Самая крупная "дичь", за которой велась охота, все еще находилась в небе. Ю-290, описав широкий полукруг над посадочной полосой, скрылся за горизонтом. Томительно тянулось время. Внезапно мощный рев пригнул к земле бойцов из групп захвата. Огромный самолет хищной птицей вынырнул из-за холмов и, распластавшись над степью, взял курс на сигнальные огни.
Степь тревожно всколыхнулась, седая волна из ковыля и полыни покатилась к горизонту. Густое облако пыли окутало Ю-290. Из него неслись вой и визг. Внезапно они оборвались, и когда облако рассеялось, на фоне розовеющего неба возникла гигантская птица с изломанным крылом. Ее искореженные "лапы" надежно захватил "капкан".
В следующее мгновение отрывистая команда прозвучала над притихшей степью. Бойцы группы захвата, подхватившись с земли, стремительно смыкали кольцо окружения вокруг самолета. Несмотря на безвыходное положение, экипаж не собирался сдаваться. Чрево Ю-290 отозвалось утробным звуком на выстрел бортовой пушки, вслед за ней в остервенелом лае зашлись пулеметы. Перестрелка длилась несколько часов и закончилась после того, как пожар охватил самолет. В руки контрразведчиков попали те, кто сумел вырваться из огня, а также два уцелевших двигателя и около трех тонн груза.
Казалось бы, на операции "Арийцы" можно было ставить крест. У абвера появились веские основания считать, что "Кваст" оказался игрушкой в руках советской контрразведки. С 00 часов 30 минут и до 6 часов утра радиоцентр бомбил его вопросом: где самолет? А "Квасту", точнее - контрразведчикам Смерш, ничего другого не оставалось, как сообщать о трудностях в радиообмене из-за сильных помех и водить за нос бывших своих начальников запросами: "Машина не прибыла. Почему? Кваст".
Сам же Шеллер, находившийся под надежной охраной контрразведчиков, будучи настоящим профессионалом, быстро смекнул: в абвере после такого оглушительного провала на нем поставят крест, а значит, придет конец радиоигре и ему придется отвечать за преступления, совершенные на советской земле. А их за три года войны набралось не на один смертный приговор. Цепляясь за жизнь, матерый диверсант обратился к руководству Смерш с новым предложением.
17 июня 1944 г. в своем обращении он писал:
"Господин генерал! Я добровольно предложил свои услуги русской контрразведке и работал честно и упорно над выполнением весьма секретного задания. В итоге нашей совместной работы достигнут известный успех: был сбит гигантский немецкий транспортный самолет Ю-290, а пассажиры, и среди них 4 немецких агента, попали в руки русской контрразведки. Я желал бы и в дальнейшем также честно и добросовестно работать над выполнением заданий русской контрразведки. Я прошу, поэтому Вашего согласия на включение меня в агентурную сеть советской контрразведывательной службы. Я обязуюсь безупречно хранить тайны органа, на который, возможно, буду работать также и в том случае, если мне придется действовать против немецкой разведки. В случае Вашего согласия прошу присвоить мне псевдоним "Лор". Место дислокации. 17.06.44. Э. фон Шеллер".
Тем временем в абвере терялись в догадках, так как экипаж Ю-290 тоже не давал о себе знать, и потому предпочли взять паузу для изучения ситуации. В 10.00 "Кваст"-"Борода" получил ответ:
"Машина не вернулась, следовательно, считать несчастный случай или вынужденную посадку. Дальнейшее после новых переговоров. Капитан".
Такой ответ обнадежил руководителей операции "Арийцы". Из первых допросов выживших членов экипажа они поняли: далеко не все потеряно в игре с гитлеровской спецслужбой. Удача и на этот раз была на их стороне. Летчики показали, что перед вылетом получили указание: после пролета над Крымским полуостровом перейти в режим полного радиомолчания. Потом, оказавшись в ловушке, они уже не смогли воспользоваться рацией; в первые минуты боя она вышла из строя.
И тогда "Кваст"-"Борода" снова заработал в эфире.
На его донесение о пропаже самолета, трудностях в организации повстанческого движения и просьбу об оказании помощи руководство абвера откликнулось без прежнего энтузиазма. В Калмыкии, как в черной дыре, один за другим исчезали самолеты, экипажи и диверсанты, что вольно и невольно приводило к мысли: за всем этим стоит советская контрразведка.
Поэтому следующий шаг абвера генералу Барышникову и его подчиненным нетрудно было предугадать. Очередная радиограмма "Квасту"-"Бороде" носила проверочный характер. В штабе "Валли-1" пытались поймать контрразведчиков на деталях:
"Немедленно новый шифровальный лозунг из 31 буквы, состоящий из фамилии секретаря Норд-Поль, фамилии ее помощницы, фамилии унтер-офицера из учебного лагеря, имени Вашей жены. Вы помните фамилию подозрительной жены "Мусина"? Если да, прошу сообщить. Мюллер".
Ответ "Кваста"-"Бороды", видимо, не снял оставшиеся сомнения. Он не смог вспомнить фамилии секретаря Норд-Поль и ее помощницы.
Во второй радиограмме абвер потребовал от него составить новый лозунг, но уже с новыми фамилиями:
"Квасту" составить новый лозунг, но уже с новыми фамилиями: "Немедленно шифровальный лозунг из 31 буквы. Имя Вашей дочери, имя сына первая буква К, место нахождения Вашего отца, написанное "ТЦ", фамилия унтер-офицера в школе, еще раз имя Вашей дочери. Капитан".
Этот "экзамен" советские контрразведчики сдали успешно. В ответе 23 июня "Кваст"-"Борода" не ошибся и дополнительно доложил:
"Ю" потерпел аварию в районе Оргаиновский Шаргадык, что в 26 км юго-восточнее Элисты. Лично осмотреть место не мог, беседовал с очевидцами. Судьба экипажа и радистов неизвестна. Очевидцы говорят, что было несколько трупов. Кваст".
В абвере, похоже, вновь прониклись доверием к "Квасту"-"Бороде". В очередной радиограмме ему сообщили:
"Авария второй машины с подвозом и, таким образом, пленение части экипажа не исключены. На допросе могут быть выданы Ваша дислокация и цель прилета. Предлагаю вскоре передислоцироваться с привлечением Огдонова, который одновременно успокаивающе подействует на Ваших людей. После сообщения о новой дислокации получите дальнейшие указания. Майор для Кваста".
30 июня "Кваст"-"Борода" сообщил о передислокации группы в район действий отряда Огдонова, напомнил о трудностях, связанных с нехваткой продовольствия и боеприпасов, недовольством среди калмыков, которое было связано с плохим материальным обеспечением отряда.
В абвере старались, как могли, ободрить и обнадежить "героически бьющихся в степях Калмыкии борцов с большевизмом". В радиограмме от 11 июля "Кваста"-"Бороду" ориентировали: "Попытаемся прилететь с новым подвозом. Где он должен быть сброшен? Майор".
Контрразведчики не замедлили с ответом и принялись готовить новый "капкан" для диверсантов. Однако прошло больше месяца, а обещанного абвером самолета, боеприпасов и продовольствия они так и не получили. Поступавшие из штаба "Валли-1" радиограммы носили общий характер. Видимо, в гитлеровских спецслужбах поняли несостоятельность плана восстания в национальных республиках. Он дал осечку не только в Калмыкии, но и в республиках Северного Кавказа.
Руководители Смерш, в частности генерал В. Барышников, пришли к выводу о бесперспективности дальнейшего продолжения радиоигры "Арийцы". К этому подталкивало и поведение "Кваста"-"Бороды". Тот попытался начать двойную игру с контрразведчиками. В разговорах с Ганзеном-"Колонизатором" он начал склонять его к передаче в абвер условного сигнала о своей работе под контролем Смерш, но не нашел поддержки. Более того, Ганзен осудил Шеллера. При этом он, видимо, руководствовался не только страхом за свою жизнь, им двигали и чисто человеческие мотивы. За время общения с советскими контрразведчиками в его взглядах произошла значительная трансформация. Это нашло отражение в его автобиографии от 14 июля 1944 г.
В ней Ганзен написал:
"…Я хочу заявить, что я как офицер не встретил обесчещивающего или унижающего меня отношения, если не считать поведения милиции во время пленения. Наоборот, я познакомился с прямыми и справедливыми людьми, которых раньше нам описывали совершенно в ином роде. Я не могу еще вынести суждения о Советском Союзе, так как слишком мало знаю страну и ее учреждения. Если страна произведет на меня такое же приятное впечатление, какое произвели на меня офицеры и солдаты, то, можно сказать, что любая нация почтет себя счастливой, имея дружбу с Советским Союзом".
С учетом всех этих обстоятельств В. Абакумов и В. Барышников решили сделать свой заключительный ход, который отбил бы у гитлеровских спецслужб всякое желание затевать восстания в тылу советских войск.
13 августа в абвера от "Кваста"-"Бороды" ушла следующая радиограмма:
"Начальнику органа. Положение здесь совершенно невыносимое. Отряд Огдонова разбит, нам калмыки отказывают в помощи. Вынужден, согласно договоренности, пробираться к повстанцам на Западный Кавказ, откуда, возможно, в Румынию. Нескольких людей из экипажа по болезни и невозможности их транспортировки вынужден буду оставить у калмыков, которым объясню, что направляюсь в Германию, чтобы лично добиться помощи и усиления. Прошу санкции или контрприказа в течение 3-х дней, так как дальше не могу ждать. Кваст".
Реакция на нее была более чем вялая и сводилась к тому, что "спасение утопающих - дело рук самих утопающих". Абвер самоустранился от всякой помощи "борцам с большевизмом" и рекомендовал самостоятельно пробиваться через линию фронта.