На холме за оградой утопает в зелени Введенское, Немецкое кладбище. В его земле покоятся знаменитый филантроп доктор Гааз, Патрик Гордон, генерал и адмирал Петра, многие "немцы", то есть иностранцы, служившие царям. В их числе помянутый профессор Фишер фон Вальгейм. И русские люди, бывшие с иностранцами в родстве и без родства, как художник Виктор Васнецов, архитектор Константин Мельников, актриса Алла Тарасова.
6. Трехгорный холм, состоящий из Трех гор, трудно различим под гнетом каменных строений. Подножие его омывают русла Москва-реки и Пресни, еще одной речки, текущей под ногами прохожих. "Горы и холмы Москвы суть высокие берега ее рек" – так коротко и ясно определил их Иван Забелин.
Мимо крыльца редакции "МК" улица 1905 года идет под гору и упирается в воду реки. Куда не раз, проломив каменный парапет, падали разогнавшиеся машины. На этом холме – Трехгорная мануфактура, церковь Николая Чудотворца на Трех горах, многие предприятия, чей век приходит к концу. Бывшая заводская окраина превращается в столичный район, где построен Международный центр торговли, Белый дом, посольство США.
7. Самый отдаленный от Кремля холм – Воробьевы горы. Как пишет Иван Забелин в "Истории города Москвы", "для седьмого холма – местность от Нескучного (сада) до Воробьевых гор". Полвека назад по бровке гор тянулись избы большого села Воробьево, от которого сохранилась церковь Троицы. В ней, по преданию, перед советом в Филях молился Кутузов.
Со времен Ивана III в Воробьево триста лет существовал загородный дворец, где жили великие князья и цари. Александр I замышлял на самом высоком месте построить храм Христа…
В детстве Герцен и Огарев, однажды глядя с высоты на Москву, дали клятву посвятить жизнь борьбе с самодержавием, в чем и преуспели.
В наши дни самая красивая и ухоженная часть города, на мой взгляд, Воробьевы горы. Неслучайно советские архитекторы спланировали именно здесь "деревню Ильича", комплекс особняков для высшей советской номенклатуры. Не знающие пробок дороги, парки по обеим сторонам проездов, чистый воздух, широкая река под горой, заросшей лесом…
Сюда после смерти Сталина Хрущев переселил из Кремля соратников по Политбюро. И сам здесь жил до того, как пал жертвой бескровного заговора, редкого в отечественной истории. И Горбачев здесь радовался жизни в особняке за каменной оградой. Деревня эта, где был построен коммунизм, благоденствует и сегодня за массивным забором в гуще зелени. На горе – Кремлевская больница, где я однажды навещал в палате, похожей на номер гостинцы, Марию Петровну Шолохову.
На вершине Воробьевых гор после Победы начали было сооружать высотное здание, одно из восьми задуманных, как наш ответ американским небоскребам. Во время беседы со вновь назначенным ректором МГУ, который пожаловался главе партии и правительства на тесноту в старых зданиях на Моховой, Сталин предложил одну из высоток университету. Любую. Выбор пал на то здание, которым занимался на юго-западе Борис Иофан. Он создал гениальный проект колоссального здания в плане – буквой Ж. Это самое крупное строение Москвы ХХ века. Под его шпилем Актовый зал и Дом культуры, факультеты, ректорат, музей землеведения, магазины, столовые, общежития, квартиры преподавателей, и все это многообразие под одной крышей.
Фасад здания утвердил Сталин. И он же распорядился передать реализацию проекта другому архитектору, когда автор не пожелал строить там, где предписал по объективным причинам куратор проекта Лаврентий Берия. Вдали от бровки Воробьевых гор все видят сегодня высотное здание Московского университета. Видят, словно проваленным за горизонт.
Таковы семь холмов Москвы. Размышляя по случаю 800-летия города, оказавшийся в изгнании Иван Шмелев писал: "Есть древние города, молчаливо накапливающие в себе эти природно-исторические и исторически-религиозные веяния… Их Кремль и соборы суть живые, раз навсегда всенародно вознесенные молитвы. И самые холмы их – не то дары природы, не то могильные курганы, не то крепкие символы государственной власти – говорят о бывшем, как о сохранившемся навек".
Что касается первого Рима, то его холмы, пострадавшие от варваров, украсились при христианах храмами и дворцами. Им ничто не угрожает.
Во втором Риме захватчики разграбили Софию, превратили в овощехранилища храмы, уничтожили все, что им не понадобилось.
Третий Рим претерпел от большевиков, как от вандалов.
На Боровицком холме Сталин разрушил треть Кремля. Прошелся катком по Китай-городу.
На Сретенском холме нет Сухаревой башни, Красных ворот, Успения на Покровке.
На вершине Тверского холма сломан Страстной монастырь, все церкви на улицах. На площади, кроме памятника Пушкину, смотреть нечего.
На развороченном Таганском холме – потоки машин. Тем, кто стремится в Москву, там опасно ходить.
На Лефортовском холме во дворцы времен Петра и Екатерины не войдешь.
На Трехгорном холме установлена композиция в честь революции 1905 года. В сквере статуя "Булыжник – оружие пролетариата", памятник Ленину.
Что нас ждет? В Китай-городе хотят разобрать гостиницу "Россия", подавляющую утюгом соседний Кремль. Есть проект обустроить вершину Тверского холма, где мозолит глаза пустырь на месте сломанной городской библиотеки. У Трех гор из котлована "Москва-Сити" поднимаются дома вокруг обещанной башни "Россия"…
На Воробьевых горах сооружена под патронажем мэра Москвы Фундаментальная библиотека МГУ. Перед ней – памятник Ивану Шувалову работы Зураба Церетели. Их открытие мы увидели в Татьянин день 2005 года.
Все это хорошо и даже замечательно. Но если мы хотим действительно стать Меккой для иностранцев, пора возродить Сухареву башню, Красные ворота, Успение на Покровке, другие сломанные храмы, которые выделяли "семь холмов". Надо обозначить каждый из них памятным знаком, наподобие того, что установлен у Красной площади, откуда начинается отсчет расстояниям от Москвы.
А пока на "семи холмах" с гордостью показывать иностранцам можно разве что Кремль, если повезет туда попасть, и Воробьевы горы.
Москва не сразу строилась. Город наш начал историю на Боровицком холме, покрытом сосновым бором. Москву окружали богатые леса – дубовые рощи, березняки и ельники. Первый Кремль и все здания, начиная с княжеского дворца, храмов, кончая курными избами, строились из леса. Археологи извлекли бревна самого старого жилого дома. В нем жили в первой половине XII века. Находка представляет собой угол сруба с несколькими венцами бревен. Дом был квадратной формы, по четыре метра в длину и ширину, то есть семья в нем ютилась на жилой площади в 16 квадратных метров. Так сейчас иногда живут еще москвичи в комнатах коммунальных квартир.
Среди деревянных строений в 1326 году появилось каменное сооружение. То был Успенский собор, главный в Москве. Вслед за ним возвели в Кремле четыре каменных храма, каждый из них сооружался за одно лето.
Спустя сорок лет настала очередь каменных стен и башен. Как отмечает летопись, князь Дмитрий Донской "заложил град Москву камену и начаша делати беспрестани...". Белый камень потеснил дерево, которое шло на постройку Кремля. Из подмосковных каменоломен везли глыбы белого известняка. Всего за год построили белокаменный Кремль, вскоре доказавший свою неприступность. Его дважды безуспешно пытался захватить литовский князь Ольгерд.
Как пишет Иван Забелин, "каменные стены у самих москвичей подняли, возвысили чувство независимости и стойкости в борьбе с врагами". Белокаменный Кремль много раз спасал москвичей от набегов кочевников, которым ни разу не удалось захватить его в честном бою.
В Кремле среди соборов и дворцов чудом сохранилась крохотная белокаменная церковь Воскрешения Лазаря конца XIV века, времен Дмитрия Донского. Это самое старое здание на Боровицком холме.
Однако Москва в целом долго оставалась деревянным городом. Первую каменную палату возвели в Кремле в 1450 году, а первую кирпичную – спустя двадцать четыре года, обе предназначались митрополиту, чья кафедра переместилась из Владимира в Москву.
И для великого князя также были выстроены кирпичные палаты, но это случилось позже, спустя полвека. Эти древние палаты сохранились в основании Теремного дворца, где они образуют нижние ярусы-этажи.
Из белого камня Иван III приказал возвести вместо обветшавшего к тому времени новый Успенский собор. Он должен был превзойти размерами собор во Владимире.
Заказ поручили мастерам из Пскова. Но стены главного храма, которые поднялись в Кремле, к ужасу москвичей неожиданно рухнули. Это произошло, как считают, из-за плохого качества извести. Приехавший на выручку москвичам из Болоньи Аристотель Фиораванти сделал вывод: "Плита (кирпич) тверже камня, а потому своды надо делать плитою". Так был дан толчок повсеместному применению в городе красного обожженного кирпича.
Под Москвой Аристотель основал завод, где обжигал кирпич, который был продолговатее и тверже прежнего московского. Из красного кирпича соорудили в 1495 году новые стены Кремля и башни. Они сохранились, их все знают. Так белокаменный Кремль стал в конце XV века красным.
Город, как в сказке, быстро окружили неприступные стены и башни. За зубчатыми стенами поднялись новые соборы и дворцы: Грановитая палата – главный парадный зал княжества, Успенский, Архангельский, Благовещенский соборы, сохранившиеся на Соборной площади...
Над Кремлем вознесся золотой шлем Ивана Великого, самой высокой башни, колокольни всех храмов, что стоят на Соборной площади. В 1600 году колокольня достигла высоты 81 метра, стала такой, какой видим ее мы.