Она всегда обладала способностью приводить его в ярость. А как она бесила его в период ухаживания: «Я не могу быть твоей любовницей», – и плотно сжатые розовые губки подтверждали ее слова.
Благорасположение королевы к Джейн и другим его любовницам радовало и в то же время раздражало его. Это было так противоестественно! Ну что же, его Елизавета была необычной женщиной, и он всегда знал это; он не жалел о своем романтичном браке. Эдуард живо помнил восторги первых недель, проведенных с Елизаветой. Странно, что она так сильно пленила его. Она была не такой, как все; может быть, в этом причина. До этого ему никогда не нравились холодные женщины, однако попытки возбудить страсть в Елизавете привлекали своей недостижимостью. И все же Елизавета любила. Правда, это была любовь к власти, которую дал ей король, а не к самому королю.
– Ты задумчив, – сказала она.
– Мои мысли о тебе, Бесси.
– Надеюсь, что они приятны, милорд.
– Очень приятны.
Он сел на стол, склонился вперед и поцеловал ее в губы. Они были холодными и неподатливыми. Он вспомнил о мягких и теплых губах Джейн. Нежная малышка Джейн, но сколько их было у него!..
– Я вспомнил тот день в Грэфтоне, – сказал он. – Семь лет прошло, а я и теперь люблю тебя так же сильно, как прежде. Были у меня другие женщины, это правда, но я всегда возвращаюсь к своей милой Бесси. – Он положил руку ей на грудь; она не оттолкнула его, но и не ответила на ласку. – А она, – продолжал он, – словно из мрамора. Но не важно… Ты помнишь тот день? Твоя мать, священник, одна или две дамы… Все в тайне! О, Бесси, о чем ты думала, когда я уехал и оставил за собой королеву Англии?
Она чуть улыбнулась.
– Я была очень счастлива, Эдуард.
– Это правда, ведь ты стала королевой. Помнишь, как я приезжал и оставался в доме твоей матери в качестве гостя на одну-две ночи и после того, как все отправлялись спать, ты пробиралась ко мне в комнату?
Елизавета кивнула. Ей ли не помнить дней, которые привели ее к вершине славы? Она стала королевой. А после нескольких лет вдовства, когда она вынуждена была жить на попечении у своей матери, это было особенно приятно. Но сейчас разговор о тайном венчании мог вести только к одному. Неужели он никогда не бывает удовлетворен? У него предостаточно любовниц. Но его желания хватило бы на десяток мужчин. Она это обнаружила в тот короткий период, когда была единственной, занимавшей его мысли: «Слава Богу, что он любит разнообразие, – подумала она, – а то, если бы он долго был увлечен одной женщиной, то просто убил бы ее».
У них уже достаточно детей, но возможно, нужен еще один мальчик. Пришлось ждать довольно долго, прежде чем появился молодой Эдуард. Три дочери, а потом сын. Нужны еще сыновья. Времена нынче рискованные. Для женщины, которая придает столь большое значение своему месту на троне, опасно иметь только одного сына.
Теперь она думала, какую бы пользу ей извлечь из сложившейся ситуации. Эдуард был из тех, кто любил давать. Она знала его лучше, чем кто-либо другой; она всегда могла выбрать подходящий момент, чтобы добиться своего. Эдуард был бы добросердечным человеком, если бы не его крайний эгоизм. Он был бы великодушным, если бы не приходил так быстро в ярость. Он был бы великим, если бы так безоговорочно не любил удовольствия. Он бы очень любил свою страну, если бы так не любил женщин. Таким ей представлялся Эдуард – великий, но полный противоречий человек, у которого каждое хорошее качество уравновешивалось своей абсолютной противоположностью. Даже на его красоте начали отражаться излишества жизни. Елизавета догадывалась, что с течением времени его красота и изящество уйдут в небытие; он станет большим, толстым и грубым.