Эта активность в эфире не осталась незамеченной радиотехнической службой НКВД. Она зафиксировала на территории Московской области интенсивно работавший передатчик, и за ним началась охота. В ведомстве Берии даже не подозревали, что это военные контрразведчики вели радиоигру. Одновременно по разведывательным каналам 1-м управлением НКГБ СССР (внешняя разведка. - Авт.) были получены агентурные данные о содержании этого радиообмена.
По их существу 13 ноября 1943 г. руководитель разведки Павел Фитин ориентировал руководителей НКВД и Смерш. В частности, он поставил в известность об этом Абакумова:
"Нами получены агентурным путем радиограммы немецкой разведки:
"Из Берлина в Псков. 30 октября. Здесь проявляется большой интерес к конференции трех министров индел в Москве (Московская конференция 19–30 октября 1943 г. - Авт.). Поскольку "Джозеф" (группа "Иосиф". - Авт.) имеет хорошие возможности давать материал по политическим вопросам, мы просим передать ему по радио следующие вопросы: каковы фактические цели Кремля на конференции трех министров. Считает ли Кремль, что его планы были осуществлены вопреки англо-американским.
Хенгелгаупт".
Наше примечание: "Джозеф" часто проходил в переписке Берлина с Псковом и обратно. Из переписки можно предположить, что он находится в нашем тылу".
Фитин не ошибся в местоположении группы "Иосиф" и важности ее информации для гитлеровских спецслужб. Абакумов в своем ответе был краток. Не раскрывая содержания радиоигры, он просил Фитина информировать "о всех материалах, касающихся "Джозефа". Таким образом, Смерш получал дополнительную возможность контролировать ход операции и замыслы противника через агентурные возможности советской разведки.
Радиоигра "Загадка" набирала обороты. Группа "Иосиф" продолжала интенсивно снабжать "Цеппелин" дезинформацией. Его руководство исправно благодарило и настойчиво добивалось вербовки Леонова. И тогда Абакумов решил, что настало время пойти навстречу этим требованиям. По его поручению Утехин и Барышников приступили к разработке плана "вербовки".
Первый его пункт не вызвал разногласий. Леонову предстояло стать "паровозом", который должен был потащить дальше начавшую затухать радиоигру. Чистый лист бумаги под рукой Утехина быстро заполнялся новыми пунктами, и роль еще одного будущего "гитлеровского агента", без пяти минут наркома, еще ничего не подозревавшего о ней, приобретала все более зримые очертания. Опытные, проработавшие не один месяц бок о бок контрразведчики с полуслова понимали друг друга и говорили языком порой не всегда понятным для армейского офицера, не говоря уже о простом обывателе. Самую большую сложность у них вызвал вопрос от имени кого - "Цеппелина" или, возможно, неправительственной организации прогерманской направленности - делать Леонову предложение о сотрудничестве и в какой форме. Положение Германии на фронтах не располагало к такому варианту, и тогда Барышников с Утехиным нашли выход, который выглядел бы естественным и, более того, поднял бы будущего агента в глазах гитлеровской спецслужбы. Они пришли к общему мнению: провести вербовку Леонова под "чужим флагом" - не от имени немцев, а от спецслужбы США. Здесь они исходили не только из сложившейся военно-политической ситуации, но и учитывали то, что перед войной он несколько лет находился в командировке в этой стране.
Спустя два дня Абакумов рассмотрел предложенный ими план, внес в него небольшие коррективы и утвердил окончательный текст радиограммы "Иосифа" для "Цеппелина". В тот же вечер в Малаховке заработал радиопередатчик. Дуайт передал в Берлин срочное донесение:
"Л" дал принципиальное согласие на сотрудничество, но только с американцами, при условии получения паспорта гражданина США, пятнадцати тысяч долларов наличными и открытия счета на его имя в одном из банков Швейцарии".
Реакция "Цеппелина" не заставила себя ждать. В ответной радиограмме Курек рассыпался в благодарностях:
"Выражаем восхищение Вашей блестящей работой и передаем личную благодарность обергруппенфюрера Кальтенбруннера…"
Это было то, чего так долго добивалась гитлеровская разведка от своих агентов в Москве. Делая такие предложения, советские контрразведчики рассчитывали, что в "Цеппелине" не удержатся от искушения и рискнут кадровым сотрудником. В своих прогнозах они не ошиблись. Выбор пал на курьера лагеря особого назначения Главного управления имперской безопасности, специалиста по подготовке радистов оберштурмфюрера СС Алоиза Гальфе. 10 февраля 1944 г. из "Цеппелина" ушла радиограмма:
"Новый усовершенствованный самолет подготовлен. Работайте завтра. Сообщим срок старта. "Л" будут сброшены 5000 долларов, крупные суммы денег в рублях и все требуемые вещи. Задержите "Л" в Москве".
Спустя сутки "Иосифу" поступило новое указание:
"Отправляйтесь к месту выброски. Костры жечь 12 февраля в 23 часа по московскому времени. Если выброска 12 февраля не произойдет, костры жечь на следующий день".
Напрасно группа захвата жгла сигнальные костры 12 и 13 февраля - самолет так и не прилетел. Вскоре из "Цеппелина" поступило разъяснение. В те дни "Цеппелин-Норд", через который поддерживалась связь и осуществлялось снабжение группы "Иосиф", переезжал из Пскова в Ригу. Выброска Гальфе откладывалась. Кроме того, в планы гитлеровской разведки постоянно вмешивались то погода, то быстро меняющаяся не в пользу вермахта обстановка на фронте.
1 марта "Цеппелин" в очередной раз обнадежил "Иосифа":
"Гальфе скоро прибудет с вещами. Дайте советы, как ему вести себя на вокзале "Е".
Смерш, чтобы не гоняться по лесам и болотам за гитлеровским курьером, посоветовала:
"Гальфе сбросьте в форме ст. лейтенанта авиации в районе Егорьевска. Вещи пусть спрячет на месте. Рубли, доллары и другие ценные вещи возьмет с собой и утром прибудет на пассажирский вокзал в "Е". Встретимся на перроне между 12 и 13 часами".
Прошла неделя, а "Цеппелин" все тянул с отправкой Гальфе. Тогда в Смерше решили подхлестнуть Курека. В очередной радиограмме "Иосиф" сообщил:
"Л. был на приеме у зам. наркома НКПС. Ему предложили остаться в Москве заместителем начальника Управления НКПС. Он колеблется. Я уговариваю согласиться. Намекнул, что в ближайшие дни все гарантии будут выполнены" (оплата за сотрудничество и американский паспорт. - Авт.).
В Берлине поторопились и немедленно радировали:
"Для оказания помощи в вербовке "Л" в ночь на тридцатое марта будет направлен известный вам А. Г. Он доставит запасную радиостанцию, чистые бланки фиктивных советских документов, 5 тыс. долларов США и 500 тыс. рублей. Встречайте его на железнодорожной станции Егорьевская в тринадцать ноль-ноль. В случае срыва явки повторная встреча на том же месте на следующий день. Да поможет вам Бог!"
Это сообщение из Берлина всколыхнуло опергруппу Смерш. Накануне высадки курьера "Цеппелина" в отделах Барышникова и Утехина царило напряженное ожидание, которое спало, когда посты воздушного наблюдения засекли в небе над Егорьевском гитлеровский самолет. В час тридцать из него десантировался только один человек и приземлился в семи километрах от станции. К тому времени Виктор уже находился в Егорьевске и остаток ночи провел на скрипучей кровати в штабе батальона внутренних войск НКВД. В соседней комнате Окуневу и Тарасову тоже было не до сна. Через неплотно прикрытую дверь до Виктора доносились их приглушенные голоса и шорохи. Уснул он перед рассветом. Разбудил его Окунев, когда день был уже в разгаре.
После плотного армейского завтрака, чтобы убить время, Виктор взялся за томик невесть как оказавшихся здесь стихов Пушкина. Но они не отвлекли его от назойливых мыслей о предстоящей встрече с курьером "Цеппелина". Вольно или невольно он возвращался к решающему ее моменту, когда они должны будут встретиться и посмотреть друг другу в глаза. Что мог прочесть в них опытный Гальфе? На этот счет Виктору оставалось только гадать. Поэтому он снова и снова пытался просчитать его реакцию, чтобы наметить свои действия. Но Гальфе был непредсказуем. Устав ломать себе голову, Виктор решил положиться на удачу и вышел на улицу.
Яркое солнце слепило глаза, легкий ветерок ласково обвевал разгоряченное лицо. Ранняя и бурная весна решительно брала свое, и ее бодрящее дыхание, в котором смешались запахи молодой, пробившейся у завалинки травы и распустившей под окном вербы кружили голову. О недавней холодной зиме напоминали лишь кучки серого, съежившегося в тени забора снега.
Виктор бросил взгляд на часы, стрелки показывали двенадцать десять. Он расправил складки шинели под ремнем, спустился во двор и прошел к машине. В ней его ждал Сафронов. Через пятнадцать минут они были на станции. В двух крохотных залах ожидания царила благостная тишина, пассажиры высыпали на перрон и грелись под солнцем. Среди них промелькнули лица Окунева и Тарасова. Они тенями следовали за ним. Ситуация находилась под полным контролем контрразведчиков, и даже если бы Гальфе что-то заподозрил, то у него не было шансов скрыться. Виктору осталось только запастись терпением и ждать его появления у киоска, где "Цеппелин" назначил им явку.