сверкнул насмешливый огонек.
– Уважением и любезностью? – повторила она. – О, нет, сэр. Маркиз был властен, нетерпим, раздражителен и все время повелевал.
– И все же, мадам, это, кажется, не отвратило вас…
– Нет, это меня не отвратило, – согласилась она задумчиво.
– Простите меня, но мне приходится сделать вывод, что вы питаете к лорду Вайделу гораздо более теплые чувства, нежели я предполагал.
Она пристально и серьезно взглянула на него своими серыми глазами:
– Вы ведь уже упоминали о том, что я к нему неравнодушна, не правда ли?
– Но я не знал, мадам, что это зашло так далеко. А если вы это признаете, то не понимаю, почему вы так поспешили расстаться с маркизом?
– Он не любит меня, – просто ответила мисс Чалонер, – и к тому же я ниже его по происхождению. Представьте раздражение его родителей, когда они узнают о его выборе. Обычно такие отцы, как герцог, за подобные поступки лишают своих сыновей наследства.
Мистер Комин был растроган:
– Мадам, благородство вашей натуры столь велико, что я преклоняюсь перед вами.
– Вздор! – последовал резкий ответ мисс Чалонер.
Глава 14
На следующее утро после бала у Сент-Виров мисс Марлинг проснулась поздно, в одиннадцатом часу, и нехотя пила шоколад в постели. Сон совсем не освежил ее, и маленькое личико под чепцом с острыми фестонами кружев выглядело удрученным.